Тень Чернобога

* * *

– Не переусердствуй, – тихо приказал темный маг палачу в кожаном фартуке, наблюдая, как, стараясь не дышать и не двигаться, замерла девчонка. – Запрещаю калечить… Пока.

– Что с ней делать?

– Она должна визжать от страха. Делай так, чтобы страх сводил ее с ума, но не позволь ей умереть. Ты отвечаешь за то, чтобы она жила.

Палач кивнул.

– Слушаюсь, Владыка. – Наклонившись, он высыпал в квадратную жаровню раскаленные докрасна угли из очага.

Придвинул к Ярославе.

– Это тебе, красавица, чтоб не замерзла этим ранним утром.

И мелко захихикал.

Тюремщик особенно любил этот момент: когда жертва в сознании, когда оно до предела обострено страхом и уже рисует самые страшные картины. И вот взгляд ловит то, что уготовано, а в глазах крохотной черной точкой в центре зрачка разгорается ужас, выплескиваясь криком. Он с наслаждением наблюдал, как человек цепляется за жизнь, как изо всех сил надеется на спасение, на милость, каждый раз, даже зная, что из этих подвалов только одна дорога – на эшафот.

Жертва была ему интересна ровно до того момента, пока в ее глазах теплилась надежда и клокотал ужас. И он терял к ней интерес, стоило страху выгореть дотла, оставив безразличие.

Эта ведьма обещала ему долгое наслаждение.

Палач поправил кочергой угли. Из жаровни во все стороны брызнули искры.

Синие глаза уставились на угли, с удивлением поднялись на мужчину в фартуке.

«Слишком неопытна», – догадался палач.

Не спуская с нее взгляда, он обошел кресло с жертвой, отодвинул задвижку и медленно, позволяя ведьме осознать, что он делает, поместил жаровню под кресло.

Распрямился.

Ждал, когда первый жар коснется железных шипов и нагреет их и ведьма почувствует весь его замысел.

Синие глаза смотрели, все еще не понимая, с удивлением.

Палач наклонился – вот сейчас.

…Он зародился в темной глубине зрачка, там, где трепетали отсветы факелов. Полыхнул белым маревом, острой, как лезвие клинка, догадкой. Закружил водоворотом, заполняя синеву бездонных омутов, будто ядом.

Страх.

Палач облизал пересохшие губы, наблюдая, как он выплескивается на лицо, искривляя красивые черты.

Рот ведьмы приоткрылся, испуская выдох, – он поймал его, будто выпорхнувшую птицу.

– Все зависит от мастера, – прошептал он, поправляя фартук и надеясь, что ведьма понимает его. – Можно избавиться от мук очень быстро, стоит только забыть вытащить жаровню из-под ведьминого кресла…