Да, урук-хаи мы!

Глава 13

Утро встретило меня, угрюмого и невыспавшегося из-за ночных чтений, промозглым ветром и мелкой холодной смесью дождя и снега. Выходить из дома не хотелось, в такую погоду даже хороший хозяин собаку не выгонит, но я не собака, поэтому закутался в полушубок из толстой козьей шкуры и отправился по делам.

Улицы оставались пустыми, лишь редкие прохожие брели с вёдрами к роднику, да караульные, обязанные нести службу в любую погоду, обходили деревню по периметру. И я, как тот дурак, которому больше всех надо.

А надо мне было дойти до своих сотников, разузнать текущую обстановку, насколько мы вообще готовы к войне и активным боевым действиям. Не на словах, а на деле. Так что первым делом я отправился к Бурздубу, который врать не умел и точно выложит мне всё, как на духу.

Я вообще нечасто снисходил до посещения чужих жилищ, считая это своего рода нарушением личного пространства, я уважал право своих подчинённых хоть где-то побыть без моего начальственного взора, но сегодня, в такую погоду, встречаться на улице или где-то ещё я однозначно считал гораздо худшим вариантом.

Бурздуб жил в собственном чуме с двумя жёнами и пятерыми детьми, как уважаемый орк. Второй женой он обзавёлся, когда стал сотником, причём взял её из другого племени, что пока было редкостью, но постепенно становилось всё более популярным решением. Даже мне Кара несколько раз намекала про то, что хану по статусу не положено жить всего с одной женой, но я такие разговоры быстро пресекал.

Я подошёл к его жилищу и вошёл, как к себе домой, без всякого промедления, такта и этикета. В конце концов, всё движимое и недвижимое имущество в племени считалось моим.

Бурздуб степенно обедал. Он сперва тихо зарычал, увидев, что кто-то входит без спроса, но, узнав меня, приветственно махнул рукой, приглашая присоединиться к нему. Его жёны подскочили, что-то закудахтали, спешно выставляя мне миску и вылавливая из котелка лучшие куски. Я уселся напротив Бурздуба, отпил немного бульона из чашки, чтобы не оскорблять хозяев.

— Приветствую, вождь, — сказал сотник.

Под его началом сражались и учились те, кто с трудом перенимал новые порядки и предпочитал драться так, как дрались многие поколения орков до этого. Рассыпным строем, где результат больше зависел от личной силы и храбрости, а не от воинской выучки.

— Приветствую, Бурздуб, — произнёс я. — Тебя и твою семью.

Кроме жён, здесь были ещё и дети, которые сидели тише воды и ниже травы, понимая, что я пришёл не просто так, и шалить сейчас не время.

Мой соратник продолжал неторопливо есть, выжидающе глядя на меня. Я решил больше не томить его ожиданием, но и сразу переходить к делам было не принято.

— Ну и погодка сегодня, — протянул я, не желая сразу вываливать на Бурздуба целую кучу вопросов.

— Зима, — философски хмыкнул Бурздуб, разгрызая тонкую косточку.

— Раньше было лучше, — сказал я.

— Ну дык, — фыркнул он, и я понял, что так называемый small-talk пора заканчивать и уже можно переходить, собственно, к делу.

— Скажи-ка, Бурздуб, сколько у тебя воинов? — спросил я.

Тот вскинул брови удивлённо, захлопал глазами, вспоминая и мысленно подсчитывая собственных подчинённых, самое многочисленное и самое охочее до драки подразделение.

— Ну… Десятников у меня… Хотя нет, Узлык ещё тоже… — бормотал он с набитым ртом, но в конце-концов выдал цифру. — Две сотни, десяток и ещё три. Это если со всеми считать, и с ранеными, и с больными, и со мной.

Неплохо. А ещё лучше то, что Бурздуб знал наперечёт каждого бойца из своих двух сотен с лишним. Это значит, что он вникал в жизнь подразделения, а не относился к службе спустя рукава.

— И как, все готовы воевать? — спросил я.

— Ждут, не дождутся, — воинственно ухмыльнулся орк. — Засиделись без дела.

— Это хорошо, — кивнул я, снова прихлёбывая горячий бульон. — Оружие и доспехи у всех есть?

— Ну… — замялся Бурздуб. — Есть… Зугморовы парни всё лучшее себе забирают! Хотя щитами укрываются, зачем им доспехи вообще⁈

Резонный вопрос. Но и на острие атаки почти всегда находятся именно они. С Зугмором я тоже поболтаю, но чуть позже.

