В теле пацана. Книга 5

Глава 7. Операция по спасению

Устроилась на лежак под тень пляжного зонтика. Скромненько так, сгруппировалась, ручонки сложила. И, тем не менее, соски через ткань платья проступают, и бёдра из разрезов вылезают полностью. Да и волосы она не заплела, просто в хвост собрала. Длиннющие свои «языки пламени» по спинке бросила.

С момента первой встречи за два с половиной цикла она не сильно — то и изменилась. Если я вымахал, то она осталась всё такой же. Ну, может, сисёнки чуток подросли и бёдра округлились. Среди девчонок она самая мелкая в отряде, если уж объективно оценивать. В отличие от неё Нелли подросла и приобрела свою неповторимую женственность, выглядит немного крупнее, стремясь догнать габаритами Вебисиду. Надеюсь, что нет! Магичка примерно ростом с суккубку, наверное, за счёт груди и чуть более крупных бёдер смотрится побольше.

Сравнения все эти сами в голову приходят, потому что часто вижу их вместе.

Ух, на набережной бабы мои, конечно, дали. Как вспомню. Ткань взлетала так, что труселя у всех троих мелькали постоянно. Всё утро переваривал. И фантазировал о сексе втроём.

Приятно удивлён и тому, что действовали слаженно, прикрывая друг друга. Хорошо справлялись. Если Имира мне сразу виделась опытным бойцом, то Нелли ещё только начинает своё боевое крещение.

Вот смотрю теперь в спокойной непринуждённой обстановке на Имиретту Огнепламенную, которая присев, вдруг стала долго и, видимо, с борьбой внутри себя собираться с мыслями.

Почему — то жаль её. Как только на колено упала, когда с коня слетела в тот день неожиданного возвращения. Уже тогда понял, что в отчаянии суккубка. Предала меня, затем предала тех, кто заставил предать меня. И всё это на глазах её же поданных. Гордый прежде воин ныне на самом дне. И сейчас, даже среди своих некогда преданных сородичей остаётся одинокой. Брошенной. Осуждаемой.

Она всё ещё изгой, хоть мы все делаем вид, что суккубка с нами.

Но нет у меня времени на сопли. Мало того, что мечтаю упасть, наконец, костьми на койку и забыться часа на четыре. Так ещё Нелли сейчас осенит, что я здесь с «бывшей», и взмолится, чтобы Ольви её сюда перенесла. Другой вопрос, что магичка, понимая ситуацию, пошлёт её тактично или потянет время.

— Имира, — не выдерживаю уже столь долгой паузы, за которую периодически через бинокль гляжу на прииски.

— Благодарю, что спас мою жизнь… сегодня, — говорит неуверенно, тихо, опустив глаза.

Совсем поникшая.

— Пустяки, — отвечаю спокойно.

— Я не сразу поняла, что случилось, — продолжает, будто не слышит меня. — Осознала уже днём, когда спросила Ольви. Ты бросился ко мне, зная, что там эта тварь, а может и не одна.

— Перестань, мне ничего не угрожало.

— А потом ты заставил меня снова дышать, — говорит совсем тихо, повесив свой очаровательный аккуратный курносый носик.

— Это обычная техника, реанимация в полевых условиях, — отвечаю, не собираясь в таких вопросах выделываться. — Любой сможет, если научить.

— Не в первый раз ты делаешь это, — выдаёт так грустно.

— Мы же команда, что тогда, что сейчас, — пожимаю плечами.

— Ты меня не слышишь, — раздаётся с укором, и Имира впервые с начала разговора поднимает свои глаза.

Наверное, я уже забыл, какие они бывают красивые, когда в них вдруг вспыхивает пламя.

Вот как сейчас.

— Почему ты такой? — Это уже с претензией.

— Какой? — Недоумеваю и подаю ей стакан кофе. — Будешь?

Смотрю, котомку с собой прихватила на дежурство. Судя по всему, одна из моих нянек ей настоятельно сунула. Они у меня очень заботливые.

— Ты могущественный и такой… не высокомерный, — говорит, принимая стаканчик.

— Почему же? Ты меня на последних военных советах не видела, я там послал всех генералов учить уроки по военной тактике.

