Истина всегда одна

Глава 8

К счастью, автомат Уланов не отобрал, хотя по глазам политрука было видно, что тот явно собирается это сделать.

И отобрал бы, но, скорее всего, помог случай.

Но случай этот наступил чуть позже, на следующий день после атаки.

От госпитализации ротный с политруком категорически отказались, хотя оба оказались неслабо контужены.

Штрафники, не скрываясь, за это ими гордились. Мол, железные у нас командиры, не бросили, не сбежали, остались со всеми.

Да и у самого Ивана крепко прибавилось уважения к командному составу. Впрочем, он всегда отвал им должное, потому что прекрасно понимал, что командовать штрафниками, работа явно не сахар. И не из-за специфического контингента, а потому что командный состав шел вместе с ними на явную смерть, хотя при этом оставался не осужденными.

На следующее утро взводный уверенно пообещал скоро отпустить Ивана с Петрухой на снайперскую охоту. Но как это водится на войне, все очень быстро поменялось…

Сначала в роту прибыла делегация очередного начальства, а после его убытия прибежал Рощин и потащил Ваню с якутом, в наскоро отремонтированный командирский блиндаж.

— Снайперы, мать вашу… — угрюмо прокомментировал ротный их прибытие, после чего так же неприязненно глянул на взводного. — Хорошо, а теперь скажи, кто будет головой отвечать, если они не вернутся?

— Вернутся! — уверенно ответил Рощин. — Молотки, парни. Я отвечаю.

— Молотки, они… — недоверчиво хмыкнул себе под нос майор. — Он будет отвечать, видите ли…

Выглядел ротный страшновато. Нос сильно распух и напоминал собой грушу, под обоими глазами налился шикарный синяк, занимая почти все лицо, а левый глаз вместе со скулой постоянно мелко дергался.

При разговоре присутствовал особист и политрук, но они молчали. Уланов смотрелся чуть получше майора, но тоже весьма печально. Огурцов не пострадал вообще, так как во время попадания снаряда в блиндаж где-то шастал.

— Скажут, что дезертировали, — продолжил бурчать командир роты, но потом прихлопнул ладонью по столу и обратил внимание на особиста. — Что вы скажете?

Тот неопределенно пожал плечами и так же неопределенно высказался:

— Прямого запрета нет. Но есть прямое распоряжение командования дивизии. Так что решайте сами. Я не против.

Рощин расцвел лицом, а майор наоборот, еще больше посмурнел.

Ваня уже было подумал, что снайперская охота накрылась женским половым органом, но ротный неожиданно для него резко бросил.

— Хер с вами.

Но как очень скоро выяснилось, речь шла не совсем не о немецких снайперах. А точнее, не о них.

Взводный окинул строгим взглядом Ваню с Петрухой и отчеканил:

— Слушай боевой приказ, красноармейцы. Необходимо взять языка!

«Чего? — прямо взвыл инстинкт самосохранения в голове и Ивана. — Чего? Какой нахер язык? Мы так не договаривались. Вы чего, совсем охренели? Сами лезьте в окопы к фрицам, собаки сутулые…».

Раньше он думал, что языков берут специально подготовленные люди, вроде «волкодавов» Сильверстова и от полученного приказа получил образцово-показательный когнитивный диссонанс. А если выразится проще, вообще охренел.

Весь его прошлый опыт выживания прямо намекал, что этот приказ из ряда невыполнимых. Одно дело, когда ты уже находишься в тылу, а совсем другое, когда туда еще необходимо перебраться. Опять же, даже если получится кого-то поймать, что тоже из области фантастики, то вытащить пленного к своим еще сложней. И даже без языка простой выйти, та еще задача.

Но совершенно неожиданно для себя озвучил совершенно другое.

— Есть взять языка!

Петруха промолчал, но на его каменной морде никакого несогласия с приказом тоже не отобразилось.

— Кто еще пойдет в составе группы? — с подчеркнутым интересом поинтересовался особист у взводного.

