Перерождение темного архимага. Сибирский рубеж

* * *

Мы с Сергеем Любецким прошли в гостиную на первом этаже. Одну из стен занимал огромный камин. Тут были диваны и небольшой стол в центре, за которым мы и расположились.

Сергей не стал сопротивляться и выполнил мою просьбу: позвонил своему отцу, попросил того приехать. Пока всё складывалось наилучшим образом. Но это пока. Неизвестно, что случится, когда прибежит Василий. Возможно, меня ждало ещё одно сражение.

Мы с Сергеем расположились за столом друг напротив друга и стали ждать. Мои люди заняли приусадебную территорию, холл и первый этаж.

— Чем вы занимаетесь, господин Любецкий? — спросил я. — Работаете на отца?

— Да, я занимаюсь делами семьи, — уклончиво ответил Сергей.

— А я вот тоже делами занимаюсь. Наследство получил. Приехал и не успел сойти с поезда, как какие-то люди стали деньги требовать. Дядино имущество всё разграблено, дом чуть ли не в руины превратился. Думаете, мне это нравиться? А ещё я узнал, представьте себе, что дядю-то моего убили по приказу вашего отца. Ну и как нам быть после этого?

Сергей избегал встречаться со мной взглядом, смотрел то на стол, то в угол комнаты.

— Примите мои соболезнования. Мне об этом известно не было, — проговорил он.

Я усмехнулся и покачал головой, мол, нехорошо врать, а вслух произнёс:

— Что поделать. Всякое случается. Сказать по правде, мне нет дела до ваших с ним прошлых ссор, и я не собираюсь ни за кого мстить. Я своего дядю не видел ни разу в жизни, и фамилию он носил другу, так что о кровной мести тоже нет смысла говорить. Но ведь как получается-то? Приезжаю, значит, в Первосибирск, а моя охрана на осадном положении, какие-то люди мне угрожают. Поэтому не удивляйтесь, что я к вам без приглашения. Как говорится, сами виноваты. Надо же как-то решать вопрос. Правильно?

— Да, вопрос надо решать. Но отец не одобрит, если я сделаю это за его спиной. Нам лучше дождаться его.

— Наверное, тяжело, когда папаша всем рулит, да? Ну ладно, раз надо ждать главного, куда деваться? Подождём.

— Отец не привык уступать. Боюсь, разговор будет трудным, — Сергей кинул на меня взгляд исподлобья.

— Это ничего. Трудностей я не боюсь. Словами или магией мы решим наши разногласия и поставим точку в этом конфликте. Кстати, если ваш отец случайно… скажем так, отправится в мир иной, кто возглавит род? Вы?

— Нет, мой старший брат, Валентин.

— Старший брат, значит… Ладно, будем надеяться, Василий окажется сговорчивым. Ну или придётся уже с Валентином разговаривать. Мне-то без разницы, с кем.

Время тянулось долго. Мы сидели и молчали, изредка обмениваясь короткими фразами. Стрелки настенных часов звонко отсчитывали секунды. На столе передо мной стояла рация. По разговорам охранников я мог понять, что происходит снаружи. Впрочем, пока там не происходило ничего.

Спустя примерно час Леди доложила, что к зданию подъехал лимузин в сопровождении четырёх внедорожников. Вскоре в гостиную ворвался высокий плешивый старик, облачённый в чёрные брюки и клетчатый пиджак.

— Кто посмел⁈ Господин Озёров? И вы смеете приходить сюда после того, что сделали? Немыслимое нахальство! Вы за всё ответите!

— Успокойтесь и присядьте, — сказал я. — Пообщаемся для начала. Мне, знаете ли, тоже надоело всё это. Вы на моё имущество посягнули, и я, между прочим, тоже недоволен. Давайте решать что-то уже, а?

— Тогда слушайте меня внимательно, — Василий вытер раскрасневшееся лицо платком, взял стул иподсел к нам.

