Последний реанорец. Том VII

Глава 10. Архи... Кто?..

Первое кольцо. Москва.

Московская Плеяда.

Два дня спустя.

Один из наблюдательных залов.

Около полудня…

День оказался пасмурным, дождливым и безмерно серым. Но вопреки погоде у здания Московской Плеяды происходило невиданное за долгое время оживление высокопоставленной знати. Об этом в первую очередь говорило множество роскошных автомобилей на стоянке, а количество изображенных на них гербов в радиусе полукилометра практически перевалило за обыденные рамки. Для незнающих такой ажиотаж мог показаться удивительным и странным, но только не для деятелей и мастеров Плеяды. Для них такое столпотворение дорогого железа могло означать лишь два варианта. Либо происходила первичная огранка молодого выходца из боярского рода, либо же оценку проходил далеко незаурядный столп империи. Ведь не каждый день сам император Всероссийский и патриарх церковный заявляются на подобного рода мероприятия.

Лишь три наблюдательные комнаты вокруг второго оценивающего зала были заполнены до отвала, в то время как четвертая оказалась наполовину пустой, как раз таки именно её и заняли представители правящей династии Романовых, наряду с другими боярскими родами. Потёмкины, Трубецкие, Шереметевы, Долгоруковы, Воронцовы, Осокины, Акинфовы, Давыдовы, Юсуповы. А закрепляли всё это дворянское шествие несколько церковных сановников во главе с патриархом Александром.

Множество князей были серьёзны и сосредоточены на начале оценки, однако то и дело бросали заинтересованные взгляды на стоящих у оградительного стекла императора и патриарха. Но даже из всех имеющихся внутри сдержанных групп знати явственно выделялась довольная и в то же время самая склочная парочка двух глав родов. Потёмкин и Трубецкой.

‒ Оживленно здесь сегодня, ‒ с надменной и в то же время веселой миной гоготнул Михаил. ‒ Сколько их набежало. Правда, мне и самому интересно, на что Захар сподобится в этот раз. Хотя всё равно, давненько такого не происходило.

‒ Пару лет как почитай, ‒ хмыкнул деловито его собеседник с удовлетворенным видом, однако уже в следующий момент тот вдруг скосил хмурый взгляд на рядом стоящего старика. ‒ Мишенька, а ответь-ка мне, будь добр, чего ты от Лазарева хотел в прошлый раз? На кой ляд пристал к парню? Мне даже доложили, что ты ему угрожал…

‒ Не твоего ума дело, Потёмкин. Поздно спохватился. Без тебя разобрались, ‒ грубо отрезал Трубецкой. ‒ Но раз пошла такая пьянка, то и ты мне тоже скажи на милость, друг сердешный, какого лешего святоши стали себе так много позволять? Куда смотрит твой хвалённый третий отдел и статские? И чего здесь наш патриарх забыл?

‒ Есть такая проблема, но каждому решению своё время, ‒ философски изрёк советник, не сводя изучающего взгляда с румянощекого церковника, что стоял подле Романова. ‒ А насчет Александра можешь не переживать. Государь здесь тоже не просто так. От себя могу сказать, что Всеволод недоволен последними событиями. И недоволен ‒ это мягко сказано. Дед его эту кашу с церковниками заварил и всем остальным наказ строгий выдал не лезть в их дела, а вот ему теперь расхлёбывай. Охрабрели те, в общем. Мне если честно до сих пор кажется, что слишком мутно всё в прошлом случилось. Слишком.

‒ На их «сияющих» грешишь, интриган старый? ‒ невзрачно поинтересовался Трубецкой, сводя брови вместе. ‒ Молва разная про них ходит.

‒ На них, Мишенька, на них, ‒ холодно отчеканил светлый князь, но секунду погодя взгляд его моментально потеплел и стал чуточку насмешливым, ведь впереди себя тот заприметил небольшую группу молодых людей сразу из трёх различных родов. ‒ А чего это твоя внучка сама не своя? Аль волнуется? Переживает? За Захарушку? С чего бы?

‒ Ты на Прасковью-то свою взгляни, ‒ не остался в долгу старик с ехидной усмешкой на губах. ‒ Выглядит аналогично, да только отчего-то бледнее болезного Ростислава. Авось приболела?

‒ Типун тебе на язык, пень старый! ‒ отрезал скрипуче Потёмкин, сверкнув свирепо глазами.

‒ И тебе того же, Тень Костлявая, ‒ расплылся в хамской улыбке Трубецкой, весело подмигивая внучке, которая секунду назад оказалась привлечена перепалкой двух стариков.