— Демьяненко… — Рощин ненадолго задумался. — Демьяненко и… пожалуй, красноармеец Аллахвердиев. Они все из одного отделения, уже сработались. Четверых хватит. Командиром группы назначаю… красноармейца Куприна.

Ваня доверие не оценил от слова совсем.

Причина, по которой за языком послали простых солдат, прояснилась уже в траншее. Оказывается, командование отдало общий приказ командирам подразделений, любой ценой взять как можно больше пленных. Штрафникам прямо никто задачу не ставил, но тут проявил инициативу сам взводный.

— Мне надо, парни, — по-простому объяснил он. — Очень надо. Лично мне. Сделаете все правильно, притащите фрица — обещаю, лично подам рапорт о снятии сроков. И добьюсь, чтобы вас реабилитировали. Сделаете?

Вопрос звучал риторически, поэтому Ваня отвечать на него не стал.

Впрочем, Рощин ответа не ждал и сразу принялся за инструктаж.

— Вон там есть лощинка. Видите, вон там, левее подбитого танка. Проскочите по ней. Через три часа пройдет артналет, и немцы отвлекутся. На рожон не лезьте. Если не получится взять в эту ночь, сидите на нейтралке до следующей ночи. Но послезавтра под утро выходите в любом случае тем же путем. Я буду ждать. Сам бы с вами пошел, но меня никто не пустит. Все понятно?

Ивану сразу все стало ясно. Но несмотря на злость, здоровый карьеризм командира никакого отрицания не вызвал. Все люди, в том числе и командиры. Правда в обещание Рощина подать рапорт на снятие срока Иван не поверил. Вернее, не поверил в то, что его удовлетворят.

Комод воспринял новость спокойно, но со свойственной ему практичностью и под это дело выпросил у взводного еще сухпая и даже выпивки.

— Всяко раз может быть, сами понимаете товарищ старший лейтенант, — убежденно толковал комод. — Ранют, может, не дай боженька, опять же ночь сидеть, для сугреву не помешает.

Иван думал, что Рощин пошлет Мыколу нахрен, но командир взвода пообещал достать. И действительно притащил пару банок тушенки и сухари. Но выпивки, по мнению комода, оказалось до обидного мало, едва-едва на донышке фляги. Да еше не спирта, а резко шибающей сивухой водки.

Мамед воспринял приказ воодушевленно и прямо засветился от оказанного доверия. Но у взводного ничего не просил, а пристал к Ивану.

— Ножык дай, а? Ну дай… — азербайджанец хищно выпятил челюсть. — Резать тыхо буду фрыца! Мамед умеет резать ножык!

Ваня поколебался и отдал Аллахвердиеву штык от СВТ, который, по странному стечению обстоятельств, в роте был только у него. Остальные винтовки Токарева прибыли почему-то без штыков.

Сборы много времени не заняли. Иван с Петрухой напялили лохматые маскировочные накидки, а Мыкола с Мамедом пошли в чем есть и в плащ-палатках. Командование группой по общему молчаливому согласию взял на себя якут и первым делом заставил личный состав вымазать морды грязью.

Ваня оставил свою СВТ и взял на дело автомат, патронов к нему тоже подкинул Рощин.

Как и обещал взводный, в час ночи началась артподготовка. Но продлилась она до обидного недолго, правда и этого времени хватило, чтобы без препятствий перебраться в лощинку.

Первым, совершенно беззвучно скользил в темноте Петруха, вторым шел Ваня. У него получалось гораздо хуже, но тоже неплохо, так как он уже давно научился ходить по лесу сравнительно тихо и ловко. У Демьяненко и Мамеда дела шли совсем скверно: они нещадно топали и пыхтели как паровозы.

Дно лощины было залито ужасно вонючей водой, идти приходилось в буквальном смысле по колено в грязи. Ваня держался, но Аллахвердиев и Мыкола начали быстро выдыхаться, темп движения сильно замедлился.

