Почти человек

Глава двадцать первая

— Что же теперь будет? — прошептал с ужасом Койт, когда железяки, не обращая внимания на стоны, загрузили поломанных гопарей в машину и, сняв показания, унеслись обратно к центру города. — Мне ж теперь конец. Ты уйдешь, а из меня сделают пример.

— Ну, что ж ты такой пугливый? — улыбнулся Головин, вычищая погасшую трубку. — Сейчас я пообщаюсь с местным смотрящим и закрою твой вопрос навсегда, а нет, завтра коронуют другого смотрящего.

— Это ничего не изменит, просто все бандиты в империи будут тебя искать, они такого не прощают.

— Прощают, — усмехнулся Головин, вспомнив недавний опыт, — можешь мне поверить. Но это не потребуется, мы договоримся. Пойду, прогуляюсь.

Койт, естественно, ему не поверил и долго смотрел вслед, не нужно было лезть к нему в голову или уметь читать лица, мастер уже сильно пожалел, что связался с Головиным.

Павел же, спокойно покачивая тростью, двинулся по указанной улице к трактиру «Молот».

Пять минут неспешного шага, и он был на месте. Недолго думая, крутя в левой руке монету, Головин спустился по ступеням в подвал и толкнул тяжелую дверь. Звуковая волна неприятно ударила по ушам, в кабаке было не слишком чисто, здесь гуляли морд сорок уголовного вида. Кстати, Сучок обнаружился за одним из столов, кто-то наложил ему шину и поставил пива. Тот как раз обернулся, заметил в дверях Головина, и в его глазах появился ужас. В принципе, было от чего, обещания он не забыл, и у него не было уверенности, что присутствующий здесь криминал городка Промышленный сможет справиться с человеком, который пришел сюда.

— Тридцать шесть человек, не считая мужика за стойкой, — подсчитал ИИ.

— Почти не ошибся, думал сорок, — ответил Головин и направился к стойке, голоса за спиной затихали, головы поворачивались к незнакомцу, который приперся к ним и ведет себя так, словно он тут не просто свой, а еще и хозяин.

Сучок вскочил и хотел удрать, но сломанная лодыжка подвела, и он со стоном рухнул обратно на лавку.

— Сиди, не дергайся, сейчас не считается, я же сам сюда пришел, — бросил ему Головин, и лицо парня слегка расслабилось.

— Это что ж, он положил Шрама и ребят за пару секунд? — послышался шепоток за спиной.

— Я, — не оборачиваясь, ответил Павел, потом остановился напротив замершего трактирщика. — Милейший, мне нужна встреча с господином Паком.

Массивный мужик в не слишком чистом фартуке вздрогнул, потом бросил взгляд зал.

— Не знаю такого, — наконец, выдавил он из себя.

— Это правильно, — весело заявил Головин. — Но только сдается мне, что ты врешь. В его интересах поговорить со мной.

— Чего тебе надо, чужак? — раздался из темного угла хриплый холодный голос.

Павел его давно заметил, но специально не обращал внимания, чтобы дать возможность местному пахану реагировать по обстановке.

— Если ты Пак Молот, то мне нужно несколько минут твоего времени. Даю слово, первым не нападу.

— Присаживайся, — махнул рукой Пак, и над его головой загорелся тусклый светильник.

Головин прошел к столику и, отодвинув ногой довольно удобный стул, уселся напротив собеседника, намеренно повернувшись спиной к залу, давая понять, что он не боится.

— Ты смелый, — уважительно заметил Пак, это был крупный мужчина, прилично растолстевший, но сила по-прежнему была с ним.

— А может, глупый?

— Нет, глупость и смелость я могу различить, — усмехнулся Молот. — Как тебя зовут?

— Я Павл Мираж.

— Вот как, — протянул Пак, и тут же стало понятно, что это имя и прозвище Головина он слышит не в первый раз. — Зачем ты напал на моих людей?

— Они зарвались, — спокойно ответил Павел. — Пришлось наказать их за жадность.

