Право убийцы

Логично, что шмотки Гиппопотама стоили немалых денег, а мой сосед, судя по всему, был модником и в брендах шарил.

— Добрые люди помогли, — расплывчато ответил я.

— А меня с этими добрыми людьми можно познакомить? — мечтательно протянул сосед.

— Как только, так сразу.

Дуда закивал, показывая, что мои шмотки он оценил, и задумчиво почесал губу с только-только пробивающимся пушком над носом.

— По чесноку, Марк, ты правильно сделал, что не пошёл. Не хочу тебе говорить, но там были Лена и Виктор, ага. Он сказал, что отшлепает тебя, как юнца, если попадешься ему на глаза… Эй, чего ты так на меня смотришь, я просто передаю тебе его слова, — сосед виновато улыбнулся. — Он еще сказал, что если ты не свалишь до специализации, то тебе несдобровать. И погоняло тебе дал — паразит.

Кто такие Лена и Виктор, я не знал, поэтому понятия не имел, за что меня хотят «отшлепать» и почему у меня такое прозвище. Поэтому сразу спросил:

— Какие у него вопросы? И где его найти?

— Ну это, брат, вы сами разбирайтесь какие, мне оно нахрен не тарахтело, проблемы на голом месте… Ну чего, пойдем? Ненавижу этот дурацкий «обычай», — поёжился Дуда. — В прошлом году так после вечеринки один абитуриент встрял по самое не балуй. Нахрюкался настолько, что Билли и Боба не открыли ему дверь, прикинь.

— И что с ним в итоге? — я попытался задать вопрос так, будто мне просто интересно, чтобы по минимуму показать собственную неосведомленность.

— Да хрен лысый его знает, наверное, устроился дерьмище вычищать в каком-нибудь коровнике. Принудиловка в Окраинных землях — штука не самая приятная, — Дуда пожал плечами, чуть не смахнув хомяка. — Ладно, Марк, не суши мозги, а то и вправду не откроют. Я сегодня на месяц вперёд отдохнул, башка раскалывается, а впереди столько пахоты для подготовки к специализации… давай ты попробуй, а?

Дуда вышел из круга, приглашая меня занять его место. Почему нет, можно попробовать, обычно такие замки я всегда вскрывал играючи. Я встал посередине, широко расставил ноги опустил взгляд. Обратил внимание, что внутри круга изображена все та же змея с пятого этажа, восьмеркой, а в кольцах бесконечности разместились иероглифы четырёх стихий. По телу медленно поползли нити энергии — тонкие белёсые полосы, подсветившие тело, будто фосфорные. Энергопотоки устремились в круг под ногами. Прежде чем резонанс состоится, следовало как следует прощупать энергию механизма. У статуй пока еще блекло, но загорелись глаза. Реагировали каменные изваяния очень чутко.

Резонанс, который казался плевым делом, почему-то не происходил. Я не чувствовал энергию статуй, хоть ты тресни. Круг под ногами завибрировал, но и только. Было вспыхнувший в глазах статуй огонек мигом погас, как будто его и не было, как искра на размокшей деревяшке. Моя энергия ча не нашла должный отклик в энергии стихий и рассеялась, как капля в море.

Такое случалось впервые.

— Че брат, не получается? — присвистнул Дуда. — Ты ж, вроде, не пил? Или в твоем Мухосранске не научили, как работать с…

— Помолчи, — перебил я.

Сосредоточился, сжал-разжал кулаки и гулко выдохнул. Особого сопротивления статуй я не почувствовал, механизм просто отверг мою энергию, как чужеродную. Этого следовало ожидать, внутренняя и внешняя сила находились на противоположных полюсах. Как работать с внешней энергией, я толком не успел разобраться. Что ж… попробую чуточку увеличить напор, обычно в таких случаях работает грубая сила. Так сказать, бахнем кулаком и посмотрим, что выйдет. Круг завибрировал сильнее, глаза тварей полыхнули, но снова погасли. Двери так и остались закрытыми. Силы энергетического толчка не хватило и на этот раз. А я вложил в усилие немало, если направить такой поток в соперника, ему точно не поздоровиться.

