Наследство Ушедших

— Вон наши скачут, — указал рукой дядя Деян. — Скоро будут здесь. Видишь, огнём полыхает?

— Вижу, — кивнул я.

— Их чудища преследуют. Те гридни, что силы сохранили, едут последними и заклятья кидают.

Мы находились на площадке одной из башен. Наступил вечер второго дня, накрывающая землю темнота мешала увидеть, кто именно приближается к Мшинскому, зато хорошо позволяла рассмотреть бросаемые беглецами огненные заклятья. Жаль, но лесного пожара не будет. Темные твари не любят огонь и стараются затушить его при любой возможности.

— На входе не догонят?

— Не должны. А если и догонят — глянь по сторонам. Наши ждут уже.

Действительно, на стенах возле прохода собралось чуть ли не две сотни бойцов, ещё несколько десятков спрыгнули вниз, на поле. Они сдержат преследователей, позволяя завести уставших коней в узкие ворота.

— У орды вожаки не особо умные, — рассказывал дядя. — Действуют всегда примерно одинаково. Вперед посылают быстрых чудищ малыми стаями, те бегут, ищут, кого сожрать. Мы их притормозили конными сотнями. Следом идет малая ордынка, побыстрее, вроде нашего конного полка. Вон они бегут. Сейчас попытаются на плечах наших отступающих ворваться в село, а когда не получится, отступят и начнут кружить вокруг. Вернее, кружили бы, потому что выживших мы добьём.

— А потом?

— Потом подойдёт основная орда. Вожаки дождутся ночи, нападут, сколько бы сил не накопилось, мы будем отбиваться. Когда отобьёмся, орда отступит и начнёт созывать те стаи, что ушли по сторонам разорять другие деревни. Думаю, второго приступа не будет. Они не успеют накопить достаточно сил, к нам соседние бояре подмогу приведут и сами мы в поле выйдем.

— Выходит, надо всего один приступ отбить?

— Не считая тех, кого мы сейчас положим, — согласился дядя. — Лук готовь. Орда страшна натиском.

К тому времени в селе вовсю звенели колокола, народ сбегался на стены. В авангарде чудища не особо крепкие, зато быстрые и зачастую с дальнобойными атаками, у них есть хороший шанс добраться до стен. Перемахнуть ров, запрыгнуть вверх и с упоением рвать человеческую плоть. Дядя сказал, обычно в авангарде бежит примерно десятая часть орды, поэтому по его размерам можно судить о количестве тех, с кем нам придется столкнуться позднее.

— За небом следи, — приказал Деян.

Я приготовил стрелу с отливающим серебром наконечником. Дядя будет бить вниз, прикрывать отходящих конников, а мне предстоит прикрывать его самого. Летуны у орды слабенькие, зато их много и некоторые из них умудряются метко швыряться вниз острыми костяными иглами. Против них хорошо помогают сжигающие барьеры, немногих прорвавшихся сбивают стрелами.

Конники находились примерно в километре от ворот, когда их встретили высланные в прикрытие десятки. Со стороны казалось, что за спинами убегающих поднялась огненная стена — настолько густо легли заклятья. Сомневаюсь, что много чудищ попало под удар, его смысл заключался в ином. Задержать преследователей, сбить их напор, отсечь основную часть от самых ретивых.

Практически сразу полыхнуло чуть меньше по бокам, не позволяя обойти горячую зону сторонами. Впрочем, особого смысла в том не было. Яростное зарево принялось быстро угасать и минут через пять исчезло полностью, пропуская по остывшему пепелищу черный поток чудовищ.

— Погасили, — недовольно буркнул дядя. — Ну, хоть силенки израсходовали.

Получившейся передышкой наши воспользовались с толком — почти половина конников уже втянулась в проход, оставшиеся рассредоточились вдоль рва и спокойно ждали приближающегося врага. Я обратил внимание, что над многими из них время от времени возникают яркие вспышки, точно такие же всполохи пламени начали появляться над стоящими на стене людьми. Высоко в небе носились тусклые тени, иногда затмевая звезды. Слишком темно.

Дядя с неудовольствием посмотрел на то, как я достаю флакон с усиливающим остроту зрения зельем, но ничего не сказал.

Снова огненная стена, только ближе, на половине пути. Тревожное ржание лошадей, ругань грубыми голосами, рёв огня, команды сотников, призывающих держать щиты… Израсходовавшие последние крохи сил конники полным составом потянулись к проёму, внизу, перед рвом, остались только пешие бойцы, способные с места запрыгнуть на стену. Они, кстати, были без кольчуг и почти без оружия, чем меня поначалу сильно удивили. В некоторых местах дополнительно вниз свешивали веревки, то есть явно схема отработанная, воины знали, что делать.