Ваня уже начал подумывать их где-нибудь оставить, как из темноты неожиданно вынырнул Петруха и без объяснения быстрыми жестами приказал рассредоточится и залечь.

Иван быстро нырнул в воронку на гребне лощины. Сдвинул на ручке затвора предохранитель и щелкнул перед спусковым крючком переводчиком огня. Немного подумал, вытащил и положил рядом с собой гранату.

Небо покрывал плотный слой облаков, вокруг стояла густая тьма. Ваня с трудом различал очертание поваленной лесины совсем рядом с ним, а товарищей не видел вовсе.

Артподготовка с нашей стороны давно закончилась, зато в ответ начали садить немцы, причем с гораздо большим энтузиазмом.

Нудно потянулось время, зачем Петруха приказал залечь, Иван даже не представлял, но привык доверять якуту и просто терпеливо ждал. Ждать он умел, а точнее, ждать его научила чертова жизнь.

Пошел мелкий дождик, все звуки вокруг сразу приглушились, словно кто-то прикрутил громкость. Даже разрывы немецких снарядов на наших позициях стали звучать тише.

Немного поразмыслив, Иван решил провести время с пользой и сунул руку за пазуху за припасенным сухарем, как в щель между облаками выскочила луна и все вокруг залило мертвенно бледным светом.

А еще через несколько секунд, совершенно неожиданно, на дне лощинки проявились идущие гуськом друг за другом смутные фигуры.

«Да ну нахер… — ошарашенно ахнул Ваня про себя. — Один, два… пять… Если немцы, то какого хрена они здесь делают? Идут, как и мы, за языком? Точно!»

Никем другим кроме немцев неизвестные не могли быть, вдобавок, Иван различил на них очертания немецких автоматов.

Что делать дальше Ваня совершенно не понимал, как-то согласовать свои действия с товарищами возможности тоже не было.

Но руки сделали все сами.

Тихонько щелкнула чека гранаты, а через пару секунд сбоку от первого и второго немца полыхнула яркая вспышка.

Кто-то пронзительно взвизгнул, но тут же визг заглушил второй взрыв.

Иван машинально зажмурился, а когда открыл глаза увидел прямо перед собой массивную фигуру.

Басовито и коротко стрекотнул ППД, Ваня сам не понял, как успел нажать на спусковой крючок.

Протянувшиеся из ствола автомата огненные росчерки погасли в фигуре, она глухо хрюкнула и навалилась на Ивана.

— Бля!.. — Ваня с трудом сбросил омерзительно воняющее потом тело с себя, вырвал из ножен нож и принялся куда попало бить из немца.

Простучала еще одна короткая очередь, затем дважды бабахнула винтовка, а потом темноту пронзил радостный крик Мамеда.

— Дэржу, дэржу!!! Здэся! Ай, шайтан, лэжы смырно…

Иван рванул на крики и едва не споткнулся об барахтающихся в грязи на дне лощины и совершенно неразличимых друг от друга Аллахвердиева и немца.

Кто из них, кто, разбираться времени не было, поэтому Иван с налета саданул сапогом по башке нижнего.

— Ва-аай!!!

— Бля… — поняв, что попал по Мамеду, Ваня приложил верхнего кулаком по затылку, а потом еще от души дважды добавил по почкам.

Стащил обмякшее тело, оседлал его, завернул руки и сразу принялся вязать запястье припасенным ремешком.

— Хай тоби грець, падлюка, хай у тоби очи повылазют, курва твоя маты…

Ваня машинально ткнул в сторону приближающихся ругательств пистолетом-пулеметом, но потом сообразил, что немцы вряд ли будут материться по-украински и опустил его.

В темноте проявился комод, тащивший за собой что-то бесформенное и явно тяжелое.

— Вот… — хрипло ахнул тот и обессиленно шлепнулся на задницу прямо в грязь рядом с Иваном.

От него почему-то сильно пахло спиртным.

Следом за ним бесшумно возник словно привидение Петруха и сразу замахал руками.