— Крис…

— Ну что с тобой? Терзаешься? — Спрашиваю участливо и даже вперёд подаюсь.

Вот не могу на неё злиться. Ещё совсем недавно думал, что придушу голыми руками тварину такую.

И вот она предо мной, делай, что хочешь. А я спасаю, ни секунды не сомневаясь. Как своё заблудшее дитя.

— Ольви права, — начинает неуверенно, продолжая держать мой стакан. — Тебе не стоит показывать свои силы без крайней необходимости. И не следует встречаться с Магистратом.

— Это почему же? — Спрашиваю, понимая к чему это она.

Опустила головушку, отхлебнула кофе. Начала, пряча глазки свои бесстыжие:

— Я не всё рассказала, прости. Это подло с моей стороны. Но когда у горла всего рода вампирские зубы, о другом не мыслишь. Я выложила всё о том, что знаю про наш поход и тот бой с вервульфом. Мне пришлось подписывать дрянную бумагу с донесением на тебя.

Голос под конец задрожал. Замолчала. Сглотнула, и дальше совсем уж тихо:

— Когда поняла, что натворила… Мне даже убить себя не получилось. Такая вот я жалкая.

Шмыгнула носом. Стаканчик из рук выпал на песок. Ох ё. Плачет что ли⁈

— А ну иди сюда, — говорю участливо. — Давай, давай. Нечего мне тут.

— Крис, я… — начинает, приподнимаясь.

Сбоку от меня присесть хочет, но я мягко хватаю и на коленки усаживаю боком.

Чтобы сейчас не произошло, и кто бы нас ни увидел, плевать. Потому что этот порыв мне не победить. Имира прижимается к груди, сжимаясь. Обнимаю её за спинку и плечико обеими руками. Хнычет, чувствую, как ткань на моей груди намокает. Такая маленькая крошка.

Всё та же малышка, как в тот первый день в Висящем саду Длани, когда мы впервые встретились. И она улыбнулась мне. Взяла за руку. И тогда ещё вряд ли думала, что её заставят делать мне больно. Искренность того дня всё ещё в моём сердце. Ведь это первое впечатление в новом мире. Первая магия, первое касание неведомого существа. И ещё такой наивный и добрый взгляд дьявольских глаз.

Подумать страшно, что мог её сегодня потерять.

— Ну чего ты? — Шепчу ей.

Вот и Имира, наконец, расклеилась уже по — настоящему.

— У меня нет ни чести, ни достоинства, путь воина уже не мой путь, — изливает душу. — Пытаюсь держаться, но у меня плохо выходит. Моя цель спасти родню всё туманнее, я даже не знаю, что делаю и зачем. А ты… ты всё тянешь.

— Как не знаешь? — Спрашиваю ласково и участливо, по волосам огненным и шелковистым поглаживая. — Мы собираем войска, Камушки драконьи и попутно истребляем нечисть. А всё для того, чтобы вся оставшаяся свора потом шла к нам в руки, а не шарилась по домам и помойкам, где ни попадя.

Имира прыснула.

— Ну, Крис, — простонала следом.

— Цель у нас одна, — говорю уже с силой и уверенностью. — Уничтожить всех вампиров и их приспешников. И даже тех, кто заставил тебя пойти на дурные поступки. Ты ведь не такая, ты хорошая и добрая. У тебя была возможность меня убить и не раз. Но ты ведь не стала.

— Не стала, — соглашается, прижимаясь. — И никогда не хотела, а если и говорила такое, то врала. Но больше не могу врать. Крис?

Даже отлипает, чтобы на меня посмотреть.

Заплаканная мордаха ещё красивее. Никогда такой беззащитной и одновременно прекрасной Имиры не видел.

— Ну что ты всё маешься, говори уже, — выдаю на выдохе.

Суккубка тяжело вздыхает и снова жмётся.

— Верховный Магистрат собирается судить тебя, и, похоже, выпускать уже не намерены, — начинает свои признания, снова пряча глаза. — Мне удалось скрыть, что ты можешь, как и я, переводить тело в боевую форму третьего уровня. Но только потому, что они не спрашивали. Крис, тебе нужно залечь на дно. В Суккубате есть стан, ещё преданный мне и своим принципам воинов, который не поддался на шантаж, не пошёл на поводу у нечисти. Пусть вы с Шейлой не ладите, но она единственная, кто сможет помочь, и возжелает откликнуться.

