Истина всегда одна

Глава 3

Ехали долго, больше двух часов, впрочем, но вряд ли уехали далеко от города, потому что полуторка большую часть дороги тащилась как черепаха. Наконец, уже в сумерках, грузовичок остановился и прозвучала команда: к машине.

Куда приехали Иван не понял, но разглядел длинное обшарпанное здание непонятного назначения. Возможно коровник или птичник. Опять же, запах напоминал, что здесь недавно квартировала скотина.

К старшему лейтенанту стремглав подскочил маленький кривоногий солдатик и скороговоркой, жутко коверкая слова отрапортовал.

— Товарища старшая литенанта, личная состава приступила к отдыхам, савсэма спит, диневальный по роты красноармееца Аллахвердиева Мамеда!!!

Старлей устало козырнул и тихо приказал.

— Покорми людей и уложи спать, Аллахвердиев… — потом повернулся к прибывшим, обвел их пристальным, недобрым взглядом и обронил: — Все завтра, а сейчас без глупостей. Понятно?

Все дружно кивнули, потому что по выражению лица старшего лейтенанта было совершенно ясно, что глупости обойдутся очень дорого.

Дневальный дождался пока старший лейтенант ушел и тыкнул себя в грудь:

— Я диневальный! Аллахвердиев Мамед!!! Понял? Совсем понял? Идем, кушить будешь…

Привел к полевой кухне, быстро на нее вскарабкался, открыл крышку, вооружился длинным черпаком и скомандовал:

— Подхади па адин! Па адин, сказал!

И навалил каждому по полной крышке котелка жидковатой пшенной каши. Еще теплой и аппетитно пахнущей говяжьей тушенкой.

У двух прибывших посуды не оказалось, но Аллахвердиев сбегал и притащил им один на двоих котелок. А еще по твердому как камень, слегка плесневелому ржаному сухарю каждому прибывшему.

Ваня немного удивился, в голове не хотело укладываться, что штрафников так хорошо кормят. В спецлагере он тоже особо не голодал, но там дело ограничивалось пустой кашей и супчиком на основе той же каши или жиденьким варевом из гниловатой картошки.

Впрочем, отказываться он не собирался и принялся усиленно работать ложкой.

— Куший, куший! — покровительственно вещал дневальный, не слезая с кухни. — Кормит хорошо, командира хароший, служба хароший, все хароший! Оружия скора давать! Скора пойдема фашиста сектым! Алгзыны сич сектым! Люди еще придут и пойдема! Очень скоро!

— Чтоб у тебя прыщ на языке выскочил, нерусь ебучая… — тихо и злобно буркнул сосед Вани, длинный нескладный мужик лет сорока, со злым, побитым оспой лицом.

Остальные промолчали, но было вполне очевидно, что оптимизма Аллахвердиева они тоже не разделяют.

Иван никак не реагировал. Для него постоянный вводные в судьбе стали вполне привычным делом. Удивляться или радоваться никакого смысла он не видел, так как прекрасно понимал, чем может закончится любая атака. Когда ты один, ты имеешь больше возможностей для маневра, а в составе подразделения маневра нет никакого. Куда сказали — туда и бежишь. И похрен что по тебе лупят из пулеметов, а на голову падают пачками мины. А если командир долбоеб, то вообще пиши пропало. А если даже не долбоеб, то среди вышестоящего начальства долбоеб обязательно найдется. Так что все очень плохо и даже хуже.

Честно говоря, он уже подготавливал себя к очередному возрождению с самого начала. И уже прекрасно понимал, что спешить к своим на этот раз не будет.

Впрочем, где-то глубоко все еще таилась надежда на более счастливый исход. Потому что умирать оказалось очень страшно и больно. Даже понимая, что умереть окончательно не получится.

После ужина дневальный отвел из в здание, подсветил керосиновым фонарем и ткнул рукой на кучи прелой соломы.

— Здесь спать! Утром будить…

И ушел.