Он сразу же на меня покатил бочку, дескать, дядя задолжал ему денег, и в уплату долгов был конфискован деревообрабатывающий завод. Любецкие претендовали на долю в предприятии (с тех пор, как дядя со своей бывшей делили имущество), да ещё и за некую помощь и «охранные услуги» Давыдов задолжал. Я не знал, о чём идёт речь, но догадывался, что имеется в виду плата за покровительство.

В свою очередь, я напирал на то, что мне требуется компенсация за ремонт поместья, за убитых охранников и за убытки, которые дядя понёс из-за украденного предприятия. Ну и за убийство дяди, естественно, тоже.

Василий вспылил, стал кричать, дескать, я только приехал, никто и звать меня никак, а уже что-то требую. Любецкий был типом неуравновешенным, и мне сразу стало понятно, что всё-таки его придётся испепелить, а договариваться уже с людьми более адекватными. А вот Сергей сидел тихо, молчал и только мрачно поглядывал на папашу.

Между тем время уже перевалило за полночь.

Вдруг дверь открылась, и в гостиную вошёл господин средних лет. Коренастый, в меру упитанный. Внешность он имел абсолютно не запоминающуюся, что компенсировалось роскошным нарядом. На лацканах синего замшевого пиджака красовались гербы, на руке блестели золотые часы.

— Здравствуйте, господа. Василий Степанович, Сергей Васильевич, прошу прощения за внезапный визит, но обстоятельства вынудили меня. А вы, молодой человек, как я понимаю, Алексей Озёров?

— Да, моё имя Алексей Озёров, — ответил я.

— Тогда позвольте представиться. Князь Эдуард Третьяков, генерал-губернатор Первосибирской губернии. Мне доложили, что у вас с господами Любецкими возникли некоторые трения, — князь подсел с четвёртой стороны стола, — и я здесь, чтобы уладить ваши разногласия. Иными словами, господа, требую немедленно прекратить это безобразие, которое вы устроили. Всему есть предел, надо понимать.

— Эдуард Владимирович, этот юнец учинил разбой на моём предприятии, — выпалил Василий Любецкий. — Вот его и увещевайте. Приехал и свои порядки устанавливает. Где это видано? Пусть в своём Нижнем Новгороде что хочет, то и творит, а не здесь.

— Василий Степанович! — проговорил с жаром губернатор. — Месяц длится ваша с Давыдовым ссора. Месяц! Или больше? Мне надоело это уже наблюдать. Сколько можно? Вы уважаемый человек, Василий Степанович. Что ж вы не договоритесь-то никак?

Таким образом, к нашим с Любецким переговорам внезапно подключилось третье лицо. Поначалу у меня были опасения, что губернатор займёт сторону Василия, но Третьяков, как оказалось, действительно пытался соблюсти нейтралитет, внимательно выслушал меня и потребовал, чтобы мы отказались от взаимных претензий и закончили конфликт на том, что есть.

Любецкий-старший повозмущался немного, да и затих. Похоже, Третьяков имел авторитет в глазах местной аристократии, вот Василий и не решился с ним долго спорить и с видом, будто делает Третьякову огромное одолжение, согласился на его требования. Напоследок губернатор велел нам с Любецким пожать друг другу руки и поклясться, что мы не вернёмся к былой вражде.

Конечно, мне хотелось получить от Любецких компенсацию тысяч пятьсот, но такой вариант меня тоже устраивал. Я остался при своём, безопасность для моих людей была гарантирована. Я не имел никакого желания влезать в разборки местных князей или отжимать у них имущество, мои задачи лежали совсем в иной плоскости. Возможно, если б этот неуравновешенный старикан Любецкий превратился в горку пепла, мне было спокойнее, но пока и так сойдёт. Главное, чтобы обещание сдержал.

А Третьяков мне показался нормальным князем, хотя, по большому счёту, я ничего о нём не знал. Странно, что он прежде не пытался урегулировать отношения между Любецкими и Давыдовым. Целый месяц закрывал глаза на происходящее, а теперь прискакал. Почему? Возможно, испугался, что конфликт выйдет за пределы губернии. Он ведь знал, их какого я рода.

