Синдром Вильямса

Когда у Астры закончились слезы, оказалось, что наступил самый темный час ночи. Вокруг сгустилась тьма. Астра не видела даже кончиков своих сапог, сшитых из светлой кожи, даже пальцев протянутой вперед руки. Но почему-то девушке больше не было страшно. Она ждала, что неизвестные голоса споют еще, может быть, теперь вдвоем, но они молчали. Лес замер и притих. Астра всегда думала, что по ночам в лесу должно быть шумно, все животные, которые прячутся днем, вылезают из своих нор, укрытий, берлог и гнезд, начинают искать еду, шнырять по лесу, ходить к водопою, охотиться друг на друга… Ничего этого не было: ни осторожных шагов, ни треска бурелома… Даже ночные птицы не кричали. Астра разочарованно вздохнула. Такая долгая ночь — и ничего не происходит.

Астра стала обдумывать, что делать дальше, и решила, что дождется утра, а там потихоньку постарается доползти до дороги. Следы от телеги она сможет найти, а на дороге вдруг кто-нибудь да появится. Если же этот целитель из цветочного народа действительно придет за ней, он легко сможет найти ее. Хотя в душе Астра уже не сомневалась, что не было никакого целителя, и сосед сам придумал его, чтобы получить ее мешки с рудой. Может, рыбаков и портных тоже не было, кто знает?

Но время шло, рассвет все не наступал, спать Астре не хотелось, мысли все были обдуманы… И чтобы разбавить ожидание, она запела сама. Сначала тихо и робко, почти шепотом. Но ничего не происходило, никто не кричал на нее, не смеялся, темнота не стала зловещей… И Астра запела в полный голос. У нее был приятный голос, но ничего особенного. Ничего такого, за что можно получить прозвание «золотое горло» или что-то в этом роде. Дома она часто пела себе и научилась придерживаться мелодии и верных нот. Астра выводила простые мелодии песен, которые ей пела мама, которые слышала из окна от прохожих и детишек. Сама она ничего никогда не сочиняла, ей в голову не приходило, что это можно делать. Но сейчас, ночью, в темноте, в ее голосе появились чувства, которых не было, когда она пела в городе. «Милые девы, плетите венки из роз, если вернутся свои — не заметят шипов», — пела она и чувствовала себя невестой, у которой жених ушел на войну, а ей остается одна неизвестность, и слезы катились по ее щекам, хотя она не знала ни что такое невеста, ни что такое любовь. «Не жди меня, моя река», — пела Астра и ей казалось, что это она солдат, который не может уснуть перед завтрашним сражением, потому что знает, что завтра ему предстоит умереть — врагов намного больше и они лучше вооружены. Но делать нечего, приказ есть приказ. «И вороны слетелись с окрестных земель, и сидят на деревьях, и ждут, ты не жди…» Она спела песню про мать, у которой дочка ушла служить к богатым людям — «розы, розы полет, белы ручки колет», потом про лошадь, у которой убили всадника, а она не может его бросить и приходит с ним, убитым, обратно домой, а ее за это продают… Наконец, все песни, которые Астра знала, закончились. Она поняла, что горло пересохло. Девушка нащупала в темноте бутылку и вдруг поняла, что забыла ее закрыть. И вся вода из бутылки вылилась. Астра потрясла пустую легкую бутыль, перевернула над открытым ртом, но ни капли не вылилось в рот. И тогда Астра почувствовала внутри такую пустоту, словно у нее отобрали сердце, и душу, и все что оставалось человеческого, а взамен ничего не вложили, но заставили жить. И она не знает, как это делать, как жить, как существовать. Исчезло что-то важное и большое. Хотя если разобраться, ничего страшного не случилось — всего лишь вылилась вода. Вода, которую она брала, чтобы показаться в глазах других людей более богатой, чем есть на самом деле. Вокруг было полно травы, покрытой росой. Совсем рядом росли два больших лопуха, в листьях которых как в тарелках скопилось много воды и Астра могла бы их нащупать. Или немного подумать и вспомнить, что она их видела. Но она не думала, не вспоминала. Она закрыла глаза, прислонилась спиной к стволу сухого дерева и осталась так сидеть. Она не спала, не уходила в себя, не пробовала больше петь или думать. Просто сидела. И ничего не ждала. Как камень.

