Исправительная академия

Глава 20

Катерина ухватила меня за рукав. Тонкие цепкие пальчики впились мне в запястье с неожиданной силой.

— Будь осторожен, — прошептала она. — Все будет тяжелее, чем ты думаешь.

Я пожал плечами.

— Ясное дело.

— Отнесись серьезно, Хруст. Ты опасен, но ты почти не умеешь владеть своими способностями. Берегись.

В глазах Катерины застыла неподдельная тревога. Снова что-то услышала? Или близко к сердцу восприняла то, что нашептал ей тот голос? Но она была права — любая ошибка сейчас будет стоить слишком дорого.

Я кивнул.

— Конечно, Катя. Мы будем осторожны. Еще увидимся, не скучай тут.

Мансуров тоже поднялся.

— Я с вами.

Мы с охранником переглянулись и одновременно покачали головами.

— Нет. Нечего тебе там делать, парень, — ответил Роман.

— Но я могу вам пригодиться!

Теоретически мог, конечно. Но у этого задохлика было еще больше шансов подохнуть, чем у меня. Я-то хотя бы обладал стойкостью и толстой шкурой и, следуя древней русской традиции, просто дать в дыню супостату. А Мансуров не мог. Не воин он. Но Родине всякие нужны.

— Ты очень нам пригодишься, — я смягчил тон, чтобы не задеть искренние чувства паренька. — Если присмотришь за Катериной и поможешь доктору. Катя слаба, а лекарь и так ходит по лезвию ножа, помогая нам. Так что мне будет спокойнее, если ты за ними приглядишь. Это очень важно. Я ведь могу на тебя рассчитывать?

Мансуров сперва разочарованно вздохнул, но затем кивнул.

— Как скажешь, вождь. В конце концов, ты меня вытащил из подвала. Ты вроде как главный.

Забавно. Я как-то не думал возглавлять местную подпольную ячейку партизанского сопротивления. Но оно как-то само получилось. Кто первый взял на себя ответственность за остальных, тот и рулит.

Меня такое подчинение Мансурова немного смутило — все же не те обстоятельства, чтобы устанавливать иерархию. Но так было проще. Да и тот же Роман как-то быстро принял мои правила игры и решил помочь… Хотя вариантов у него было немного.

Ладно, Хруст. Если у тебя все получится, ты, быть может, здорово реабилитируешь Володю Оболенского в глазах возмущенной общественности, и все эти ребята очень помогут в очищении реноме. Поступок, как ни крути, рискованный и героический. Главное, чтобы героем не сделали посмертно.

Но прежде всего — вытащить Софию. Я хотел понять, почему Тьма сделала на этой девушке такой акцент. Должно же быть объяснение. Может она выяснила нечто, что может нам помочь? Вряд ли эта Тьма стала бы вещать Катерине какую-то фигню.

Мы с Романом снова переглянулись. Охранник кивнул на окно.

— Лучше не светиться во флигеле. Наверняка здесь не одна помощница дока дрыхнет… Охрана точно дежурит у входа. Так что уйдем так же, как и пришли.

— Согласен, — отозвался я и уже хотел отодвинуть штору, чтобы добраться до замка на раме, когда вернулся лекарь.

— Стоять, господа, — велел он и поставил под кровать чистую утку. — Вы предлагаете мне прятать у себя этих двоих?

— Ну не потащу же я ее с собой в драку, — ответил я. — Можете их где-нибудь спрятать?

Тимофей Викторович задумался. Было заметно, что ему совершенно не нравился такой расклад, но в то же время он понимал — Давыдову и Мансурова требовалось спрятать. Иначе хана и самому доку.

— Сейчас начнется форменное безумие, — ответил врач. — Они будут искать везде. Вообще везде! Каждую наволочку наизнанку вывернут.

— Если у вас есть предложение, как вывезти их с острова через эту штормовую защиту, я внимаю, — раздраженно бросил я. — Или если вы вдруг знаете, как эту защиту снять…

— Боюсь, снять ее у вас точно не выйдет. Директор Академии — выдающийся природник. Нужно быть хотя бы ровней ему, чтобы попробовать деактивировать эти заклинания.