Иван попытался разглядеть в темноте остальной личный состав роты, храпевший где-то рядом, не разглядел, постелил шинель на сено, стащил с себя сапоги, подложил под голову вещмешок и моментально заснул. Проблем со сном он уже давно не испытывал, особенно после ночевок в болоте.

Снилась Ване военфельдшер Курицына и военврач второго ранга Елистратова, которые, голышом купались в пруду и периодически призывно манили Ваню, принимая соблазнительные позы. Но никакого сексуального возбуждения Иван не чувствовал, совсем наоборот, ему было дико жалко, что они так и сгинули в окружении. Впрочем, того, что Ваня не успел их поиметь, тоже было жалко, но не так сильно.

А потом Ваню разбудил пронзительный вопль Аллахвердиева.

— Подъема!!! Вставай, сказала!!! — надсаживался дневальный. Судя по удаляющемуся и приближающемуся голосу неугомонный Мамед носился взад-вперед по импровизированной казарме.

А потом стало слышно и остальной личный состав.

— Вот же чурбан…

— Пошел на хер…

— Твою же мать, заткните кто-нибудь ему пасть или я сам заткну…

— Мамедка, хуй мамин, завали пасть…

— Уйди, нахер, скотина…

— Да отстаньте от дурачка, все равно бесполезно…

Но «диневальный» никак не угоманиваться не собирался, сыпавшаяся ругань, похоже, его совсем не трогала.

Ваня покосился на личный состав, точно так же, как и он ночевавший на соломе и ничему не удивился. Усталые, злые люди, которых вырвали из сна, чего от них ожидать? Правда их количество несколько озадачило Ваню. Судя по всему, рота только формировалась, потому что солдат в казарме Ваня насчитал всего два с половиной десятка. Что не могло не радовать, так как по словам начальника спецлагеря срок отбытия начинался с момента зачисления. Пока окончательно сформируют, пока доедут до фронта — уже и срок закончится. Что последует дальше, Ваня даже не подозревал, но догадывался, что в строевой части служить будет легче. Наверное, легче. В этом он был не особо уверен.

А потом прозвучала сухая, суровая команда и недовольство моментально исчезло.

— Строиться! — скомандовал старший лейтенант, не заходя в коровник.

Иван быстро натянул сапоги, оправил форму и быстрым шагом вышел во двор. Со принадлежностью импровизированной казармы он не ошибся, расположение роты находилось на скотном дворе. Рядом располагалось еще несколько коровников и еще много зданий непонятного назначения.

На площадке перед казармой уже стояло несколько командиров. Давешний старлей, еще с тремя пока неизвестными старшими лейтенантами. Первым — еще совсем молодым, но здоровенным как лось, с суровым, холодным лицом, изуродованным рваным шрамом на щеке. Вторым — среднего возраста смуглым, скуластым мужиком с горбатым носом, чем-то похожим на донского казака, какими их изображают в фильмах. И третьим — сугубо гражданским по виду очкариком, с какой-то стати напялившем командирскую форму. Присмотревшись к знакам различия, он понял, что этот политрук[3].

Но командиром роты, скорее всего, был майор, широкоплечий, могучий коротышка, с наголо бритым черепом и тяжелой челюстью. По мнению Вани, больше смахивающий не на командира роты, а на какого-то бандита.

Личный состав роты быстро выстроился вразнобой у стены здания. Ваня уже знал, что строиться надо по ранжиру, но утруждать себя не стал и просто стал сбоку. К нему пристроилось остальное пополнение.

— Раваняйсу, смирну… — грозно и визгливо скомандовал тот же Мамед, а потом, смешно дрыгая ногами помаршировал к командирам.

Но майор оборвал ее рвение на полпути.

— Отставить… — брезгливо просил он сиплым голосом, а потом обвел строй неприязненным взглядом и только через долгую паузу поздоровался.

— Здравия желаю, товарищи красноармейцы.

— Здравжелатовкомандир!!! — не особо дружно ответил личный состав. И это еще мягко говоря.

