Философия

До Сени дошло:

— В восемь раз!

— Точно! Ты вот считать умеешь, но тоже не сразу сообразил. А Харес — скульптор, с математикой вообще не в ладах. Ему со сметой друзья помогали. Короче, в срок Харес не уложился, денег на материалы не хватило. Дальше — как обычно: «Будешь работать на меня, пока не вернёшь долг». Теперь Кориандр в роскоши купается, а долг Хареса лишь растёт.

— Если всё так, как ты говоришь, — подал голос кто-то из стоящих вокруг праздных зевак, — Зевс обязательно накажет злодея.

И тут Феофан сорвался:

— Зевс слишком увлечён земными женщинами, вместо того, чтоб следить за порядком в мире. Вот и процветают такие пауки, как Кориандр.

Зря он это сказал. Тяжёлая ладонь легла ему на плечо. За разговором никто не заметил, как сзади подошли два стражника.

— Скажи, гражданин, — начал первый сладким голосом, — ты, вероятно, бунтовщик и богохульник?

Феофан заметно сник, но ответил с достоинством:

— Нет. Я — философ. Киник.

_ Чему же ты учишь людей, киник?

— Я учу их, что мир не совершенен. Указываю на тёмную сторону, которую не каждый может разглядеть.

— Ясно. Ты тоже киник? — теперь вопрос обращался к Сене.

— Нет. Я — софист, — ответил Сеня.

— И чему учишь?

— Я во всём сомневаюсь. Стараюсь разобраться.

— Ищешь доказательства и подтверждения?

— Да.

— А свои слова чем подтвердишь?

— Гулял я недавно за городом. Услышал, что в кустах сидит сатир. Я не поверил и пошёл убедиться. В кустах оказался не сатир, а козёл.

Второй стражник хлопнул себя по коленям:

— Да это же Зенон! Помнишь, мы сидели после дежурства вечером, и десятник про него рассказывал? Ладно, ты, софист, свободен. А ты, киник, пойдёшь с нами.

— Зачем? — хрипло спросил Феофан.

— Наш начальник стражи тоже софист. Он с тобой разберётся.

«Ну и порядочки здесь», — бормотал Сеня, вернувшись в своё жильё. Древняя Греция больше не казалась ему умильно-пасторальной. Кажется, самые безопасные здесь — сатиры, да и те, похоже, выдумка.

Своим возмущением Сеня поделился с Таис. Та равнодушно пожала плечами:

— Такова цена свободы. У вас разве не так?

Сеня не ответил, но при воспоминании о своём времени впервые ощутил что-то, похожее на ностальгию.

Циника Феофана Сеня вновь встретил на следующий день. Феофан нёс доски на ближайшую стройку. Сеня поздоровался и спросил, чем закончился вчерашний вечер. Феофан не унывал:

— Начальник стражи вернулся с симпозиума в добром подпитии. Меня даже слушать не захотел. Велел заняться благоустройством города, совмещая работу с изучением мудрости стоиков. Негоже, мол, хулить людей и богов, не освоив учения других философских школ.

— Стоики проповедуют терпение и смирение?

— Точно! Буду стойко сносить удары судьбы. Все пятнадцать суток.

Сеня пожелал цинику мудрости. На том и расстались.

Проведя один день в парке философов, Сеня понял, что с наскока ничего не добьёшься. Надо действовать постепенно. Больше слушать и вникать.

На второй день Сеня протиснулся в толпу вокруг лысого старичка с кудрявой бородой, вещающего о справедливости. Тема показалась интересной. Однако, оратор говорил что-то странное. Он доказывал окружающим, что справедливость должна быть направлена на пользу лишь друзьям, иначе она нецелесообразна. Сеня повертел головой: многие одобрительно кивали. Сеня пожал плечами и стал продвигаться наружу, приговаривая:

— Надо выбираться. Я к его друзьям не отношусь, мне здесь могут и кошелёк срезать!