— Э-эх, чего ты возишься?

Я никак не отреагировал, собираясь с силами, чтобы предпринять третью попытку, когда сосед добавил:

— Ты не увлекайся. Запорешь еще раз, и Билли и Боба заблокируют проход, потом сам будешь разбираться с комендантом. Я скажу, что не при делах — тут без обид. Будет тебе чемодан-вокзал-Мухосранск.

А сосед у меня, оказывается, с душком. Как говорится, таких друзей за хрен и в музей. Возьму на карандаш, что каши с ним не сваришь. Я решил, что больше не буду мелочиться и экономить, да и едкие комментарии Дуды слушать не хотелось. И с этими мыслями щедро ливанул энергии в круг, стиснув зубы. Если мерить в гончих, которых здесь так ценили, то подобным ударом я в прошлой жизни выкашивал целое стадо тварей. Не стоит, конечно, так рискованно работать напролом, но…

На «но» мысль оборвалась. Глаза у статуй вспыхнули — сначала красным, а затем чёрным огнём. Я смекнул, что перестарался, однако выплеск было не повернуть вспять. Статуи дёрнули ворота с такой силой, что старое дерево не выдержало нагрузки и, будто изъеденное личинками, рассыпалось в труху. Цепи остались висеть в лапах каменных чудовищ. Чугунные кольца с кусками древесины мерно покачивались из стороны в сторону. На наших глазах статуи опустили руки и как будто склонили головы. И вот тут выпучил глаза Дуда, челюсть у паренька отвисла, а его хомяк противно запищал, видимо, возмущаясь.

— Ты. Что. Натворил⁈

Я пожал плечами, переступил через труху, оставшуюся от ворот, и шагнул в открывшийся проем.

— Пойдем, считай, что нас пустили. Ты разве не этого хотел?

Ну да, нехорошо вышло, вот так с ходу механизмы ломать. Я пнул валявшуюся под ногами доску, некогда бывшую частью ворот. Руки до сих пор пекло, как после крапивы, что есть, то есть, но по-другому мы бы внутрь до вечера не попали.

— Куда пойдем? Марк, какого хрена, тебя комендант убьет! Ты знаешь, сколько этим реликвиям годков? Они при моем прапрадеде уже были старые и считались чуть ли не святыней! Отец рассказывал, что это хозяева разломов, перешедшие на сторону первого Императора!

Голос его чуть не с каждым словом взвинчивался всё выше, так что у меня уже в ушах звенело.

— Значит, изжили свой век, — сухо ответил я, порядком устав от разговорчивого паренька.

Можно, конечно, объяснить, что не я придумал пропускную систему. Хотели видеть, сколько во мне сил — увидели. Поэтому не понимаю, какие могут возникнуть вопросы у коменданта или у кого бы то ни было. Но ничего объяснять я не стал. Про хозяев разломов, которые заняли чью-то сторону, я слышал впервые, впрочем, как и про многое другое за последние сутки. Вопросы потихоньку наслаивались друг на друга. В чью светлую голову пришло ставить памятники хозяевам, тоже хотелось знать, потому что выглядело такое решение, как сумасшествие и откровенный плевок на память искателей, эти разломы зачищавших. И, скорее всего, погибших во имя того, чтобы сюда, в мир, из разломов не лезли всяческие твари.

Дуда взъерошил волосы и, что-то бормоча себе под нос, огляделся. Свидетелей нашему преступлению не нашлось, и паренек прошмыгнул внутрь, бледный как простыня.

— Язык за зубами держи, соседушка, — подбодрил его я.

— Тебе точно башку отшибли на спарринге, Марк! Ладно, мы здесь ни при чем, если за шкирку возьмут, скажем, что оно само сломалось… Хотя нет, нас здесь вообще не было и мы ничего не видели, да, Лапик?

