Исправительная академия
Читать книгу "Исправительная академия"
— А девчонка-то та хоть жива осталась? — спросил я.
— Жива, конечно! — отмахнулся Лаптев. — Что ей сделается-то? Она же просто психоз словила. Ну и народу в аудитории было полно — быстро заметили, отреагировали, вызвали врачей. Отлежалась денек под капельницами — и пришла в себя. Пересдачу, к слову, завалила.
Я устало провел ладонью по лицу. Итак, отличная у нас подобралась компания. Избалованный мажор-вредитель, вспыльчивый горец, поехавший ботаник-химик и пронырливый барыга. Оказывается, благородные месье тоже знают толк в развлечениях.
— И у нас здесь все такие, да?
Лапоть, он же Доктор, усмехнулся.
— Ага. Других тут, знаешь ли, не держат.
— Ладно. А что из себя представляет подготовка к ужину?
Ботаник снял очки и принялся тщательно протирать стекла носовым платком.
— Приведение одежды в опрятный вид, умывание, чистка обуви…
— И все?
— Ну а ты чего еще хотел? — мрачно буркнул Горец. — Чего тебе еще надо?
Мне? Мне — ничего. Мне надо, чтобы ботаник Веня не траванул меня каким-нибудь газом, да и чтобы остальные не особо покушались на мою шкурку. Ну и пожрать бы, да. Завтрак был ранним, быстрым и не особо питательным.
В коридоре зазвучала трель звонка.
— Это предупреждение, — пояснил ботаник. — Через десять минут построение.
Парни забегали по комнате. Горец стряхивал побелку с волос, Лаптев принялся торопливо отчищать замаранный комбинезон, а ботаник просто плеснул в лицо немного воды. Мне чистить было нечего, поэтому я просто внимательно наблюдал за действиями своих «сокамерников».
Вскоре прозвучала еще одна трель звонка — ну почти как в театре. Парни вышли, ботаник поторопил меня жестом и показал, как строиться. Собственно, никакой хитрости: мы вчетвером стали в одну линию перед нашей комнатой, меня поставили в середину.
И наконец-то я смог увидеть остальных.
Правда, никаких предварительных выводов сделать не получилось. Просто перед каждой дверью стояли молодые люди в одинаковых серых комбезах. Все более-менее опрятные, но вот взгляд у всех был разный. У кого-то потухший, у иных — затаенная злость, у третьих — равнодушие. Лишь немногие открыто радовались предстоящей трапезе.
Какой-то парень из соседней комнаты кивнул Горцу, тот ответил.
София Петровна в сопровождении двух одинаковых амбалов встала перед нами.
— Перекличка, господа.
Она принялась называть фамилии. Барсуков, Кантемиров, Лаптев, Оболенский… На свою фамилию каждый отзывался коротким «Я!».
— Регель, — громко произнесла надзирательница.
Кивнувший Горцу парень из соседней комнаты отозвался. Я мельком скользнул по нему взглядом. Невысокий, светловолосый, не особо крепкий. Рожа надменная.
— Теплов!
— Я!
Рядом с Регелем отозвался еще один из нашего отряда. Этот явно происходил из рода воинов — высокий и крепкий, парень буквально излучал богатырскую мощь. А вот лицо у него было открытое, даже доброе. Или просто оно создавало такой разительный контраст с мрачными физиономиями остальных.
— Все на месте. Шагом за мной, — велела надзирательница.
Нас вывели в ближайший коридор. Поскольку наши комнаты распоалаглись ближе всего к выходу, я толком не увидел ни других надзирателей, ни воспитанников. Ничего, сейчас в столовой осмотримся.
Мы прошли по нескольким длинным коридорам и вскоре вышли в отдельно стоящий корпус, где располагалась столовая. Пришлось остановиться и подождать, пока запускали остальных.
Как я понял, отряды были смешанными. Видел, что перед входом в обеденный зал два людских ручейка — мужской и женский — соединялись. Спали мы в разных местах, а вот работали и ели вместе.
Девушек было ощутимо меньше, но оно и понятно. Все же аристократы обычно более тщательно следили за воспитанием и поведением своих дочерей — по крайней мере в моем мире. А уж если и случался какой-нибудь инцидент, чаще всего его решали внутри самой семьи. Вряд ли в этой реальности было иначе.
Наверняка и в нашем отряде должны быть девушки. Интересно, какие они и за что сюда попали?
— Группа «Два-два» заходит…
Мы все еще торчали в коридоре. До соединения с остальной частью отряда было далеко — впереди была как минимум группа «3–1», а может и «двоек» было больше…
— Жаль, что ты меня забыл, — услышал я тихий шепот за спиной и обернулся.
Лаптев слегка улыбнулся.
— Что, я и тебе что-то сделал?
Улыбка Доктора стала еще шире.
— Открою страшную тайну, — выдохнул он. — В камере нет никого, кто бы не пострадал от твоих выходок в той или иной мере. Так что ты повнимательнее, Оболенский. Ночи длинные, двери не запираются, а дежурные надзиратели иногда могут засыпать…