Ничего себе новость! Неужели моя злейшая вражина «детства» оказалась с яйцами? Это так, если верить суккубке. Хотя смысл ей врать в этом, унижая себя ещё больше.

— А что она не поддалась на провокацию Сехмет? — Уточняю с интересом.

— Отреклась от рода и подняла свой стан обороняться, — отвечает Имира. — Теперь она никому ничего не должна. Это у меня духа не хватило, поддалась я сразу. А она как узнала, собрала мечей Ханы, прорвалась и ушла с сёстрами в свою провинцию.

— Кто — то горд настолько, что готов жить с грузом на сердце, списав всех родных в мертвецы заранее, — выдал я. — А есть те, кто очень сильно любит своих родителей, кровных братьев и сестёр. Он не мыслит потерю и идёт на всё ради них. Мне не хотелось думать об этом, страшно делать свой выбор, окажись я на твоём месте. Наверное, тоже бы пошёл на поводу у Сехмет, если бы она держала сердца моих родных в своём кулаке.

— Король и твои братья в безопасности. Только Фейрат…

— Речь не о них, — перебиваю. — Моя семья на Утёсе роднее мне всех прочих. Так сложилось, хоть и может показаться странным. Но мы вытащим всех, не переживай.

Ответил, замолчал. Вдохнул глубоко, она тоже.

Ладонь мою берёт своими двумя. Рассматривает, водит своими пальчиками по мозолям.

Щекотно от ласки, невинно, мило. Будто рождается новый миг таинства. Особенно, когда она своими пальцами проходит меж моих настойчиво и сжимает мою руку своей.

Секунду сомневаюсь… а затем сжимаю в ответ с безумными мыслями.

Что я, мать твою, делаю?

Хватает второй рукой, прижимает к себе мою руку, как маленькая девочка свою самую любимую игрушку. Обнимаю второй рукой за плечи, жмётся обратно к груди.

Раздаётся выдох с дрожью.

Целую в макушку. Нет сил сопротивляться.

— Я знаю, что не достойна этого, всегда смеялась, пока не осознала в чём её сила, — слышу шёпот. — Но мне так хочется обрести этот смысл. Возможно, когда — нибудь я буду достойна твоей ленты.

Тьфу ты, горе луковое. Только в конце понял, о чём лепечет.

— Что ж, — начинаю говорить, мягко отстраняя.

Отпускает мою руку из объятий горячих и нежных, смотрит так… доверчиво. Вот куда её теперь бросить?

Являю ленточку в оранжевую и красную полоску.

— Ты уверена? — Спрашиваю, демонстрируя в руке.

— Да.

— Если я повяжу тебе её. Ты уже не сможешь предать ни меня, ни всех, кто носит такую же с честью. Ты станешь частью своей новой семьи, которую будешь защищать, и которая будет защищать тебя. Мы не врём друг другу, заботимся и любим. Ты уверена? — Переспрашиваю вновь.

Кивнула энергично.

— Куда повязать?

Развернулась спинкой на коленках. Понял, волосы, так волосы.

Завязал бантиком, отсела на противоположный лежак сама. Щёки красные, глаза горят.

— Крис, я волнуюсь за тебя, — выдаёт чувственно. — Натворила бед, что делать теперь не знаю.

— Ты о Магистрате?

Кивает.

— Да всё уже, был я на суде, — отвечаю с улыбкой и наблюдаю, как вытягивается её лицо. — Много интересного о себе услышал. Закидали меня там дерьмом и грязью по полной программе, приписав такого, что хоть вешайся. Но я убедил их, что добрый и весёлый парень, не желающий им зла, и меня отпустили.

Смотрит с недоумением.

— Шутишь?

— Нет, такими вещами не шутят. В обмен на услугу, я был отпущен восвояси.

— И какую же? — Спрашивает хмуро.

— Я сделал Градир доступным для магии, — отвечаю витиевато.

— Всего — то. Ты ведь не поступился честью.

— Возможно, но по моей вине, глупости и доверчивости не стало одного человека, как оказалось близкого мне, — признался.