Сразу несколько десятков вспышек появилось в воздухе над нами, и я выпустил первую стрелу. Птицы, измененные тьмой, не могут пройти сквозь защищающие стену барьеры, те задерживают любой предмет или живое существо, несущее в себе энергию. Зато слитный удар стаи вполне способен перегрузить какой-то участок и тогда нам придется иметь дело с летающим врагом — мелким, но надоедливым, отвлекающим от боя. Поэтому сейчас мы отстреливали летунов, используя обычные стрелы, только со слегка обработанными серебром краями наконечников. На мелочь этой дозы хватит, а для крупной добычи приготовлен другой инструмент.

Количество птиц росло, следом за первыми, легкими и стремительными тварями, летели их более тяжелые сородичи. Мелкие стаи сливались в одну, крупную, постепенно заслонявшую небо тысячами черных крыльев. Она кружила над селом, вглядываясь мириадами глаз в ненавистных людей, примериваясь для атаки.

В тот момент, когда огромная темная масса в едином порыве рванула вперед, пытаясь многочисленными телами пробить защищающий стену купол, кто-то из наших бояр нанес встречный удар. Прямо в центре стаи, там, где летели вожаки, зародилось и полыхнуло длинными протуберанцами огненное облако. На мгновение стало ясно, как днём. Я быстро зажмурил глаза и опустил голову, пытаясь избавиться от последствий вспышки. Сверху доносились суматошные крики, торопливые удаляющиеся хлопки крыльев — инстинкт самосохранения перебил жажду человеческой крови, стая улетала прочь.

Интересно, чем их приложило?

— Жгучая Пряжа, — ответил дядя на вопрос. — Шестой ступени заклятье. Хотя, судя по качеству исполнения, может и седьмой быть. Смотря кто бил и как матрицу изменял.

— А почему её на земле не используют? — кивнул я вниз, где на расстоянии метров двухсот от вала накапливались чудища. Туда летели заклятья, но простые, слабенькие.

— Используют, только не время сейчас. Вот когда на приступ пойдут, тогда старшие и ударят. До тех пор силу берегут. Ну и само божье сплетение излишне напрягать не стоит.

Разрывы канальцев сплетения — наиболее распространенная травма у воинов, пытающихся прыгнуть выше головы. Она же часто является причиной смерти или инвалидности. Поэтому новые заклятья или приёмы крайне желательно осваивать под присмотром способного показать на своём примере мастера или хотя бы целителя, а лучше иметь рядом обоих.

— Скоро пойдут, — предупредил дядя, чутьём уловив изменения в погустевшей толпе. — Первым не стреляй, жди. Вот когда они сквозь заклятья прорвутся, тогда и бей подранков.

— Почему именно подранков?

— Вожаков стрелами не возьмёшь. Ими старшие займутся.

Ну стрела стреле рознь, но моими в самом деле только в мелочевку и пулять.

Вскоре орда хлынула на приступ. Должно быть, в передовом отряде шел необычайно умный и сильный вожак, потому что он сумел заставить подчинённых ждать, пока в предполье накопится много сил. Твари ринулись на стену единой слитной волной, впереди бежали легкие и быстрые силы, следом поспешали огромные, зачастую бронированные чудовища. Вот по ним-то в первую очередь и нацелились наши бояре. Более слабых измененных тьмой зверей пропускали осознанно, рассчитывая, что с ними справятся обычные воины, стоявшие на стенах.

Земля на расстоянии метров в триста полыхала. Твари тушили огонь, иногда силой, иногда собственными телами, но полностью подавить не могли, им приходилось бежать на приступ сквозь пылающий ад. Ступая кое-где даже не по пеплу — по стеклу. Впрочем, сильнейшие из них, вожаки, особого дискомфорта не испытывали. Они ломились вперед, прокладывая путь свите и просто более мелким чудищам, следующим за ними по остывшим дорожкам. Их, самых опасных, со стен выцеливали особо. И не жалели силы на уничтожение.

Мне, впрочем, было не до рассматривания поля боя. Зоной ответственности простых бойцов и отроков с луками служила узкая полоса метров в сто перед рвом, и мы старательно уничтожали всех, на неё прорвавшихся. Здесь огонь не горел — кожа на лице и так съёжилась от жара, исходившего от гигантской стены пламени, придвигать её ближе означало подпалить себя. Смотреть по сторонам не было ни времени, ни возможности. Я превратился в автомат: найти цель, наложить стрелу, выстрелить, при удаче перевести взгляд на следующую цель. Дважды колчан оказывался пуст и приходилось оборачиваться, выхватывать у подносчика новый пук стрел.

А потом всё закончилось. Тварей не осталось. Живых. Всё поле перед валом оказалось усеяно мертвыми или умирающими телами. Недоуменно поводив по сторонам луком, я медленно, растерянно отпустил тетиву, убрал снаряд. Огляделся вокруг.

— Охолони, — хлопнул меня по плечу дядя Деян. — Отбились.