Егерь: назад в СССР

Глава 12

Я пробирался через бурелом вверх по течению Песенки. Берега здесь были топкие, сплошняком заросшие ивой и мелкой ольхой. Кое-где попадались цветущие кусты орешника. Они склонялись над самой рекой и роняли в неё жёлтую пыльцу. Тёмная красноватая вода от этого словно покрывалась тонкой маслянистой плёнкой.

По лицу катились капли пота. Голова слегка шумела от недосыпа.

Сегодняшняя ночь, а за ней и день пошли насмарку.

Сначала мы доставили задержанных в пункт охраны правопорядка. Наручники у Павла были только одни. Поэтому он пропустил их через дверную ручку и пристегнул обоих парней.

— Это хорошо, что я в деревне живу, — сказал он мне. — Не надо спецсредства каждый вечер в оружейку сдавать. А в городе? Идёшь ты после службы, видишь хулиганов. И задерживай голыми руками. Ладно, если граждане помогут.

Потом Паша отправил меня к Фёдору Игнатьевичу за ключом от кабинета. Нужно было связаться с РОВД, а единственный в деревне телефон был заперт в кабинете Фёдора Игнатьевича.

Я долго барабанил в калитку. Наконец, в тёмном доме загорелся свет. Скрипнула дверь, косая полоска света упала на крыльцо. Голос Фёдора Игнатьевича спросил:

— Кто там?

Я в двух словах объяснил председателю, что случилось. Ключ от кабинета он не дал. Вместо этого оделся и сам пошёл со мной в сельсовет.

— Ну, Колька! Ну, дурень! — возмущался по дороге Фёдор Игнатьевич. — Зачем они в медпункт-то полезли?

— Не знаю, — ответил я. — пока молчат.

Фёдор Игнатьевич открыл кабинет. Павел долго втолковывал сонному дежурному, зачем ему нужна опергруппа.

— К утру приедут, не раньше, — сказал он, повесив трубку. — Давайте я вас сейчас опрошу и отпущу по домам. Потом следователь ещё заглянет, возьмёт показания под протокол.

Фёдор Игнатьевич хотел что-то сказать Кольке, но увидел его вызывающий взгляд, плюнул и промолчал.

— Паша, я тебе ключ от кабинета оставлю, — сказал он. — Утром приду, заберу.

— Хорошо, Фёдор Игнатьич, — кивнул участковый.

Я видел, что Катя в присутствии Кольки чувствует себя неуютно. Но что поделать? Камеры для задержанных в пункте охраны не было. А сажать их в пустое помещение с окном — значит, рисковать, что парни сбегут. Долго, конечно, не пробегают, но лишнюю статью себе по глупости намотают.

На плечах у Кати по-прежнему был мой пиджак. Колька смотрел на него, не отрываясь, словно хотел прожечь взглядом.

Переговорив с РОВД, Павел уселся за старый письменный стол, достал из ящика пачку бумаги.

— Так, — сказал он. — Начнём с вас, Катя. Фамилия, имя, отчество? Адрес проживания, кем работаете? Расскажите только то, что вы лично видели.

Катя тихим, но твёрдым голосом рассказывала. Павел задавал уточняющие вопросы и всё записывал.

— Имейте в виду, что утром к вам обязательно зайдёт следователь и снова допросит под протокол. Затем, Катя, он пригласит вас вместе с ним осмотреть медпункт и установить, что пропало. После наверняка придётся проводить инвентаризацию. Будьте к этому готовы.

Катя молча кивнула.

А Колька злорадно ухмыльнулся.

Вот же дурак! По совершенной дурости и себе жизнь сломал, и девушке доставил кучу проблем.

Опросив таким образом всех, Павел отпустил нас по домам.

Мы с Алексеем Дмитриевичем пошли проводить Катю. Разговор не клеился. Катя шла молча, Воронцов угрюмо вздыхал.

Катя жила недалеко от медпункта — снимала комнату в доме у одинокой старушки. Она вернула мне пиджак, тихо открыла калитку и скользнула во двор.

Я увидел, как приоткрылась и снова захлопнулась дверь дома.