— Доспех не нужен, если ты достаточно ловок и храбр, — заметил я.

— А сам-то вон какие доспехи себе выковал! — выпалил Бурздуб, но тут же опомнился и склонил голову. — Вождь.

— А меня будут первого убивать, если что, — равнодушно произнёс я. — Мне без них никак.

Орк кивнул, признавая мою правоту, отставил тарелку и сотряс воздух мощной отрыжкой. Одна из жён подскочила и тут же убрала грязную посуду. Я, пользуясь моментом, протянул и свою тарелку с недоеденным обедом.

— Значит, доспехов не хватает? — спросил я, делая мысленную пометку. — А с оружием что?

— С оружием лучше, — сказал Бурздуб. — Каждый сам себе делает же, под себя, тут плохого оружия быть не может. Да и трофейного много.

— А сколько воинов будут готовы выступить прямо сейчас? — спросил я.

Бурздуб нахмурил брови, на лбу залегла глубокая складка, он старательно проводил довольно сложные для орка арифметические операции.

— Ну… Вместе с дозорными и караульными? Так, тогда получается… Эти никак, Даргук тоже… Из Каменных Когтей ещё… Так две сотни и будет! — наконец доложил он.

Я всё же намеревался управиться куда меньшим числом. Такая орава в тесных подземных коридорах будет друг другу только мешаться.

— Хорошо, — сказал я, поднимаясь. — Передай своим, пусть будут готовы. В ближайшее время выступаем.

— Понял, — кивнул Бурздуб, а я накинул полушубок и снова вышел на улицу, где ветер с размаху швырял в лицо ледяную крупу.

Тепло, накопленное за время беседы, моментально выдуло из-под одежды, забираясь колючим холодом вверх по коже. А ведь это ещё только начало зимы. Но как мне бы не хотелось вернуться домой, к натопленной печке, я отправился дальше, к Зугмору, который жил на окраине деревни в гордом одиночестве. Хотя как сказать, туда он приходил только ночевать, и я не надеялся застать его в чуме, но, похоже, в такую погоду даже он предпочёл никуда не выходить.

— Эй, Зугмор! — позвал я снаружи, чтобы удостовериться, что он там.

— Вождь? Заходи! — отозвался сотник.

В его чуме царил беспорядок, удивительный для того аскетизма, с которым он был обставлен. В центре находился очаг, а не новомодная печка, внутри было дымно и душно. Зугмор валялся на ворохе шкур, подставляя спину теплу очага. Рядом стояла целая батарея кувшинов, чашек и прочей грязной и пыльной посуды. Но стойка с оружием у входа, на которой покоились копьё, топор, щит и несколько кинжалов, выделялась, как единственное светлое пятно. Там всё было в полнейшем порядке.

— Бездельничаешь? — хмыкнул я.

Мой критический взгляд от него не укрылся, и он чуть приподнялся на шкурах.

— Ну так… Думал, пойду сегодня молодых гонять, а погода, вон как… — забормотал он. — Даже и не поделать ничего толком.

Я уселся у очага и протянул руки к язычкам пламени. Здесь было значительно холоднее, чем у меня и Бурздуба. На топливо Зугмор явно скупился. Ну или дело в том, что печь гораздо эффективнее.

— Скоро воевать пойдём, — сообщил я.

Зугмор подскочил, глаза расширились, кулаки сжались, он возбуждённо оскалил зубы.

— Когда? На кого? — жадно выпалил он.

— Сядь. Твои бойцы готовы? — проигнорировал оба вопроса я.

— Всегда готовы! Только скажи! — командир копейщиков неохотно уселся обратно на своё место.

— Сколько смогут выступить прямо сейчас? — задал я тот же вопрос, что и Бурздубу.

Зугмор тоже нахмурился, но ответ сумел выдать гораздо быстрее.

— Если со всех племён собрать, то сотня и ещё семь с половиной десятков, — прекратив загибать пальцы, сказал он.

— Оружие, доспехи, щиты? У всех есть? — спросил я.

— Оружие да… Только разное, — хмуро ответил он.

Я уже успел донести до него преимущества однообразного вооружения.

— Доспехи на всех есть, но тоже разные, — продолжил сотник. — А вот щитов не хватает, гномьи все переделали, а новые делать парни не успевают.

— Значит, пойдут не все, — хмыкнул я.

— Только лучшие! — оскалился Зугмор.

— Да. Только лучшие, — сказал я.