— А если его вырубить или убить?

Лекарь посмотрел на меня как на умалишенного.

— Раньше я был уверен, что безумие не передается при контакте… Но если вы еще раз скажете нечто в подобном ключе, кажется, меня ждет публикация в международном журнале и мировое признание за бесценный вклад в изучение помешательства.

— Ну не плюйтесь вы ядом, я варианты ищу!

— Это не вариант, — отрезал лекарь.

Я обернулся к Мансурову.

— А тот, которого в подвале держат. Там же тоже природник…

— Он огненный, — покачал головой Денис. — Может с другими стихиями что-то и умеет, но я его только в работе с огнем видел. Не думаю, что нам это поможет. Да и он явно не ровня самому директору. Сильный, но неопытный.

Понятно. Значит, наведываться в гости к местному голове бессмысленно. Нужно трезво оценивать свои возможности. Что бы там ни говорила Катерина о моей потенциальной опасности, но это только в перспективе. Сейчас нужно признать, что, будучи всего несколько дней в этой тушке и вообще не зная своего потенциала, лезть в лобовую атаку на могущественного колдуна — самоубийство.

Нормальные герои должны идти в обход. Точнее, видимо, плыть… Или ползти. Или, блин, лететь.

— Тогда придется искупаться, — равнодушно пожал плечами я. — Здесь вроде бы не так уж и глубоко.

Мужики вытаращились на меня со смесью непонимания и ужаса. Лишь Катерина улыбнулась.

— Без Софии у тебя не получится. Ты поймешь, когда вы встретитесь. Поспешите.

Тимофей Викторович покосился на пациентку, и я понял, что сразу после нашего ухода ее ожидал допрос.

— Ладно, разберемся, — я отодвинул штору и отпер замок. — Придумали, где их спрятать?

Лекарь устало вздохнул.

— Да. Но нашим воспитанникам это точно не понравится. Однако других вариантов я не вижу. Придется вам примерить на себя кое-что неприятное…

Катерина жестом велела нам убираться. Ладно, главное — наш врач все же что-то накумекал. Здесь сейчас всем приходится не очень комфортно, так что Катя и Денис потерпят.

А мы с Романом шли на маленькую войну.

Бесшумно выбравшись из окна, мы огляделись. Светало, близилось утро. До подъема еще час, не меньше, но солнце уже во всю светило. На этом проклятом острове в белые ночи от него было вообще не спрятаться.

— Туда, — шепнул Роман и осторожно скользнул вдоль стены.

Охраны стало заметно больше. Всеобщую тревогу не объявили, но явно разбудили тех, кто отсыпался. Двигаться стало сложнее. Одно хорошо — идти было недалеко, иначе точно бы с кем-нибудь столкнулись.

— Здесь мстерские, — почти беззвучно пояснил охранник, когда мы прилипли к стене старого одноэтажного здания из красного кирпича. — Дверь открыта, видишь?

Я молча кивнул. Роман снял с пояса весьма потрепанную дубинку.

— У меня только это.

— Живем.

Значит, рассчитывать приходилось на троих противников. Будем исходить из того, что София помочь не сможет. Что ж, численное преимущество не на нашей стороне. Не сговариваясь, мы с Романом одновременно пришли к тому, что он берет на себя нейтрализацию коллег-охранников, а я разберусь с Артуром.

Внутри горели слабые лампы, словно здесь экономили электричество. Мы прошли мимо кабинетов, где воспитанников приучали к ручному труду, дабы не отрывались от земли слишком высоко и много о себе не думали. Столярная мастерская, токарная, швейная, кожевенная… прямо кружок труда.

Мы одновременно остановились, услышав протяжный тихий стон. Он резко оборвался.

Нет, не показалось. Точно шумели, причем в самом конце.

— Санблок, — сказал Роман. — Туда.

Я призвал на помощь всю силу, какой располагал. Пальцы крепко сомкнулись на рукояти ножа, уже привычный адреналин вскипятил кровь и заставил ноги пружинить. Тело словно вышло из спячки, и это ощущение мне очень нравилось. Будто только в эти моменты я чувствовал себя живым на сто процентов.

