Приключения в стране Туманов

* * *

Когда Гермиона оправилась, при этом исхудав в дым, да так, что от неё, казалось, одни глаза и остались, огромные, карие и печальные, пошла уже вторая неделя их пребывания в этом мире и времени. Языковой барьер ещё не был преодолен и всё ещё покорялся, всё-таки сложно составить полноценную фразу из выученных слов «кружка», «ухват», «кочерга» и «коромысло». Правда, значение уже понималось: если говорят «коромысло», то это означало взять его, повесить на него два ведра и сходить к колодцу за водой. Что Гарри и проделывал в охотку, не умея отлынивать от трудов праведных. Ну и накачивался попутно, сам того не замечая. От колки дров, таскания ведер с водой по пять раз на дню — огород требовал поливки — и прочих тяжелых работ мышцы его налились силой и незаметно, навсегда, исчезли юношеская хлипкость и угловатость. Мальчик постепенно превращался в молодого мужчину.

Женские проблемы у Гермионы закончились, но напала хандра, девочке очень хотелось домой. Гарри, придя с полевых работ, рассказал, что по поселку опять прошел какой-то динозавр, нечаянно подав Гермионе идею.

— Гарри, а если письмо написать и отправить в будущее, нам помогут?

— Интересно, а как ты это сделаешь? — Гарри скинул кроссовки и подошел к столу.

— Просто напишу, привяжу к махов… к половинке маховика, и… — тут Гермиона горестно задумалась. — Не знаю… Портус наколдовать?

— Думаю, будет достаточно в смолу закатать, — осторожно предложил Гарри. — Тогда само время донесет наше послание до будущего. За миллионы лет смола затвердеет и превратится в янтарь, таким образом наше письмо дойдет в целости и сохранности. Правда, нас уже давно не будет на свете, но, может быть, там додумаются создать машину времени и отправят за нами спасательную экспедицию.

Гермиона нашла идею здравой и принялась писать на серой бумаге письмо в будущее. Вот что она написала:

«Здравствуйте. Нас зовут Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер. Мы попали в далекую эпоху из 1994 года. Мы студенты школы Волшебства Хогвартс. По вине студента Малфоя, который зашвырнул заклинание в Маховик Времени, мы оказались тут. Спасите! Я домой хочу! Здесь есть люди, но они говорят на непонятном языке, ходят динозавры, пожалуйста, свяжитесь со школой или с моими родителями и помогите! Сириус, не отдавай Гарри Хагриду, ему плохо у Дурслей! Поттеры, вас убьет Волдеморт в 1981 году, имейте совесть, не оставляйте Гарри сиротой!

Мы просим читающих эти сроки помочь вернуться обратно или, если это невозможно, хотя бы помочь выжить. Гарри и Гермиона».

Тщательно скатав листок в тонкий свиток и привязав к нему кусок хроноворота, Гермиона вышла с Гарри во двор, где он взял с чурбака топор. Выйдя из поселка, ребята углубились в лес, побродив немного, они присмотрели молодую сосенку. Решив подарить ей почетную должность гонца, Гарри парой ударов прорубил вместительную выемку, в которую Гермиона вложила завернутое в черную тряпицу послание. После чего они долго стояли, обнявшись, и смотрели, как свежую древесную рану заливает густая прозрачная смола, обещающая в далеком будущем превратиться в янтарь и стать своего рода хронокапсулой.

Уходя, Гарри с Гермионой не потрудились запомнить место и хоть как-то отметить деревцо. Не сочли это нужным. А между тем посельчане искали хоть каких-то сведений о детях, пришедших из ниоткуда. Не нашли, конечно. В пределах их и близлежащих земель никто не погибал, никто никаких детей не терял, корабли не тонули, самолеты не падали. Вражеских набегов и поджогов деревень тоже не было. Одиноких дядь-тёть, дедов-бабушек, которые померли и оставили осиротевших племянников и внуков, тоже не наблюдалось. Молодые люди, казалось, и впрямь возникли из воздуха. С Одиноких Островов прибыли? Опять нет — таможни их не засекли… И опять же, корабли. Те судна, что с Островов приплыли, были исключительно грузовыми, детей на борту не было, только юнги, но они на своих местах и все наперечет, никто из них не сгинул. Оставалось расспросить самих юных пришельцев. И если вы думаете, что какой-то языковой барьер этому помешает…

Был уже конец второй недели, когда со двора донеслись возбужденные громкие голоса. Соломон прислушался и с улыбкой встал из-за стола, знаками прося Гермиону и Гарри следовать за собой. Вышли, прошли по двору мимо флегматичной черной коровы и драчливых коз, и вышли в калитку на улицу, на которой уже собиралась смешанная толпа из людей и великанов. Великаны, кстати, уже не пугали Гарри и Гермиону, это у страха глаза велики, стандартный человек был всего лишь по пояс среднему великану-нефилиму.