— До свидания, Алексей Дмитриевич! — сказал я, пожимая руку учителя. — К сожалению, Сатурн придётся посмотреть в другой раз.

— Да какой уж теперь Сатурн, — грустно усмехнулся Воронцов. — Рассвело. Так через две недели я вас жду, Андрей Иванович! Выступление, не забыли?

Ох, чёрт! Только этого мне не хватало!

— Помню, Алексей Дмитриевич!

— Тогда до встречи!

Он повернулся и быстрым шагом пошёл к своему дому, размахивая пакетом и по-прежнему прижимая к груди книгу. Настоящий сельский интеллигент!

А я подумал и вернулся к Павлу. Решил, на всякий случай, подстраховать его с задержанными. Мало ли что. Да и со следователем хотелось закончить побыстрее.

В половине седьмого по главной улице прошуршал шинами автобус на Новую Ладогу. Он ходил два раза в сутки — утром и вечером. Если бы не ночное происшествие — сейчас бы я уехал на этом автобусе в Киселёво, а там пересел на автобус, идущий в Волхов.

Оперативная группа приехала около восьми часов утра. Невыспавшийся следователь с тёмными кругами под глазами и в мешковатом сером костюме перекинулся несколькими словами с Павлом. Прочитал его записи, потом быстро и точно опросил меня и дал подписать протокол.

— Можете быть свободны, Андрей Иванович! — усталым голосом сказал он. — Спасибо за помощь! Если нам понадобится что-то уточнить, мы с вами свяжемся.

Я пожал руку Павлу.

— Проверку ружей придётся отложить, — шёпотом сказал мне участковый. — Сегодня весь день провозимся.

Я кивнул и вышел на свежий воздух.

Утро было в самом разгаре. Ярко светило солнце, обещая очередной жаркий день. Возле здания сельсовета стоял пожилой милицейский автобус, переделанный из «ГАЗ-51». Водитель за рулём мирно читал свежую газету.

Весело чирикали воробьи, копаясь в пыли на обочине дороги. От речки шагали пацаны с удочками, важно неся в ведре пойманных пескарей. Волосы пацанов были влажными — уже успели искупаться.

В такое утро хотелось жить и радоваться. А два парня, скованных наручниками, по собственной глупости поедут сегодня в тюрьму.

Да ну их к чёрту!

Я сплюнул и отправился домой спать.

Проспал до обеда и встал с тяжёлой головой. Умылся, выпил чая с остатками хлеба.

Муторное состояние требовало хорошей прогулки, поэтому я, не раздумывая, закинул на плечо ружьё и решил посмотреть тот самый каньон в верховьях Песенки, о котором ночью говорил Алексей Дмитриевич.

И теперь пробирался сквозь заросли ивы и ольхи.

В одном месте кусты поредели. Здесь, на невысоком пригорке росли молодые осины. От некоторых остались только пеньки, обгрызенные наподобие карандашей.

Ага! Значит, здесь на речке поселились бобры.

Я пробрался к воде и увидел бобровую плотину, которая перегородила Песенку от берега до берега. Мощное сооружение из брёвен, веток и намытой течением земли. Вода с журчанием переливалась через плотину.

Судя по следам зубов на осинах, здесь поселилась большая бобровая семья. Я записал эту информацию в блокнот. Лучше с самого начала собирать систематические сведения о своём участке. Больше пользы будет для того егеря, который сменит меня осенью.

Выше плотины река ожидаемо разливалась. Под ногами зачавкала жидкая грязь. Я остановился и внимательно посмотрел вперёд. За густым переплетением веток разливалась стоячая заводь, покрытая ярко-зелёной ряской. Из густых куртин рогоза слышалось утиное кряканье. Тяжело плеснула щука, и утки сразу закрякали громче, тревожнее.

Нет, здесь я не пройду. Пришлось круто взять влево и обойти трясину по сухому лесу. Я прошёл около километра, стараясь не упускать из виду просвет между деревьями, где была заводь.

А потом вернулся к реке и вышел прямо к каньону.

Песчаник, который промыла вода, был, скорее, насыщенно-бурого цвета. Но при солнечном освещении он, действительно, казался красным. Каньон оказался неглубоким, местами доходил до пяти-шести метров.