Переговоры закончились, и мы с губернатором покинули особняк. Третьяков захотел поговорить со мной с глазу на глаз. Рядом с воротами, точнее, тем, что от них осталось, стояло множество автомобилей, толпилась охрана. Мы отошли подальше.

— Поздравляю с приездом. Жаль, что вы с самого начала столкнулись с такими проблемами, — проговорил губернатор. — Дмитрий Давыдов находился не в лучших отношениях со многими родами.

— Не удивительно, — проговорил я, вспомнив, как в первый день на меня наехали сразу два местных клана. Сложно иметь хорошие отношения с подобными личностями.

— И вместе с тем Дмитрий Семёнович был храбрым воином. Он всю жизнь защищал границу от тёмных тварей. Вот только погиб не на рубеже, а от рук человеческих, хотя мог бы сделать ещё много. Надеюсь, вы будете вести себя более благоразумно.

— Абсолютно.

— Вы обладаете большой силой. Понимаю, много искушений применить её, но я бы посоветовал воздержаться. А если возникнут недоразумения, прежде всего, обратиться ко мне.

Я приехал три дня назад, а губернатор уже знает о моей силе. Неужели так быстро слухи разлетаются? Или он тоже за мной следит? Как бы то ни было, хорошо, что ему всё известно: не станет лезть ко мне лишний раз. Сила — залог спокойствия.

— Благодарю. Я так и поступлю, — ответил я сдержанно.

— Ну и шороху вы у нас навели, не побоюсь сказать, — усмехнулся губернатор. — Однако должен напомнить, что теперь на вас лежит ещё и определённая ответственность. Вам известны, какие у нас законы?

— Известны. Я должен пойти служить на границу или отправить кого-то вместо себя.

— Да, либо владеющего равного вам, либо нескольких человек более низкого ранга. И советую не затягивать с этим делом. На рубеже не хватает людей. Впрочем, как всегда.

— Мало кто рвётся сюда?

— Отчего же? И местные служат, и из других регионов едут добровольцы, но вы представляете протяжённость границы? Более тысячи вёрст. А форты через каждый пять-десять вёрст. И в каждом нужны мастера. Я уж не говорю о том, что постоянно кто-то гибнет. Здесь, знаете ли, не курорт. Идёт война! — губернатор поднял указательный палец. — Война за будущее человечества!

— Я понимаю, поэтому намерен служить сам по примеру дяди.

— И это благородно с вашей стороны. На границе вы, без сомнения, найдёте применение своему таланту.

— Ага, как раз это и собирался сделать.

— Кстати, у дяди вашего, помнится, артефакт был, который тьму разгоняет. Вы знаете что-нибудь об этом?

Во как! Даже про артефакт знает. А этот Третьяков — человек сведущий, держит, так сказать, руку на пульсе.

— Артефакт у меня.

— Это хорошо. Может быть, продадите? Военному управлению такие штуки нужны, много жизней спасают, а вам — лишняя копейка на развитие дела.

— Так мне тоже на рубеже служить и в области тьмы ходить, — возразил я. — Поэтому прошу прощения, но я пока оставлю камешек при себе.

Губернатор кивнул:

— Воля ваша. Однако запомните на будущее, — Третьяков пристально посмотрел мне в глаза. — Всё, что найдёте во время плановых вылазок, вы обязаны сдавать в форте. Иначе будут конфискация и штрафы.

— Я понял. Думаю, меня ещё ознакомят с правилами.

— Разумеется. Просто заранее сообщаю, чтоб понимали, как обстоят дела.

Губернатор производил благоприятное впечатление, и в то же время был он какой-то… скользкий, как мне показалось. Не стоило ему сильно доверять. Кто знает, какие у него счёты к дяде имелись и какие цели он преследовал. Местные аристократы тут годами грызутся меж собой, а я в их кубло влез.

Когда мы с Третьяковым распрощались, я вернулся к своим охранникам, толпившимся возле машин на улице. Сатир в надвинутой на лоб кепке стоял, придерживая висящую на груди штурмовую винтовку. Катя была рядом с отцом. Все бойцы выжидающе смотрели на меня.