— Жадность — это плохо, это вредит делу, приковывает внимание. Я уже знаю, что их забрала стража, и что их, скорее всего, повесят, даже лечить не будут. Ты нанес мне ущерб.

— Не стоит думать обо мне плохо, — развел руками Головин, — я еще даже не начал наносить тебе ущерб. И чтобы это не произошло, мы должны прийти к соглашению.

— Соглашение — это хорошо, но ты угрожаешь мне в моем же заведении, среди моих людей. Ты не с того начал.

— С того, — покачал головой Мираж. — Ты ведь уже слышал мое имя. Не знаю, при каких обстоятельствах, но сомневаюсь, что упоминалось оно с теплотой и любовью. В столице я известен не благодаря этим качествам. Я очень недобрый человек, Пак.

— Я знаю, ты оказал услугу великому роду, и в результате шайка Мороза перестала существовать. Говорят, целый час из дома трупы выносили.

— Врут, — отмахнулся Головин, — железяки из стражи за двадцать минут справились. Но трупов там было и вправду много. Итак, соглашение?

— Что ты хочешь? — после долгой паузы, в которой Молот разглядывал наглого гостя и прикидывал, по силам ли его убить, спросил смотрящий за Промышленным.

— Я не борец за справедливость, этим пусть юнцы балуются. Меня интересует только моя выгода. И сейчас она связана с Койтом. Условия простые — я не наношу вам урона, не трогаю твоих людей, кроме того, капрал отпускает Шрама и его подельников, мы расстаемся если, не добрыми друзьями, то в хорошем настроении. Взамен я прошу забыть о мастере Койте, в твою копилку он приносил такой мизер, что, наверное, твой ужин стоит больше. Ты не видишь его, твои люди обходят его и мастерскую стороной, я в хорошем настроении, ты не несешь потери, как в людях, так и финансовые. Это очень простое и выгодное соглашение.

Несколько секунд Пак смотрел в глаза Головину, ему предлагали отступить без потерь в финансах и людях. Это был признак уважения от противника, а это дорогого стоило.

— С тобой можно иметь дело, Павл Мираж. Я согласен. Койт — не та фигура, за которую стоит драться.

Головин был не согласен со смотрящим, тот просто не знал, что скоро парень станет довольно богатым человеком. Но слово уже произнесено, и конфликт исчерпан. А потом мастер просто смоется из Промышленного и обоснуется в столице, если продажи пойдут, ему вполне хватит денег и на лавку, и на дом, и на все, что захочет.

— По рукам, Молот, мне нравится, как ты решаешь проблемы, кровь была бы совсем лишней. Не нужно мне внимание ночной гильдии.

— Ты так в себе уверен? — приподняв бровь, поинтересовался бандит. — Тут почти сорок человек.

— Пак, твои громилы опасны только числом. Я же имею и ресурсы и возможности выйти отсюда, обзаведясь парой синяков и испорченным костюмом, кровь крайне плохо отчищается с одежды.

— Знаешь, а я тебе верю. Давай закончим, Шрам и остальные должны быть освобождены.

Головин кивнул и достал переговорник, набирая личный код капрала.

— Мы договорились. Сейчас их заберут.

— Понял, — отозвался следак, и в его голосе проскользнуло явное облегчение, ссориться с местным криминалом он явно не хотел, да и, скорее всего, получал от Пака вторую зарплату, закрывая глаза на некоторые делишки, пока тот не переходил черту, смотрящего и его людей терпели.

Пак сделал кому-то знак, и возле стола оказался невысокий, без особых примет мужичок.

— Чек, берешь ребят и грузовик и едешь в управу, забираешь там Шрама и остальных. Тащи их к лекарю. Лечиться будут за свой счет. А за самодеятельность, которая привела к крупным проблемам, штраф по двести марок с каждого. Кроме Сучка. Ты все понял?

— Да, господин Молот.

И подручный главаря исчез в толпе местного криминалитета, которые, поняв, что паханы договорились, облегченно выдохнули, чуйка у ребят была развита хорошо, и они понимали, чужак опасен.