А потом кто-то потрогал ее за плечо. Она открыла глаза и увидела, что наступил рассвет. Небо стало светлым, у верхушек елей, которые вырисовывались на белесом фоне, появился розовый ореол. Астра повернула голову. Рядом с ней сидел мужчина. У него была золотистая кожа, тонкие черты, словно бы отлитые из гладкого хрупкого фарфора, синеватые волосы, больше похожие на атлас и странные глаза, отливающие тусклым серебром. Он был одет в куртку из мягкой зеленой ткани, и она выглядела такой теплой и уютной, что Астра сразу почувствовала, как озябла. Его рука, лежащая на ее плече, была почти невесомой, и такой же красивой, как и лицо.

— Ты Астра? — спросил мужчина.

— А ты целитель, которому нужна помощница? — ответила она вопросом на вопрос.

— Да, — сказал он. — И я пришел за тобой. У тебя есть с собой вещи? Возьми их на руки. А я возьму тебя.

Астра подтянула мешок, зачем-то сунула туда пустую бутыль, завязала.

— Я готова, — сказала она и с опаской посмотрела на мужчину. Он выглядел тонким и слабым. Сосед был шире его в плечах раза в два и крепче, но и то поднимал ее с трудом и вряд ли смог бы пронести больше ста шагов. А тут идти явно не очень близко.

— Меня зовут Селикс, — сказал он. Его голос улыбался. — Держись.

Он очень легко поднял ее на руки и пошел. Он шел ровным шагом, уверенно пробираясь между деревьями. Только иногда колючие кончики еловых лап дотрагивались до ее лица, но не больно, не царапая, а даже нежно. Дыхание Селикса не стало тяжелым и не сбилось даже через полчаса ходьбы. А потом они вышли на поляну, и Астра увидела родник.

— Можно мы остановимся? Я очень хочу пить.

— Мы пришли, — сказал мужчина. — Я сейчас принесу тебе воды.

— Зачем? — удивилась Астра. — Вот же вода, в роднике.

— Нет, она слишком холодная, ты можешь сильно заболеть.

Он посадил ее на траве, забрал у нее из рук вещи и только тогда Астра поняла, что не все ели были настоящими. Две оказались не более чем ветвями, торчащими из расселин камня. А за ними пряталась настоящая скала. Пещера отшельника!

Селикс скрылся в пещере, а Астра подползла к роднику. Она опустила руку, осторожно прикоснулась кончиками пальцев к воде и с коротким криком их одернула. Ей показалось, что она обожглась и прикоснулась к самому сердцу холода одновременно. Кончики пальцев, которыми она трогала воду, побелели. Астра поднесла их ко рту, надеясь согреть дыханием, но не получалось.

Селикс выскочил из пещеры.

— Что случилось? Кто тебя напугал?

— Никто, — покачала головой Астра. — Я потрогала воду пальцами.

— Я же предупреждал! — строго сказал Селикс.

Астра кивнула. Она поняла, что ей будет тяжело с ним. Он выглядел молодо. Не как мужчина, а как мальчик, который только завтра станет юношей. Но он жил здесь, один. Он нашел ее на рассвете в лесу, он мог нести тяжелую ношу несколько километров и не запыхаться, он приручил этот ледяной родник… Он очень-очень умный и много знает. И ей придется заставить себя его слушаться. Хотя глаза будут говорить обратное. Каждый день, каждую минуту.

Селикс убежал в пещеру и вернулся с маленькой бутылкой в одной руке и зажатой пригоршней сухих листьев в другой. Он смазал ее пальцы маслом из бутыли и велел опустить их в горстку листьев. Он сжал ее руку сквозь листья, чтобы они не рассыпались. И скоро Астра почувствовала, как боль уходит и тепло возвращается к пальцам.

— Я больше никогда не буду делать того, чего нельзя, — тихо сказала она.

— Это хорошо, — кивнул Селикс. — Потому что я не смогу постоянно следить за тобой. Видишь ли, я слепой.

— Я не знала, — сказала Астра.