Вскоре в конце улицы появился источник волнения. На высокой лошади ехал человек в дорожной пропыленной одежде. Подъехав к дому Мареновых, он остановил коня и спешился, откидывая с головы капюшон плаща. Серые глаза окинули присутствующих вопросительным взглядом и остановились на подростках. Что-то спросил. Соломон и Валдай ему что-то ответили. Снова приезжий посмотрел на ребят и обратился уже к ним. Гарри не понял и на всякий случай извинился. Человек послушал его речь и щелкнул пальцами. А его серые глаза на миг осветились золотым огнем. Ощутимо пахнуло магией, Гарри с Гермионой растерянно переглянулись — маг? Да, человек оказался магом, которого позвали жители поселка, волшебник оправдал их ожидания — колданул детям знанием всеобщего, Единого, языка.

— Ну, пострелы, говорите уже — откуда вы взялись?

Гермиона, что ожидаемо и понятно, разревелась, а Гарри затарахтел, как лопнувшая плотина, спеша и рассказать всё, и расспросить обо всем…

— Ну, поселок зовется Ура, ни о каких миллионах лет не ведаю, вы о чем, кстати? Год? Да пожалуйста, тысяча третий по летоисчислению Весны и Велеса. Динозавры? А какие динозавры, дети? Это кто?

А когда замороченный Гарри спросил про пирамиды в Гизе, то услышал:

— Ну, одна вроде стоит в Хетте, и не пять тысяч лет, как вы говорите, а одну пока что… М-да, странные вы, ребята. Может, познакомимся хоть? Меня зовут Седрик, я прибыл из Александрии и страшно устал с дороги, спешил, знаете ли, гнал коней как не знаю кто, вдруг родители вас ищут…

* * *

Гермиона стала чаще плакать, но так, чтобы никто не видел. Очень хотелось домой, порою так сильно, что хоть волком вой. Хотелось обнять папу, поцеловать маму, почувствовать родительские руки. До боли, до тоски… Анна видела состояние девушки, но ничем помочь не могла — они друг друга просто не понимали. Да и не могла Анна дать Гермионе того, чего она хотела…

Написав письмо в будущее, девушка первые два дня просто ждала неизвестно кого. То ли Дамблдора на метле, то ли Снейпа в ступе, но ожидание закончилось ничем, поэтому Гермиона напомнила себе, что нужно собраться и что папиного ремня для того, чтобы взять себя в руки, тут нет.

В конце второй недели после… После красных дней. «Дожила, отсчет от менструации веду», — подумала Гермиона. В конце второй недели что-то произошло. Человек в пропыленной одежде оказался магом, причем явно из менталистов, про которых Гермиона читала — их научили языку. Когда маг заговорил на понятном языке, тщательно сдерживаемая последние дни истерика прорвалась, захлестнула девушку с головой. Она разревелась, цепляясь за Гарри, который расспрашивал мага. Гермиона ничего не слышала и не воспринимала — истерика отключила мозг полностью. Гарри прижимал её к себе, продолжая выдавать-вызнавать информацию.

Гермиона была девушкой. Не военным, не экстремалом, даже не мальчиком — девушкой. Она просто не выдержала всего свалившегося на неё и уплыла в долгожданный обморок, полностью истощив свои силы детским стихийным выбросом.

___________________________________________________________

Многие ученые сходятся во мнении, что духовное развитие докатастрофного человека было просто сверхъестественно. Человек находился ближе к природе, он нуждался в минимальном количестве пищи, дышал другим воздухом, а жил в поистине райских климатических условиях и не должен был вести борьбу за пропитание.

Уровень развития и знаний докатастрофного человечества можно представлять только в фантазиях. Изыскания посткатастрофных ученых (например, попытки получения золота из свинца, попытки оживить словом и т. д.) — от средневековья и до наших времен, лишь по слухам от предков знавших, что то-то и то-то возможно, порой выглядят наивно. Но даже по характеру проводимых ими изысканий можно делать выводы, что не просто так они занимались всем этим. Следовательно, средневековые ученые еще помнили, что человеку до катастрофы были подвластны магия цифр, управление энергиями — физическими и биологическими, убиение и воскрешение словом, мгновенное передвижение в пространстве, изменение внешних форм, видимость и невидимость, алхимия, магия, цифровое выражение судьбы и многое-многое другое.

Александр Богданов.