Рядом другой философ рассуждал о целесообразности вообще и делал вывод, что от бесполезных знаний можно сойти с ума. Сеня почесал затылок и громко спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Интересно, а сумасшедших философов в городе много?

Окружающие улыбались и пересказывали другим его едкие реплики. Но Сеня не торопился. Лишь через несколько дней он позволил себе вступить в открытый спор с оратором, хитрыми вопросами доведя рассуждения философа до абсурда. В городе о Семёне заговорили. Безупречная логика и метод «доказательства от противного» стали его фирменным стилем, который вскоре получил неожиданное применение. Сеню наняли для выступления в суде.

Первое выигранное дело совпало по времени с освобождением Феофана. Сеня предложил новому другу отметить обретённую свободу в харчевне Таис.

Они просидели за столом целый час, осушили кувшин вина, но разговор никак не получался.

— Уеду я из города, — повторял Феофан, — мне теперь Кориандр житья не даст.

— Может, обойдётся? — пытался утешить друга Семён.

Не обошлось. Распахнулась дверь, в харчевню вошли трое крепких мужчин в длинных плащах, окинули зал взглядами, решительно подошли к Феофану. Их можно было бы принять за воинов, если бы не толстые щёки и рыхлые подбородки. Феофан обернулся, услышав сзади шаги, но тут же сник: опустил голову, ссутулился.

— Рабы из охраны Кориандра, — прошептал он на вопросительный взгляд Семёна.

Один из вошедших небрежно похлопал Феофана по плечу:

— Хватит пить, дружок. Пойдём, выйдем. Харон заждался.

Сеню они демонстративно не замечали. Семён мысленно сосчитал до трёх, наклонился и взялся за горлышко пустого кувшина, который по старой привычке поставил под стол. Потом глубоко вздохнул, распрямился и быстро опустил кувшин на голову незваного гостя.

Не успел оглушённый раб сползти на пол, как Семён с Феофаном, перевернув стол и вооружившись табуретками, ринулись с двух сторон к оставшимся на ногах противникам.

Но боевые рабы не растерялись. Они распахнули плащи и вытащили мечи.

Теперь уже Семён с Феофаном, сжимая табуретки, пятились в угол, глядя на приближающихся врагов. Несмотря на грузные фигуры, те двигались легким танцующим шагом. Мечи они держали умело.

На лестнице, ведущей на второй этаж, показалась Таис. Кажется, её привлёк грохот перевёрнутого стола. Хозяйка несколько секунд рассматривала творящееся внизу безобразие. Затем резко выбросила вперёд правую руку.

Что-то прошелестело в воздухе и ударило одного из нападавших. Тот всхлипнул, открыл рот, повалился ничком. В затылке у него торчал кинжал.

Сеня поднял меч убитого и приставил лезвие к шее последнего врага.

Дальше оставалось лишь удивляться быстрым и решительным распоряжениям хозяйки. Двух живых рабов Кориандра связали и оставили под присмотром повара. Труп третьего оттащили в угол, накрыли мешковиной. Одну из служанок Таис отправила куда-то с запиской. Второй велела навести порядок в зале.

Затем Таис повернулась к Сене с Феофаном:

— Ты и ты! Наденьте плащи с капюшонами. Пойдёте со мной.

Втроём они вышли из дома. Таис негромко инструктировала мужчин:

— Мы идём к Кориандру. Говорить буду я. Вы молчите.

— Пока Харес во власти Кориандра, наш конфликт не завершён, — подал голос Феофан. — А Кориандру на слово верить нельзя. Весь город это знает.

— Молчи, горюшко, — повысила голос Таис. — Учить он меня будет.

Ждать не пришлось. Кориандр их принял быстро. Плешивый толстяк с хитрыми глазками и фальшивой улыбкой приподнялся с кресла, приветствуя вошедших.

— Радуйся, Кориандр, — сказала ему Таис. — Радуйся известию, что двое твоих рабов после вооружённого нападения на мою гостиницу и нанесения ущерба остались живы. Они уже дают показания. Говорят, что их послал ты.