— Вообще-то это тайна, — сказал Селикс и улыбнулся. — Но поскольку мы теперь будем жить вместе, то тебе ее положено знать. Как руки, прошли?

Астра поняла, что руки совсем не болят.

— Да, спасибо. Но как же ты меня нашел, если ты слепой?

— Слепой не значит незрячий, — снова улыбнулся Селикс. — Я ходил каждое утро к сухому дереву, проверял. Я же не знал, когда тебя привезут.

— Нужно было приходить вечером, — обиженно сказала Астра. — Я ждала тебя весь день. Я провела ночь в лесу…

— Тихо, — сказал Селикс, поднося палец к губам. — Не сердись. Здесь ночью не страшно. И днем тоже.

— Теперь я знаю!

— Но ты не узнала бы, если бы не провела ночь в лесу совсем одна. А теперь хватит разговоров, пойдем завтракать. Я покажу тебе твой новый дом.

Пещера была большой и уютной. К тому же Селикс заранее приготовил все, что может понадобиться молоденькой девушке — отдельную келью с низкой кроватью, чтобы Астра могла сама ложиться и вставать, без посторонней помощи, отдельную умывальню, и еще много всяких вещей, которые Астра не сразу, но все-таки оценила.

Уже через десять дней Астре стало казаться, что она жила здесь всегда. И каждый день она радовалась, что сделала такой выбор. Она знала, что могла бы с утра до вечера возиться с рыбой или шить рубашки, она была готова к любой работе. Но она не была готова к тому, что в любой момент она может стать ненужной и оказаться на улице. Здесь, в лесу — она чувствовала это, — никто и никогда не отвернется от нее. Здесь просто некому было ее предавать.

Они вставали довольно рано, завтрак готовили по очереди. После завтрака, если была хорошая погода, Селикс выносил девушку на поляну и диктовал ей свои наблюдения и выводы. Он писал книгу по медицине, Астра многого не понимала, но Селикс предупредил ее, что не понимать — нормально, она ведь не целитель. А если она не знает, как пишется какое-то слово, то пусть обязательно останавливает его, он продиктует по буквам. Если погода была плохая, они оставались в пещере, у большой голубой лампы. Астре не очень нравился ее безжизненный и холодный свет, но его было много, и ей не приходилось щуриться, чтобы писать. Потом был легкий то ли обед, то ли второй завтрак — каша и молоко. Селикс не ел мяса, и когда Астра это поняла, то вначале расстроилась, ей казалось, что теперь ей придется питаться жуками и кореньями, чуть ли не еловыми шишками. Но оказалось, что у Селикса много другой вкусной еды — и мед, и молоко, и сыры, и даже яйца… Астра ни разу не чувствовала себя голодной.

После этого Селикс уходил по делам. Он честно признался, что дела бывают разными. Три раза в неделю он собирал сумку и шел на окраину леса, на поляну, куда к нему приходили жители окрестных селений, которые нуждались в его помощи. В другие дни он уходил в город или в лес, или еще куда-то и не рассказывал об этом Астре.

Днем она обычно занималась хозяйством — она называла это так. Делала обед и ужин, вытирала пыль, стирала… Как-то во время разборок вещей она нашла мешок с черной мягкой шерстью и, спросив разрешения у Селикса, начала ее прясть. Шерсти было много и Астра надеялась, что хватит на свитер Селиксу. Шерсть была совершенно незнакомой, но легкой и теплой. Когда Астра запускала ладошку в глубину черного облака, ей быстро становилось жарко и она представляла, как хорошо носить такой свитер в зимние холода, когда трещит мороз и даже, кажется, слезы примерзают к ресницам.

После возвращения Селикса и обеда они обычно разговаривали, а потом, вечером он выносил ее на прогулку в лес, в разные места и тоже показывал что-нибудь интересное. Астра почти всю свою жизнь провела в доме, и леса не знала. Каждая прогулка была для нее радостью и открытием. Она увидела цветы и дикие ягоды, пчел, снующих над венчиками вереска и попробовала кислую заячью капусту. Ей нравилось трогать кору разных деревьев и нюхать листики разных растений, растерев их пальцами. У всего был свой запах, свой цвет и свой, ни с чем не сравнимый, след на дне ее больших удивленных глаз.