Времени на раскачку не было. Мы подошли к приоткрытой двери, из-за которой доносились звуки ударов.

Кто-то шаркнул и выругался.

— Сколько же в тебе крови, а…

Я кивнул Роману, и мы одновременно влетели в дверной проем. Позади меня уже шла драка — товарищ врубился в бой мгновенно. Я же бросился на мужчину в форме надзирателя.

И тут же едва не поскользнулся, напоровшись на невидимый блок.

Артур — это точно был он — медленно обернулся ко мне.

— На прогулку вышел? — улыбнулся он. — Или по титьке любимой надзирательницы соскучился?

Я скользнул взглядом по Софии. Черт. Катерина была права — ее явно пытали. Кровь, очень много крови. Но сейчас я пытался преодолеть невидимую стену, которая отделяла меня от еще одного садиста. Их там что, только по этому принципу в отряд набирали?

Заскрипев зубами, я с трудом продвинулся. Воздух впереди меня был таким плотным, что создавал сопротивление сильнее, чем водяное. Артер — природник? Точнее, тоже стихийник?

Он широко улыбнулся, наблюдая за моей попыткой преодолеть невидимый барьер. Я заскрипел зубами и, выставив вперед нож, попытался разрезать эту непонятную плотную субстанцию. Ноги скользили по кафелю, Артур ухмылялся…

Что-то, какая-то тень, скользнула за его спиной.

В следующий миг он вздрогнул. Ухмылка сменилась удивлением. А затем он взвизгнул по-бабьи и схватился за ухо.

— Сука!

— Надо было рвать больше зубов, — прохрипела София.

Нужный эффект был достигнут — Артур потерял концентрацию, барьер дрогнул, и я по инерции провлился вперед. Прямиком на него. Разве что успел поудобнее перехватить нож — и вовремя.

— Назад! — рявкнул я Софии, но она уже и без этого рухнула на пол. Артур обернулся ко мне — ровно для того, чтобы встретиться с ножом Драганы.

Рука двигалась быстрее, чем глаза могли различить. Я несколько раз ударил ему в грудь с такой силой, что под ними хрустели ребра. Артур булькнул, плюнул в меня кровью и сполз вниз.

Но он еще был жив. А я ощутил жажду. Не свою. Тьма жаждала, чтобы я применил дар.

Артур таращился на меня огромными полными недоумения глазами.

— Ты… Ты не должен был…

— Посмертный подарок от твоей подружки-садистки, — улыбнулся я и вонзил нож в последний раз.

Тьма на мгновение залила мне глаза черной пеленой. Я чувствовал, как пульсировала печать на теле, словно оживала, как тянулись ее темные щупальца к умирающему надзирателю, отнимая у него последнее.

И мне, черт возьми, было хорошо. Настолько хорошо, что тело содрогнулось от наслаждения, когда дар Артура перетек ко мне.

Казалось, это заняло всего мгновение. Но спустя пару секунд кто-то тронул меня за плечо.

— Готово, — сказал Роман.

Я тряхнул головой, прогоняя остатки Тьмы и эту сладкую истому, какая бывает после хорошего секса. Удовольствие было вполне сопоставимо.

А затем увидел, что София, попытавшись подняться, поскользнулась и распласталась в луже собственной крови.

— София!

Я выронил нож и бросился к девушке, скользя кроссовками по грязному полу. Сколько же крови… Весь кафель был залит ею, этими причудливыми разводами — кровавым полотном художницы-смерти.

Моя надзирательница лежала на боку — успела недалеко отползти, когда мы отвлекли ее мучителей. Но дело было не просто плохо. Дело было просто кабздец.

Казалось, на ней не оставили ни единого живого места. Били — часами, ломая кости, удар за ударом отбирая красоту и надежду. Но волю не отняли. Били снова — и снова она держалась, потому что били еще. Даже зачем-то заново вскрыли старый шрам, который она велела лекарям не убирать. И именно эта глубокая рана превращала ситуацию из просто «хреново» в «хуже некуда».