Я нашёл пологую ложбинку и спустился к воде.

Здесь река круто изгибалась, образуя широкую каменистую отмель. На отмель течением намыло мусор, среди которого попадались высохшие ветки и даже брёвна.

Похоже, что это неплохое место для привала. Можно спокойно посидеть, понаблюдать за рекой и выпить чая.

Я собрал сушняк в кучу и развёл костёр между двух плоских камней. При дневном свете пламя выглядело почти бесцветным, но горело жарко. Так всегда бывает, если дрова хорошо просохли.

На камни я пристроил котелок, а сам уселся на сухое бревно и стал смотреть на медленно текущую воду.

Скорее всего, раньше течение было сильнее. Но бобровая плотина замедлила его ток, и теперь река ускорялась только весной, когда таял снег, или осенью, если шли проливные дожди.

На противоположном обрывистом берегу куст орешника изо всех сил цеплялся корнями за крошечный выступ. Он рос почти горизонтально, а концы веток свисали вниз, к воде, словно жёсткие волосы.

На одной из веток я заметил странное лазоревое пятнышко. Оно шевельнулось, и я понял, что это птица. Чуть крупнее воробья, в голубом оперении, с рыжей, в цвет песчаника, грудкой.

Надо же, зимородок!

Птица сидела, чуть наклонив голову с длинным прямым клювом, и внимательно вглядывалась в воду. Внезапно она оттолкнулась от спружинившей ветки и вниз головой бросилась в реку.

Через секунду зимородок выпорхнул прямо из воды и снова уселся на ветку. В его клюве трепыхалась крошечная серебристая рыбёшка. Зимородок резко тряхнул головой, перехватил рыбёшку поудобнее и несколько раз ударил её о ветку. Потом вспорхнул с ветки и нырнул в незаметную нору прямо в отвесном берегу. Через пару минут он вылетел из норы и снова уселся на любимую ветку.

Не зря я решил сегодня прогуляться вдоль реки! Увидеть птицу, которая занесена в Красную Книгу — редкая удача!

Большинство зимородков обитают гораздо южнее — в Южной Европе, Азии или Африке.

И как назло — фотоаппарат я с собой не взял.

Я наблюдал за зимородком, пока вода в котелке не закипела. За это время птица поймала трёх рыбок. Одну проглотила, а две унесла в нору. Очевидно, там уже дожидались голодные птенцы.

Но вот вода закипела. Я поднялся, чтобы отодвинуть котелок от огня. В ту же секунду зимородок вспорхнул с ветки, мелькнул ярким пятнышком и исчез в лесной зелени. * * *

Следующим утром в двадцать минут седьмого я стоял на остановке. С собой я взял только пустой рюкзак, документы и деньги. Чёткого плана у меня не было. Но я твёрдо решил поехать в Волхов и как можно больше разузнать о своей семье и о семье Андрея.

Ровно в половину к остановке, фыркая мотором, подкатил старенький оранжевый «ЛиАЗ». Запах бензина немедленно перебил аромат берёзовой листвы.

Из автобуса вылезли двое грибников — мужчина и женщина. Мужчина был худ, невысок ростом и лысоват. На вытянутом лице застыло страдальческое выражение. В руках мужчина держал высокую двухвёдерную корзину, сплетённую из ивовых прутьев.

Его спутницей была полная женщина средних лет в цветастом платье и широполой летней шляпе. На сгибе полной руки висела крохотная декоративная корзинка из бересты.

На ногах у обоих грибников были резиновые боты.

— Молодой человек!

Женщина повелительным жестом руки подозвала меня к себе.

— Будьте любезны, подскажите — где здесь лес?

— Лес здесь вокруг, — ответил я. — Но грибов пока нет. Рано ещё.

— Вы так хорошо разбираетесь в грибах? — с оттенком лёгкого презрения спросила женщина.

— Ну... достаточно. Сейчас только июнь. Сморчки уже отошли, а колосовики будут чуть позже, после летних дождей.

— Я же тебе говорил, дорогая! — укоризненно пробормотал мужчина.