Свиток 1. Волшебный меч

Уж я не знаю, была ли это случайность, тонкий расчет, или Лга’нхи и правда пытался меня спасти, но первый удар пришелся точно в шею моего обидчика, стоявшего, кстати, от него дальше всех. Для степняков вообще удар в шею был очень характерным — пробить кожаную безрукавку на корпусе не так-то и просто. А вот шея, голова, ноги, как правило, были не защищенными. Обычно удар деревянного копья сзади, в основание позвоночника, просто ломал шейные позвонки, но сейчас «волшебное» копье Лга’нхи просто снесло голову напрочь, когда он, парой стремительных прыжков, посрамивших бы, наверное, даже кенгуру, пронесся через растерявшихся погонщиков и атаковал наиболее вооруженного, а значит, и опасного противника. Затем, мгновенно остановившись и развернувшись так, словно бы понятие «инерция» для него не существовало, он коротким круговым движением перерубил ногу одному из нападавших, только-только поднявшемуся с колен, прыгнул на другого, смахнув, как тростинку, выставленное им навстречу копье, и проткнул его, словно бабочку, затем маханул назад, ткнув подтоком в лицо последнему. Тот попятился и в следующую секунду оказался с распоротым животом. Полная победа Лга’нхи, неспешно занявшегося добиванием врагов и сдиранию скальпов. Мне оставалось только аплодировать, но руки и мысли были сфокусированы в одном конкретном месте…

Мы как раз собирали трофеи и думали, что делать с добычей, когда появились эти двое.

— Может, просто отодрать наконечник и противоположную часть? — предложил я Лга’нхи, который мучился немыслимой дилеммой, — что делать с копьем верблюжатника? Копье и впрямь было не хуже того, что подарил ему я. И он искренне собирался подарить его мне. Но мне трехметровая дура, весящая килограмма два-три, на фиг была не нужна. Я с ней даже бежать бы не смог, не говоря уж о том, чтобы драться. Но бросать такое великолепное оружие, с точки зрения моего рачительного друга Лга’нхи, было форменным святотатством. А учитывая, что тут валялось еще три копья, пусть качеством и похуже, но тоже с бронзовыми наконечниками. А еще кинжалы, пара клевцов, топорик. Это становилось настоящей проблемой. Забрать все себе — не так-то просто бежать с подобным грузом. Бросить тут — жестокая смерть от удушения жабой.

Увы, все решилось за нас, когда на холме, что прикрывал нас от лагеря, вдруг появилась парочка всадников на верблюдах. Нет, они не бросились на нас в атаку, опустив копья а-ля рыцари круглого стола. Видно, сообразив, что один-единственный дикарь угробил четверых их товарищей и явно взял в плен пятого (я ведь был все еще в доспехах верблюжатника), они не решились напасть на него всего лишь вдвоем. Так что, несмотря на вызывающие крики Лга’нхи и грозно наставленное им на врагов копье, один из всадников остался на месте наблюдать, а второй спешно скрылся из виду.

Куда он понесся, догадаться было нетрудно. И кто приедет вместе с ним — тоже. Надо было срочно делать ноги, о чем я и незамедлительно сообщил своему воинственному товарищу. Для него же заранее запланированный панический отход на специально подготовленные где-то за горизонтом позиции оказался абсолютно новым словом в тактике ведения боевых действий. Он по ошибке путал его с трусливым бегством и почитал делом позорным. Так что минут пять пришлось потратить на то, чтобы, заклиная всем святым и ссылаясь на авторитет духов, внушить ему правильность, изрядную героичность и воинственность подобной тактики. Он мне внял, прихватил по максимуму трофейного оружия, и мы припустили… Отбитые яйца не слишком способствовали установлению мировых рекордов, но мысль о толпе злобных быстроногих верблюдов, несущих на своих горбатых спинах еще более злобных драчливых всадников, как-то помогла правильно расставить приоритеты и превозмочь боль, но скорость у нас, один хрен, была не высокая. Оставалось надеяться только на то, что погоню за нами организуют не сразу и на сгущающиеся сумерки.

