Почти человек

Вскочив на ноги, Павел осмотрелся. Местом высадки на этот раз оказалась равнина с каменистой твердой потрескавшейся почвой, вокруг никакой бахромы, висячих артефактов. Поблизости вообще ничего не было. Трусы полет пережили, уже здорово, а вот то, что ботинок нет никаких, хреново. Да, его новая шкура попрочнее старой, но сможет ли она сопротивляться, если он будет сбивать ноги несколько дней подряд? Он знал, куда его забросит, ему было нужно идти на восток, чтобы добраться до вымершего поселка. Это было единственное место, где можно найти хоть что-то. Крошечный, с дюжинной двухэтажных домов, одной улицей и лавкой. Вроде фермерской деревеньки, поскольку раньше тут были сплошные поля.

ИИ хоть и находился в пассивном режиме, но легко сориентировался по сторонам света, и в голову Павла с короткой вспышкой мигрени пришло сообщение: «Тридцать градусов направо, дистанция — двадцать шесть километров».

Головин повернулся в нужную сторону и приметил ориентир — какую-то вышку на горизонте. В принципе, он изучал карту района, в который его будут высаживать, так случилось, что окно всегда возникало в новом месте, на станции просто научились их засекать.

Мираж не торопился бежать к городку. Сначала надо было прояснить обстановку, несколько раз он медленно повернулся вокруг на триста шестьдесят градусов, изучая все, что есть вокруг него, но ни живности, ни призраков, ни растений не увидел. Только нечто ржавое и накренившееся на горизонте. Подняв взглядом мелкий камешек, он с силой послал его в нужную сторону, тот со свистом унесся вдаль. Если бы кому-то прилетело в череп, не факт, что кость бы выдержала, а в камешке весу всего грамм двадцать. Что ж, одно оружие у него уже есть. Теперь бы приодеться, да и вооружиться. Нормальный обычный нож не помешал бы.

Павел еще раз обернулся, выискивая неприятности, но все было тихо и пусто.

— Шагаем, — приказал он вслух сам себе и сделал первый шаг по чужой, едва живой планете.

С первой серой нитью и свисающей с нее бахромой, идущей с севера на юг, или наоборот, он столкнулся на шестом километре пути. К этому моменту Мираж вышел на остатки дороги, так шагать было проще.

Остановившись в сотне метрах, он пристально начал изучать свисающие нити, здесь их, в отличие от городов, было немного, до земли доставаи далеко не все, но над дорогой оказалась самая густая завеса.

Трогать их Павел не стал, хотя очень хотелось отправить первый материал в «центр», но сейчас ему, человеку, который имеет минимум информации о происходящем, было категорически нельзя, если они будят скрывающихся неподалеку фантомов, то сейчас связываться с агрессивной формой жизни смертельно опасно.

Он внимательно изучил места поблизости, где занавес не достигал земли, и бахрома была самой жидкой, крюк в пятьдесят метров — и не крюк совсем. Сойдя с дороги, Головин, не спеша и внимательно глядя себе под ноги, направился к нити.

Что ж, осторожность и наблюдательность себя оправдала, уже на подходе он заметил на земле серую тонкую нить, которая едва светилась, причем подсветка ее и выдала, что ж, уже неплохо, пробормотал Мираж, и присел в паре метров от сигналки, внимательно изучая ее. Ничего интересного, потолще волоса, но ненамного, вот и все наблюдение. Он уже собирался уйти, когда та слегка шевельнулась и сдвинулась в его сторону. Ветра, который мог проделать это, и в помине не было, полный штиль. А значит, нить его почувствовала. Павел поднялся и отступил на шаг, это его и спасло. Ожившая нить стала похожа на кнутовище, она резко изогнулась и буквально ударила в его сторону, стремясь зацепить по ногам. Не вышло, не зря все четыре дня Головин махал руками и ногами, оттачивал с Теком реакцию. Нить шла понизу, поэтому он подпрыгнул, пропустив ее под собой, потом в три гигантских прыжка разорвал дистанцию, оказавшись сразу метрах в восьми. И серая сразу успокоилась, замерла на желтоватой каменистой потрескавшейся земле, как ни в чем не бывало.

