Повесть о Лапласе

Глава 1

Из открывшихся дверей лифта под гогочущий смех выходит высокий под метр восемьдесят пять парень, одетый в свободную полностью чёрную одежду в кроссовках синего цвета. Без каких-либо надписей и эмблем на ней. Сшитой самолично владельцем сей одежды. На вид 17–18 летний юноша с худощавым лицом, без второго подбородка, светлыми как колосья пшеницы волосами, с хвостом и выбритыми боками, и ярко синими глазами, обычными чуть милыми чертами лица и пятью серьгами в правом ухе. В действительности почти шестнадцатилетний уже далеко не мальчик, со шрамами на костяшках и тыльными сторонами ладоней, с мозолями доказывающие его тяжёлый труд.

Сделав шаг и с прямой спиной, держа руки за спиной, выйдя из лифта не прекращая ржать как лошадь, сделав на ступнях поворот на 180 градусов повернулся к своему слушателю. Приложив указательный палец правой руки к губам, чуть наклонившись выставив грудь и при этом делая ехидную улыбку произнёс:

— Так я заставил какого-то деда впасть в жесточайший ступор.

После чего продолжил откровенно, от чистого сердца угорать, не думая ни о соседях, ни о других жильца дома его друга. На что тот в свою очередь ответил.

— И что в этом смешного? Ну опознался пьянчуга и что.

Не показывая никакого интереса к этой истории, его друг сделал 2 шага и вышел, обойдя угорающего лучшего друга в сторону.

Фирменная одежда с различными брендами и хорошо сделанными на заказ туфлями. Каштановые волосы, карие глаза, красивые, но невыразительные черты лица. Поправив прическу и убрав оттуда детскую заколку, недавно найденную в песочнице и по приколу некреплёную на его волосы. Всё с таким же меланхоличным выражением лица начал двигаться в сторону своей двери.

— Дак после этой фразы парень закупающийся в вином отделении заржал на всю катушку. Его даже девушка начала тормошить и говорить успокоиться. Он потом мне купил эту самую балтику.

— Хе, а вот это забавно.

Чуть усмехнувшись, сказал Вильгельм. Вильгельм Королёв известный как "король", Вила и моё любимое "Удодище". Человек у которого есть всё о чём я могу мечтать, кроме странного имени. Деньги, семья и… впрочем, а что ещё нужно?

Он ни о чём не мечтает, занимается тем чем хочет. Следует плану своих родителей. Черт он в пятом классе вообще мог гулять один только на площадке возле своего дома. Был замкнут с детсада. Но благодаря мне постоянно менялся и рос не физическом плане, а в эмоциональном и духовном. То есть познал прелести гуляния (только) допоздна, и видеоигры. Смотря на него нынешнего, я вижу свою необъятную работу. Даже страшно представить каким он был бы без меня. Замкнутым, нелюдимым, видящий только плохих и хороших, правильных и неправильных и так далее. Но работа ещё не окончена. Я сделаю из него нормального человека, ведь он мой ключ в светлое будущее.

— Ладно, давай прекращай угорать, а то случится как в прошлый раз — начал он успокаивать меня.

— Ну подумаешь чуть-чуть поорал, зачем же на меня было собаку спускать.

Как только Вила подошёл к двери она в этот же момент открылась и нас приветствовала красивая женщина средних лет. Там стояла мама Вилы

— Тебя даже родители услышали — упрекнул меня Вила.

— Здравствуйте тётя Анна — успокоившись поздоровался я.

— Здравствуй Артур. Вильгельм проходи в дом — почти безэмоционально сказала она с нотками приказа-указывающего тона.

— Но мы ещё давно договорились что Артур будет есть твою фирменную курицу- ответил Вильгельм.

— Курица отменяется- всё так же холодно сказала она.

Я понял, что, что-то крайне идёт не так. Никогда не видел таких эмоций от неё. Этого холода будто опять стою на коленях возле убийцы. Однако я не должен уходить. Не знаю почему, не знаю зачем, но чувствую, что не должен уходить. Один раз уже не доверился этой чуйке и поплатился за это слишком страшной ценой.

— Кто там?

Донесся незнакомый мужской голос.

За ним я услышал голос отца Вилы что это я.

— Пусть входит- через секунду снова донёсся тот же неизвестный голос из квартиры.

Теперь уже неуверенно и осторожно Вила переступает порог дома, который он всегда считал самым безопасным местом.

— Можете не разуваться — поменяв интонацию сказала мама Вилы.

В этот раз я не услышал тех ноток холода, а скорее… Почтения?! И говоря эту фразу она обращалась не к нам, а скорее к Вильгельму. Всё это становится максимально странно.

Осмотря уже привычную мне квартиру друга, я заметил радикальные изменения. Вешалки для одежды справа были пусты. Поняв это, я заметил, что все фотографии исчезли. Кошки в трёх штуках и их игрушки тоже исчезли. Атмосфера была крайне отчуждённой и холодной. Смотря на спину своего друга, не видя его лица, я могу смело сказать, что он напряжён. Не как ребёнок, который получит нагоняй от родителей, а как человек потерявший уже привычный родной дом и изменившееся отношение людей в которых он верил больше всего. Прочитать его крайне легко. Протянув руку и положив на его плечо.

— Ну пошли.

Он повернулся и в его смутных от всего происходящего глазах я увидел лучики надежды что все хорошо.

Нас сразу повели в гостиную и как только мы в неё я увидел то, что не как не предполагал.

Там стояли пятеро человек.

Отец Вилы.

Старик с белой бородой, седыми волосами, высокого роста с посохом и робе. Вылитый Гендальф. Если бы не тяжёлая атмосфера, я бы посмеялся.

Двое мужчин средних лет. Один со светлыми волосами другой с красными и того же цвета глазами и крайне большими книгами и непонятными летающими сферами возле их голов. Буквально летающими, без ниток, звука мотора.

И последний мужчина с козлиной бородкой и фиолетовыми глазами.

У всех были крайне серьёзные лица. И следующее что меня удивило это огромная слабо сияющая печать, которая буквально плавала на полу.

Шкаф, тумбочка, диван телевизор, всё что было в гостиной исчезло. Не убрано куда-то, а именно исчезло. Мельком увидев в открытых дверях комнат, что там ничего не поменялось. Не на кухне, не на этаже, а именно исчезли. Все эти мысли пронеслись в мой голове как поезд и следующее действие вернуло меня в реальность.

— Приветствуем Вас принц Вильгельм Лаксель де Валькания. — произнёс старик и рухнул на колено.

— Что? — задался вопросом, ни о чём не понимающий Вильгельм

— Что!? — чуть ли не крича охреневал я.