Майор скривился, словно хлебнул уксуса и бросил остальным командирам.

— Займитесь личным составом, — а сам пошел в сторону небольшого домика, судя по всему, конторы животноводческого комплекса.

За ним потопал очкарик, на ходу махнув пополнению.

— Вновь прибывшие за мной…

Занимал он маленькую комнатушку в домике, где на стенах висели какие-то пожелтевшие графики и принял Ваню первого.

— Красноармеец Куприн по вашему приказанию прибыл.

Политрук доброжелательно кивнул и показал на колченогую табуретку:

— Присаживайтесь, красноармеец Куприн. Для начала, давайте познакомимся. Я Уланов Андрей…

Тут он стрельнул взглядом за спину Ивана и в комнатушке появилось еще одно действующее лицо. Невысокий, плотный лейтенант, но не простой, а судя по синим петлицам, лейтенант госбезопасности. Абсолютно ничем не примечательный молодой мужик лет тридцати возрастом. Какой-то весь серый и неприметный.

— Товарищ уполномоченный Особого отдела, — политрук встал, но на его лице особой приязни не появилось. А точнее, свое недовольство он совсем срывать не стал.

— Работайте, работайте, Андрей Владимирович, я не буду вам мешать… — особист вежливо закивал и пристроился на табурет в углу комнатушки.

Политрук кивнул в ответ, далее последовали стандартные вопросы: где родился, с кем женился и так далее и тому подобное. Ваня отвечал машинально, за многочисленные допросы в спецлагере он отточил свою легенду до идеала.

— Насколько вы хорошо знаете немецкий язык? — вдруг встрял в разговор особист.

Ваня насторожился и осторожно ответил:

— Понимаю все, говорю бегло, но с акцентом. Немцы сразу поймут, что я не коренной житель Германии…

Особист непонятно вздернул бровь, но задать следующий вопрос не успел, потому что в комнатушку ворвался командир роты.

— Этот что ли, тот самый Куприн? — пренебрежительно хмыкнул он.

Ваня вскочил и смолчал.

— Он самый, — ответил за него замполит. — Красноармеец Куприн Иван Иванович.

— Сколько в окружении провел? — комроты уставился на Ваню.

— Чуть меньше месяца…

— Сам вышел? — ротный еще раз хмыкнул.

— Сам, товарищ майор…

— Ну-ну, — в исполнении майора последовало хмыканье в третий раз. — Молодец, раз вышел. Но учти! — он больно ткнул Ивана в грудь пальцем. — У меня любимчиков никогда не было и не будет. Получил — отбудешь как положено! А то ишь ты, взяли манеру. Так сказать, служи по Уставу, завоюешь честь и славу. Усек, Куприн?

Вот тут разом недовольно скривились и политрук и особист, словно ротный выдал какую-то тайну или обломал какие-то их загадочные планы на Ивана. В общем, Ваня нихрена не понял и заочно решил, что майор придурок, каких еще поискать надо. О политруке и особисте пока своего мнения не составил, но при этом, исходя из своего прошлого опыта, прекрасно знал, что от таковых ничего хорошего ждать не стоит.

Сеанс вопросов и ответов ротный тоже безжалостно порушил, потащив командиров к себе на совещание. В общем, Ваню турнули, чему он явно обрадовался. Но только сначала, потому что в расположении уже во всю начали дрючить личный состав.

— Жопу, жопу прижми, мать твою! Отставить, красноармеец Аллахвердиев, марш на рубеж… — старлей со шрамом огрел палкой отклячившего задницу «диневального», вдруг заметил Ваню и свирепо гаркнул:

— Красноармеец, тебе особое приглашение надо? Ко мне!

Но привлечь к осваиванию передвижения по-пластунски Ивана не успели, потому что прибыло очередное пополнение, около шестидесяти бойцов, но в отличие от Вани, они прибыли своим ходом, что явно просматривалось на черных от пыли физиономиях.