Павел поднял голову и, вытянув руку, сжал ладонь в кулак, оттопырив большой палец. Как ни странно, этот знак означал у инопланетян то же самое, что и у обычного землянина, одобрение, или все в порядке. Головин прекрасно знал, что сейчас весь персонал станции замер у экранов, следя за ним. Его успех — залог их полезности, а это значит, рост в социальном рейтинге, на котором строилась жизнь в их родных мирах.

Павел направился к намеченному коридору, до которого осталось всего метров сорок. Ни одной длинной нити, он больше так и не заметил. Проход в занавесе был довольно широким, высотой метра в четыре и шириной в десяток. Да и рядом с этим нити не свисали ниже двух метров. Осторожно шагая и внимательно следя за тем, что находится у него под ногами, Головин приблизился к центральной нити. Остановившись в трех шагах, он начал пристально изучать ее. Разглядеть удалось немного, больше всего это напоминало толстенный мохрящийся канат, как тот, по которому в школе лазили к потолку. Нити, свисающие ближе всего, тускло засветились и заволновались. Что ж, доказано они чувствуют присутствие Головина. Интересно, они на местных так же реагируют? Тот ролик, что он смотрел про двух невезучих мужиков, был ранний, совсем ранний, несколько лет с момента катастрофы, других свидетельств контакта аборигенов с нитями зафиксировать не удалось, выжившие предпочитали держаться от них подальше.

И тут произошло то, чего Мираж никак не ожидал, нити стали удлиняться. Павел не стал ждать, пока ему перекроют дорогу, и одним рывком миновал закрывающийся коридор. При этом одна нить прямо на его пути опустилась так низко, что он мог зацепить ее головой, уклоняться было поздно, и он отклонил ее в сторону телекинезом. И все вышло. Оказавшись шагах в шести на другой стороне, он обернулся, всякое движение вновь прекратилось, фантомы из-под земли не лезли, все успокоилось, словно и не было ничего, только длинная нить медленно отыгрывала назад, возвращаясь к прежней длине.

— Эксперимент признан удачным, — заявил Головин вслух и зашагал прочь, стараясь убраться подальше от опасного места. — Телекинез оказался крайне полезным. — Он надеялся, что вечером ИИ, когда перешлет свой отчет, включит в него и его слова и ощущения.

Через двадцать минут он снова вернулся на дорогу. Ям, кстати, тут хватало, похоже, плохие дороги не беда России, это беда вселенной.

Тирай не соврал, его новая шкура оказалась очень прочной. Через час он сделал привал, осматривая свои ноги, ни одной ранки, никаких мозолей и натертостей, старые ноги при схожей ситуации он бы в кровь сбил, даже не дойдя до главной нити, а тут шагай себе, и шагай. Одно неудобно — каждый камешек под пяткой ощущаешь.

Что-то блеснуло в грязи шагах в двух правее него. Головину было лень вставать, и он просто притянул предмет взглядом. Перед лицом висела мелкая серебристая монета, не потускневшая за тридцать лет.

Что ж, первый трофей, первый артефакт погибшей цивилизации, и не удивительно, что это оказалась деньга, вот нисколько не удивительно. Вытянув руку, Павел отключил телекинез, и кругляш упал ему на ладонь.

— Сканирую, — вызвав кратковременный приступ мигрени, заявил ИИ прямо ему в голову.

— Блин, да не ори ты так, снизь громкость, — поморщившись, попросил Павел. Ему никто не ответил, но он знал, что был услышан.

Жаль, железка не разговорчивая, так бы было веселее шагать. До города еще километра три.

