Дар Персиваля Грейвса

— Азкабан — это название тюрьмы? — участливо уточнил Персиваль — важно было не упустить внезапно появившийся благостный настрой Трэверса.

— Верно, — подтвердил тот. — Лич перед вступлением в должность выучил заклинание патронуса — настолько боялся тварей.

— Покажите мне, кто их не боится, — поморщившись, пробормотал Грейвс, пока Трэверс снимал запирающие чары со своего кабинета.

Тот еще раз усмехнулся и посмотрел на Грейвса через плечо.

— И то верно. Я знаю всего лишь одного… человека, — запнувшись, сказал он, — который способен вынести их присутствие и, более того, разговаривать с ними.

— Вы о Волд…

— Не называйте его имени, — резко перебил Трэверс. Персиваль пораженно закрыл рот. — Да, я о Повелителе.

Кивнув, Грейвс проследовал за ним в кабинет. Впрочем, кабинетом назвать это огромное помещение было трудно. Как и сам Персиваль, Трэверс, очевидно, любил порядок — вокруг не было ни пылинки, полки в шкафах уставлены папками одного размера и цвета — менялись лишь надписи; минимум мебели — добротный массивный стол с изогнутыми ножками, такой же внушительный стул и несколько шкафов; все четыре стены увешаны картами — копиями тех, что висели в коридорах.

Заметив, что Персиваль осматривается, не скрывая восхищения, Трэверс приосанился — его скептичный настрой, если он был, к этому моменту уже испарился.

Теперь его ответы стали более развернутыми и обстоятельными, плюс появились и встречные вопросы к Персивалю. Что-то Трэверс даже записывал.

— Значит, на тех листовках, что я видел, в основном ма-гло-рож-ден-ные? — выговорил Грейвс.

— Верно.

— Как они нарушили закон? — уточнил он, сев ровнее — Трэверс наколдовал ему такой же, как у него, стул с изогнутыми ножками и мягкими зелеными вставками.

— Как выяснилось, — строгим голосом сказал Трэверс, — они десятилетиями крали магию у чистокровных. Сквибы — это их рук дело.

Персиваль приподнял в удивлении брови.

— То есть вы обнаружили какой-то механизм передачи магии?

— Как вы понимаете, такие тонкости — задача невыразимцев. Нашей задачей является их всех отловить и доставить куда нужно.

Каким является это «куда нужно» Персиваль догадывался — не так давно покинул нулевой уровень. Однако помещения невыразимцев были устроены так хитро, что он не видел ничего, кроме того, что ему позволено увидеть.

— Насколько я знаю, — отстраненно проговорил он, — остальные страны этой позиции не придерживаются. По крайней мере, Америка принимает рожденных не-магами.

— Рано или поздно остальные поймут, что этим самым они делают себе только хуже.

— Эту мысль точно нужно обдумать, — усмехнувшись, признался Персиваль.

— Разумеется.

— И все же мне интересны механизмы отслеживания…

Общение с Трэверсом напомнило Грейвсу допрос Грейнджер — как и девчонка, Трэверс выдавал только самый минимум информации и не очень охотно отвечал на уточняющие вопросы. Однако скорее по привычке, чем из-за плохого отношения.

Он не демонстрировал неприязнь, да и плохим человеком его назвать язык не поворачивался. Но было в нем что-то… эти его категоричная убежденность и слепое доверие министерству — они настораживали.

У таких, как Трэверс, имелась лишь одна установка, которой они могли следовать, и совсем отсутствовала способность к анализу и мышлению — он был идеальным солдатом.

И все-таки эта встреча вышла продуктивной. После довольно долгой беседы Трэверс согласился показать камеры для заключенных — оценить условия. Помимо стальных решеток, каждую отдельную камеру окружали еще и с десяток охранных заклинаний, что, по мнению Персиваля, было лишним. Кроме того, заключенные не видели и не слышали авроров, в то время как те могли наблюдать за всем, что происходит внутри. Так что Грейвсу «посчастливилось» понаблюдать за теми, кто ждал приговор суда или готовился к переправке в Азкабан.

Пока прощался с Трэверсом, Персивалю показалось, что он заметил знакомое лицо в толпе авроров. Только придя в отель, он понял, что это было лицо одного из нападавших на Грейнджер. Было неприятно думать, что в Аврорате работает тот, кто пытался похитить человека в чужой стране, пусть даже и руководствуясь официальным разрешением своей.

Перед сном Персиваль старался абстрагироваться от эмоций и проанализировать слова Трэверса. В отличие от него, он не мог слепо довериться чужим словам, и решил, что следует разобраться с этим «воровством магии» обстоятельнее — то есть услышать аргументы из первых уст.

* * *

Следующие дни шли по накатанной.

Основное время суток Персиваль проводил с невыразимцами, а вечера — в компании Малфоя или Трэверса. Однажды ему даже довелось побывать на заседании Визенгамота — судили мужчину, который, как выяснилось, долгое время прикидывался полукровкой, а на деле оказался рожденным не-магами — или маглами, как говорили англичане. Грейвсу показалось, что мужчина даже просто не осознавал того, в чем его обвиняли, и уж точно не был виновен: ни у кого намеренно магию не крал. Несмотря на то, что прямых доказательств не имелось ни у одной стороны, мужчина все же был осужден. О дальнейшей его судьбе оставалось только догадываться. Но, судя по его отчаянному взгляду, осужденный прекрасно знал, что его ожидает.

Все заседание показалось Грейвсу отвратительным фарсом, эдаким развлечением, показательной поркой. Над подсудимым издевались и насмехались, кроме того, ему даже не выделили адвоката, сразу подчеркивая то, что никаких прав у него нет. Персиваль подозревал, что и права на жизнь его тоже лишили — так же просто, почти играючи. Скорее всего, прямо из зала заседания его отправили в лаборатории на нулевом уровне.