И сосед с этими словами бросился бежать вдоль коридора, желая скорее скрыться с места «преступления». Я, немного помедлив, решил пойти за ним. Пока нам лучше не разделяться. Понятия не имею, на каком этаже наша комната и какой у неё номер. Но все же сначала засмотрелся на статуи. Похоже, что одной заменой дверей тут не отделаешься. Глаза каменных изваяний окончательно потухли и окаменели, в самом камне появились трещины сразу в нескольких местах. Я удивленно приподнял бровь — в трещинах клубилась какая-то черная дымка. Любопытно, однако. Откуда она взялась?

Дуда уже стоял в конце коридора и лихорадочно жал на кнопку лифта. Коридор представлял собой один длиннющий проход, украшенный кучей картин, таких же, видимо, древних, как статуи. При всем этом на потолке были установлены новенькие системы пожаротушения. С картин меня провожали суровыми взглядами вельможи в мундирах, увешанных наградами. Вырисовывалась очевидная разница между миром, откуда я пришел, и этим. Если у нас герои настоящего вытесняли героев прошлых лет, тот тут народ продолжал жить прошлым. А такой подход возможен только тогда, когда в настоящем в новых героях нет надобности.

Лифт открылся, и я вслед за Дудой, изошедшим семью потами, зашёл в кабину.

— Где тут установлены камеры? — на всякий случай спросил я, хотя все внимательно осмотрел и не обнаружил никаких средств фиксации, а на это у меня наметан взгляд.

Сосед упёрся спиной в стенку лифта и тяжело дышал, своего хомяка он засунул во внутренний карман пиджака.

— В смысле? У нас же запрещена любая техника… погоди, — глаза Дуды округлились. — Думаешь, они втихаря снимают нас? Бли-и-ин блинский, нам точно крышка. Попрут и опозорят.

Сосед нажал на кнопку лифта. Внимание привлекла панель с кнопками, я быстро прикинул — их было целых тринадцать. Сверху этажи, с нулевого (на котором, как понимаю, мы находились сейчас) по пятый, а ниже шли минус первый этаж, минус второй — и так до пяти. Последняя кнопка вовсе не имела никакого цифрового обозначения, только уже знакомая мне змея, свернутая в воьсмерку. Дуда нажал на минус первый этаж. Кабина вздрогнула, тронулась и поползла вниз. Выходит, половина здания уходила под землю. Подобное, в принципе, бывает нередко, но по большей части на военных объектах — как раз-таки у разломов. Там катакомбы могут уходить на сотни метров вглубь, под землю, и использоваться, помимо прочего, как лазейки сразу на нижние уровни разломов. Здесь же о разломе вообще не шло речи, потому-то решение строителей выглядело, по меньшей мере, странным.

— Это у нас что за этаж? Никак не запомню, — я кивнул на кнопку без надписи.

— Фиг его, ты ж хотел че-то там выяснить в первый день, а я не знаю. Мне об этом не рассказывали. Лучше не лезть туда, куда не следует, — хрипло буркнул он.

Дуда все ещё нервничал, и не находил себе места, поэтому не особо хотел говорить. Вскрылась дурацкая привычка соседа грызть ногти, он с перепуганным видом стачивал маникюр на большом пальце — ну чисто хомяк. Чего он так трясся, я толком не понимал. Нам ещё спасибо скажут, что больше не придётся тратить деньги на реставрацию статуй. Хотя теперь я не был уверен, что эти чудища — просто статуи. Как бы то ни было, я попытался разрядить обстановку и обозначил свои мысли. Дуда в ответ посмотрел на меня так, что по спине холодок пробежал. Хочет себе голову забивать — хозяин-барин, а у меня без того полно задач.

Лифт остановился на минус первом этаже, о чем сообщил довольно приятный голос диктора. Дверцы бесшумно разъехались.

— Прошу, — я освободил проход, пропускная соседа, чтобы тот показал нашу комнату.

Дуда сначала высунул из кабины голову, как пугливый хорёк, огляделся и тут же засунулся обратно.

— Обход, походу, не начался, пошли, только тс-с-с, — он приложил указательный палец к губам. — Здесь полно доброжелателей, которые тут же нас заложат.

— Зачем это им?

— Слабаки. Боятся здоровой конкуренции и отсева на этапе специализации, — пояснил сосед. — Они же понимают, что кто-то из них отправится домой, я гораздо сильнее многих здешних…