— Идиоты, — процедил Кориандр. Он больше не улыбался. — Что ты хочешь, уважаемая Таис?

— Не много. Отдай мне договор с Харесом. Тогда не стану подавать на тебя жалобу главе города.

— Причём здесь Харес?

— Он отремонтирует мою прекрасную гостиницу после визита твоих громил! Ну и, — Таис мило улыбнулась прямо в буравящие глаза Кориандра, — немного дизайн доработает…

— А больше некому?

— Он — лучший!

Кориандр молчал, с подозрением глядя на Феофана.

— Скажи, уважаемая Таис, рядом с тобой стоит тот самый клеветник, что позорил моё имя перед гражданами?

— Он уже понёс наказание и раскаялся. А ты, уважаемый Кориандр, слишком великодушен, чтоб мстить неразумному юноше. Ты ведь раскаялся? — Таис локтем пихнула в бок Феофана.

— Раскаялся, — буркнул «неразумный юноша», скорбно глядя в пол.

— Да будет мир! — со вздохом провозгласил Кориандр.

В тот же вечер Харес переехал в одну из пустующих комнат гостиницы. Кориандр о себе больше не напоминал, а скульптор с каждым новым днём оттаивал, глаза его приобретали блеск, мрачность и уныние испарялись. Скоро Харес начал шутить и поглядывать на девушек. Сене даже показалось, что скульптор влюбился в Уну, одну из рабынь Таис, худенькую брюнетку с короткой стрижкой и огромными испуганными глазами.

Предположение подтвердилось, когда через неделю Семён случайно застал молодых людей вместе. Сеня искренне обрадовался увиденному. Дело в том, что он всегда жалел Уну и тайком её подкармливал. Слишком она выделялась своей беззащитностью. Молча выполняла распоряжения не только хозяйки, но и других рабынь, охотно помыкавших ею. Безропотно сносила обиды и унижения. Как было бы замечательно, если бы несчастная девушка и запутавшийся Харес наконец обрели своё счастье!

Размышляя о тайных путях судьбы, Семён поднялся на второй этаж и застал у своей двери Таис. Хозяйке срочно потребовалось обсудить расширение бизнеса:

— Твой винегрет пользуется спросом. Нужен ещё помощник повара и пара служанок, потому что Уну я продам, — заявила она. — Сегодня опять вазу разбила. Уважаемый Орест за неё хорошую цену даёт.

Деятельные люди часто склонны к скороспелым решениям. В нужный момент их важно остановить. Осторожно.

— Мне кажется, она беременна, — тихо сказал Сеня, глядя на Таис. Та широко распахнула глаза:

— Твоя работа?

— Нет, — усмехнулся Сеня. — Харес. Они любят друг друга.

Таис на минуту задумалась, шевеля губами и загибая пальцы. Что-то подсчитывала в уме:

— Если это — правда, то её освобождение обойдётся Харесу ещё в полгода работы! Думаю, Харес полностью расплатится не ранее, чем их ребёнок встанет на ножки.

Семён в очередной раз восхитился умению этой женщины любые события конвертировать в материальную выгоду. Такой талант редко встретишь как в прошлом, так и в будущем.

Некоторое время все были счастливы. Сеня изучал язык и законодательство города, потому что выступать в суде оказалось гораздо прибыльнее, чем в парке. Феофан оказывал ему посильную помощь, хотя методы человека будущего даже у циника порой вызывали растерянность.

— Видишь ли, Феофан, — шутливо объяснял Сеня, — наши предки-охотники ушли из дикого леса, потому что не на ком стало совершенствовать мастерство. Не осталось ни одного зверя, способного им противостоять. Поселившись в городах и начав «охоту» друг на друга, люди запустили новый этап эволюции. С тех пор изменения касаются лишь внутренней сути людей, никак не отражаясь на внешности. Это необходимо, чтоб не спугнуть «добычу».

— Ты рассуждаешь как Кориандр, — вздыхал Феофан.