И он попытал удачу, попытавшись поговорить с учеными. Однако оказалось, что вытянуть информацию из невыразимцев практически невозможно — с тем же успехом можно было поболтать с гиппогрифом. О сотрудничестве в обе стороны речи не велось — невыразимцы с удовольствием слушали, принимали помощь, а вот выдавать что-то в ответ, казалось, просто не были способны. Вместо каких-то достойных аргументов Грейвс получил совет «не лезть туда, в чем он ничего не понимает». И он этим советом с радостью воспользовался бы, если бы не одно «но» — за ним начали следить.

То, что к нему приставили наблюдателей после вопросов о маглорожденных, он вычислил быстро, но задавать прямой вопрос Малфою или Трэверсу не решился, понимая, что услышит в ответ ложь, а это поставит в неудобное положение в первую очередь его самого.

Ему оставалось только догадываться, чем на самом деле занимаются невыразимцы с рожденными не-магами, и вывод напрашивался неутешительный. Скорее всего, как и над ним, проводятся эксперименты. Только если по отношению к Персивалю невыразимцы старались быть вежливыми, вряд ли они обходились так же с тем, кто официально считался преступником.

А еще Персиваль думал о том, что будет с ним, когда то, что послужило причиной его возвращения, не будет найдено.

Невыразимцы казались ему фанатиками, которые совсем не чурались любых методов — они использовали и темную, и светлую магии, руны и нумерологию. Дай им волю, они разобрали бы человека до молекул.

Не приходилось сомневаться: нервные и раздраженные невыразимцы были способны и на еще более сомнительные и страшные вещи. И когда в один день Грейвс объявил, что скоро планирует вернуться в Америку, взгляд, которым его одарил ученый, дал ему понять: просто так его не отпустят.

А еще Грейвс подозревал, что все письма, которые он отправлял, адресатам доставлены не были — ответа ни на одно он так и не получил.

Ситуация мягко, практически незаметно, вдруг стала ощутимо напряженной. И когда Малфой сказал, что с порт-ключом вышла накладка, Персиваль понял — нужно бежать.

Правительству Британии ничего не стоило бы просто закрыть его на нулевом уровне у невыразимцев и объявить, что Персиваль Грейвс бесследно исчез. Вряд ли это кого-то озаботило бы всерьез, ведь так и не выяснилось, почему он вообще появился в этом времени.

— Насколько мне известно, ваша бронь в «Дырявом котле» закончилась, — проговорил Люциус. — Я обсудил этот вопрос с Томом и выяснил, что свободных номеров сейчас нет — многие семьи из глубинки останавливаются там перед учебным годом.

Грейвс нахмурился.

— Наверняка это не единственное место, где можно остановиться… в крайнем случае, есть не магическая часть страны.

В которую он так и не попал — у него просто не имелось такой возможности. Вообще-то он давно начал подозревать, что его загружают еще и потому, что ему нельзя в ту часть Лондона. По какой-то причине их Повелитель этого не хотел, и все в этом министерстве беспрекословно ему подчинялись. Это пугало еще больше, чем сам Волдеморт с бузинной палочкой в руке. Один он, может быть, и был страшным, но с армией преданных людей и вовсе становился ужасающим.

— Вы можете остаться в моем поместье, уверяю, это не доставит никаких неудобств…

— Мне не хотелось бы вас стеснять, — твердо сказал Грейвс, снова пытаясь попасть в образ джентльмена — и снова крайне неудачно.

— Я настаиваю, мистер Грейвс, — так же твердо проговорил Люциус — он выглядел хозяином положения.

Персиваль понял, что ему нужно выиграть время — хотя бы немного, чтобы попытаться сделать хоть что-нибудь.

— Что ж, — хлопнув в ладоши, с фальшивым, как и предложение Малфоя, энтузиазмом ответил Грейвс, — тогда я поужинаю, соберу вещи… и, думаю, через час буду готов. Предлагаю встретиться у «Дырявого котла».

Малфой расцвел, довольный тем, что его уговоры возымели успех.

Они пожали друг другу руки.

Вернувшись в «Дырявый котел», Персиваль первым делом уточнил, действительно ли заняты все номера. Бармен Том несколько неуверенно это подтвердил, впрочем, Грейвс и не сомневался, что на него могли надавить.

Он собрал вещи в небольшой чемодан, а потом, покинув отель, отправился не ужинать, а прямиком в Гринготтс. Гоблины были его последней надеждой выбраться из этой заварушки. Насколько он знал — их подкупить невозможно, но всегда можно договориться.

Войдя в почти пустое здание, он сразу же направился к одному из гоблинов — тот показался ему главным, — он стоял за высокой трибуной и выглядел особенно представительно.

— Добрый вечер, — поздоровался Грейвс.

— Здравствуйте. Чем могу служить?

Как выяснилось, гоблины ему ничем служить или помочь не могли — скорее всего потому, что просто не хотели. По осторожным намекам Грейвс понял, что у банка довольно сложные отношения с министерством, и каким бы ни был размер счета самого Персиваля, против Повелителя пойти не могли и гоблины. Максимум, на что они были способны — сделать запрос на перевод средств из сейфа Грейвса.

За разговором с гоблинами прошло все то время, что он выторговал у Малфоя.

Он не мог поверить, что добровольно попал в ситуацию, из которой, казалось, просто нет другого выхода, как выход из банка — прямо в руки Волдеморта и его товарищей. И ему ничего не оставалось делать, как переступить этот порог.

Стоило ему оказаться на улице, как он увидел знакомую светлую макушку в конце улицы и нехотя направился к Малфою, а тот пошел навстречу ему.