— Монета, — уже гораздо тише, но с неизменной мигренью, заявил ИИ. — Риалийский союз. Номинал — пять церсов. Произношение неизвестно. Учитывая анализ надписей, произведенный до катастрофы, ценность минимальная. Состав — двадцать процентов серебра, остальное мельхиор. Имеется крохотный знак на ребре, не похожий ни на что, что наблюдали раньше. Возможно, это какая-то защита. Знак отсканирован. Отчет закончен, он будет оправлен вечером в урочное время или в нештатное, в случае вашей гибели.

— Ну что ж, — подкидывая монету и ловя ее телекинезом, произнес вслух Головин, — с почином тебя, Пашка. Ценность никакая, но кое на что это железяка сгодится. — Он притянул к себе длинный слегка шершавый камень, валявшийся у обочины.

— Ценность минимальна, — вызвав очередную короткую мигрень, заявил ИИ. — В вашем родном мире называется галька, известен во вселенной под разными названиями.

— Я не для коллекции, — буркнул Головин и, бросив камень рядом, принялся затачивать ребро монеты.

ИИ промолчал, наверное, до него дошло, что монетка, размером с рубль, может быть неплохим оружием, а если запустить ее с помощью телекинеза, то она лоб пробьет не хуже пули.

Через десять минут все было готово, Мираж снова шагал по дороге, пользоваться телекинезом можно было, любой частью тела, и сейчас монета висела над раскрытой ладонью и крутилась, повинуясь новому хозяину. Изредка он ее останавливал, пытаясь угадать, орел или решка, номинал или мужик в парике.

До поселка оставалось пройти всего полтора километра. На Эксиоле было раннее утро, погода радовала, чистое голубое небо, пара облаков на горизонте. Правда, местное светило поменьше солнца но, было чуть ближе и ярче привычного, и сейчас оно било в глаза, вися над горами. Учитывая, что у Головина пятнадцать часов светлого времени, он пока никуда не спешил.

Поселок был мелкий и своего артефакта из шара в ободах не имел, но нить все же была. Она, как и предыдущая, тянулась с юга на север, правда, чуть наискось, так что, скорее юго-запад. И вот тут просто пахло проблемами. Четыре дома, расположенные под ней и рядом, оплетены бахромой, коридора не было. Он нашелся гораздо левее, по размерам примерно такой же, как и тот, через который Головин уже прошел, ну, может, чуть меньше. Улица была длинной, сотни полторы метров, дома стояли не слишком близко друг к другу. Готическая архитектура, хоть и не совсем, так и перла, у каждого имелось высокое крыльцо с верандой, башенка, большой балкон, коньковая крыша, много окон. И почти везде рос каменный плющ. Тирай показывал с ним записи, разрастался активней дикого винограда, хотя и был на него похож, фиолетовые листья и стебли очень прочные, для людей неопасные, во всяком случае, имелось пару записей, где аборигены трогали лисья голыми руками. На главной улице в пределах видимости, не доходя до каната, стояли несколько автомобилей, нечто напоминающее пикапы, только способные лететь над землей на высоте пары метров. Они почти полностью были укрыты нитевидными коконами, так что просканировать их не вышло бы ни при каких условиях. Может, потому, что машины могли летать, местным плевать на состояние дорог, они по ним не ездили. Если так, то можно честно сказать, они решили проблему. Интересно, а как у них с дураками? Наверное, все же были, они ведь неистребимы.

Головин направился к крайнему дому, на котором и плюща было поменьше, и стоял он дальше всего от занавеси. Непрактичная высокая литая ограда, скрип ржавой калитки. Если бы здесь были люди, то они непременно услышали бы.

— Металл известен, — сообщил ИИ, наградив мигренью на следующие двадцать секунд, — в вашем мире называется чугун.

— Спасибо, это я и без тебя знал, — хмыкнул Головин и направился к распахнутым гаражным воротам, там хоть и было темновато, но не настолько, как, скорее всего, в доме, восточная сторона которого густо оплетена каменным вьюном.