— Выпьешь? — предложил Пак.

— Выпью, — легко согласился Головин.

Пак сделал знак, и трактирщик приволок откуда-то пыльную бутылку вина.

— Пятнадцатилетняя лоза, красное сухое с юга союза, редкое в наших местах.

— Лестно, — кивнул Головин, забирая протянутый бокал, наполненный наполовину. — За договор, — провозгласил он тост.

— За соглашение, — поддержал Пак.

— Отравить не смогут, аптечка начеку, — на всякий случай проинформировал ИИ.

Бутылку они уговорили примерно за час. К этому моменту в зале осталось совсем немного народу, вернувшийся подручный только кивнул, сообщив главарю, что дело сделано.

— Отличная лоза, — похвалил вино Головин. — А теперь, уважаемый Пак, мне пора. И так из-за инцидента потерял довольно много времени, а для деловых людей время — очень ценный ресурс.

— Рад был знакомству, — поднявшись и поджав протянутую руку, заявил Молот. — Но надеюсь, больше не встречаться, вы очень опасный человек, Павл.

— Вы даже не представляете, насколько, — улыбнулся одними губами Головин и, подхватив трость, покинул трактир.

— Ты снова выкрутился из крупных неприятностей, — заметил ИИ, когда Головин вышел из душного трактирного зала на свежий ночной воздух.

— Да, прошел по краешку. Если бы не здравомыслие Пака, все могло бы закончиться крайне плохо, сорок рыл, крови на камнях было бы столько, что она бы омывала ботики до щиколоток. Боюсь, капрал, увидев это побоище, поседел и умер от разрыва сердца, добавив еще один труп. А нам это не нужно.

До мастерской Павел добрался минут за десять неспешным шагом с трубкой в зубах. Света внутри не было, дверь оказалась заперта.

— Сова, открывай, медведь пришел, — мысленно схохмил Головин и постучал набалдашником трости по стеклу витрины.

Свет зажегся почти сразу, и на пороге возник Койт с трофейной перчаткой на правой руке.

— Жив? — не веря своим глазам, произнес он.

— Конечно, жив, — пожал плечами Головин и вошел внутрь. — Вопрос закрыт, Шрам и его поломанные подручные вернулись к Паку, претензий к тебе он не имеет, больше тебе ничего не угрожает, теперь твою мастерскую они будут обходить стороной. Но мой тебе совет, когда наше дело начнет приносить прибыль, перебирайся в столицу.

— Вот так просто? — не поверил Койт.

— Не просто, но Пак понял, что дальнейший конфликт выйдет для него боком, и даже, если он меня сможет убить, это будет стоить ему огромных потерь, да и жизни, скорее всего. Я дал ему возможность выйти из сложившейся ситуации с честью. Ты же сам говорил, что он разумен, и он это продемонстрировал. Мы даже бутылку сухого распили в честь соглашения. Но здесь все же деньгами, когда они появятся, светить не советую.

— Невероятно, — выдохнул Койт, лицо его, наконец, расслабилось, и он успокоился, и был готов работать дальше. — Ладно, сегодня будем на глессере кататься?

— Почему нет? Хватай, и пошли на улицу, тестировать. Кстати, для ночного времени надо бы фонарик установить. Дорога тут, конечно, так себе, но лучшего места искать не будем, немножко покружим перед мастерской, чтобы прикинуть, все ли, как надо, вышло. И по домам. Я тоже устал.

Ну что сказать? Пусть изделие вышло тяжелым и кондовым, немного грубоватым, но это было изделие, которое можно показывать заинтересованным людям и продавать.

— Теперь у нас задачка посложнее, — заметил Головин, затащив глессер, так с языка Эксиолы можно было привести слово «самокат», в мастерскую. — С великом мы намаемся.

— Да, — согласился Койт, — там есть несколько вещей, которые придется изготовить с нуля, например, цепь, но не вижу ничего сложного. Ладно, партнер, до завтра. Хотя, какое завтра? До рассвета всего пять часов осталось.