Собственно, я для того и запланировал всю операцию на вечер, чтобы иметь возможность скрыться во мраке ночи от возможного преследования. Но, честно говоря, как-то не ожидал, что оно начнется настолько быстро. А забежав на один из холмов и оглянувшись, я все-таки заметил несущуюся за нами толпу верблюдов.

«Что делать?» — паническая мысль заколотилась о стенки черепной коробки. Надо ведь что-то делать! Просто убежать не получится!! До темноты еще не менее получаса или того больше, а ног у верблюда в два раза больше, чем у меня, и они длиннее раза в три.

Что делать?! Спрятаться? Но как? Куда? Не знаю, как верблюжатники, но Лга’нхи способен найти по следам в степи любую тварь. Надеяться, что враг окажется менее умелым, — подвергать себя слишком большому риску. А что тогда?.. Могучий интеллект жителя XXI века, доверху загруженный образцами приключенческой литературы и шедеврами кинематографа, подсказывал почему-то лишь варианты, подсмотренные в «Один дома», что-то типа натяжения большой-большой веревки между холмами, которая свалит всадников с верблюдов, или скидывание на них рояля со сто первого этажа небоскреба. К сожалению, в зоне прямой видимости не было ни небоскреба, ни рояля, ни даже захудалой «большой-большой» веревки.

Зато рядом блестела извилистым полотном своего русла речка, возле которой мы совершили свой подвиг-преступление (что конкретно — зависит от того, удастся ли нам удрать) и вдоль которого удирали в данную минуту. Еще толком не понимая зачем, я окликнул Лга’нхи и свернул в сторону воды. В конце концов, чуть ли не половина всех беглецов путала свои следы именно с помощью рек и ручьев. Да и растительность возле текущей воды была погуще степной. Тут и заросли кустарника встречались, а порой и рощицы, да даже заросли тростника и камыша в воде — это уже немалое подспорье. Хотя одна только мысль о том, чтобы лезть в воду, вызывала у меня приступы нервического жара, кашля и слабости.

Уж не знаю, какие мысли двигали Лга’нхи. Возможно, он решил, что речка станет непреодолимой преградой для верблюдов, или еще по какой причине, но он коротко окликнул меня и изменил направление. Еще не понимая, что он там разглядел с высоты своих двух метров, я последовал за ним, и вскоре он вывел нас к пологому спуску к воде. Судя по тому, как расширилась река в этом месте, и следам копыт на пляжике возле воды, тут был водопой, а то и брод. Лга’нхи без промедления ринулся в воду, я со стоном за ним. Тут действительно был брод. В самом глубоком месте, вода дошла мне до груди, но речку мы пересекли, а на противоположной стороне был такой же пляжик, на песке которого наши следы будут видны даже с противоположного берега. Ну, конечно же — Следы!

Мой мозг наконец-то выбрался из хранилища фильмов производства киностудии имени Диснея и обратился к старым добрым черно-белым советским фильмам про пограничников и нарушителей границы.

Едва мы вылетели с пляжика на травку, я опять окликнул Лга’нхи, велев ему остановиться. Чудно! — но обычно мы спорили с ним по поводу каждой мелочи. А сейчас беспрекословно слушались друг дружку, доверяясь инстинктам и задумкам товарища. Он остановился и оглянулся. Я же тем временем осторожно шел спиной вперед обратно к реке, стараясь наступать на свои же следы. Тут уж Лга’нхи два раза объяснять не пришлось — опытный следопыт понял мою задумку. Потом мы двигались вниз по течению реки. Вдоль берега, где-то пешком, где-то вплавь. Про очередную ангину я старался не думать, зато в холодной водичке перестали ныть яйца. То ли отмерзли окончательно, то ли холодный компресс пошел им на пользу.

Спустя минут пятнадцать, когда мы уже миновали очередной поворот реки и спрятались в камышах, через наш брод пролетел отряд в десятка полтора всадников и, с легкостью перемахнув реку, ринулся дальше. Какое-то время у них уйдет на то, чтобы понять, что они потеряли след. Потом они его будут искать. Потом сообразят проверить вдоль реки, для этого, наверное, разобьются на четыре отряда, каждый из которых пойдет либо вверх, либо вниз по течению по каждой стороне реки. А солнышко-то уже нырнуло краешком за горизонт, и скоро скроется совсем. Наши шансы на спасение возросли многократно!