Принц

Глава 2

Мне снится страшный сон. Я такой маленький, так крохотный, что даже Соня возвышается надо мной как жираф над капибарой. Сонина ладонь огромна, рука девушки тянется ко мне, накрывает рот, нос…мне трудно дышать! Я задыхаюсь, пытаюсь освободиться, и не могу! Рука сильная, а я слаб, как младенец! Дергаюсь, извиваюсь, пытаясь вдохнуть, и…просыпаюсь.

И в первые две-три секунды не могу понять, что происходит. Во-первых, на мне что-то лежит. И не просто на мне, а на голове, практически полностью перекрывая доступ воздуха. Что-то упругое, гладкое, пахнущее ароматными притираниями. Промаргиваюсь, и осторожно выползаю из-под этого самого «упругого и гладкого».

Сонька. Лежит лицом вниз, раскинув встороны руки и ноги — ну сущая морская звезда! Правая нога ее и была тем самым «гладким и упругим», что так удобно улеглось мне на лицо.

Как я оказался под Соней…это загадка века. То ли она наползла на меня, то ли я подполз под нее… Наверное, эта загадка останется неразгаданной, как одна из самых недоказанных теорем. Какую там не доказали? Теорему Ферма? Вот к ней присоединилась еще одна теорема — как это Сонька заткнула мне рот и нос своим крепким бедром. Хорошо хоть не попой…хотя если бы перевернулась на спину — точно бы оказался под попой. Так-то я не против ее попы, скорее наоборот, но дышать-то ведь нужно?

Моя кровать, обычно покрытая таким чистеньким и выглаженным бельем (его тут еще и крахмалят — зачем-то!), представляла собой пепельницу, загруженную окурками после знатной вечеринки. Простыня — жгутами и комьями, выпачкана чем-то бурым. Чем? Вином? Вряд ли. Скорее всего тем, чем испачканы бедра Фелны, которая сейчас лежит поперек кровати. Кстати, ее ноги лежали на моем животе.

Хельга тоже здесь, она укрывает глаза Фелны от утреннего света — примерно так же, как это делала со мной Сонька, только как бы это сказать…поосновательнее, поцентральнее. Извращенки… Все три «окурка» голые, лохматые и перепачканные, будто их катали по мусорке. У Хельги из уголка рта тянется широкий след засохшей слюны — до самой шеи. Если это, конечно, слюна…

Внезапно в голову толчками ударила боль — БАМ! БАМ! БАМ! Не выдержал, схватился за виски обеими руками и пошатываясь потащился к зеркалу — может мне башку разбили?! Чего так болит-то?!

Посмотрел на себя в ростовое зеркало, и меня затошнило. Мои великолепные платиновые волосы настоящего принца торчат вокруг головы примерно так же, как на известной фотографии Эйнштейна. Только чуток погуще, да подлиннее. Я даже не выдержал и показал самому себе язык — ну просто гений, да! Умище в отражении не видать, но начало положено.

Рожа…о господи…да такой рожи у меня не было наверное с того самого момента, как я появился в этом мире! Опухшая, перекошенная, глаза налиты кровью — то ли по башке прилетело, то ли с перепою, а может и то, и другое сразу. Щека в засохших бурых потеках и следах губной помады. Да, здесь тоже используют помаду, только тут все натуральное, никакой «химии».

В помаде и щеки…хмм…и все от подбородка до…колен. Внизу живота — четкий след губ, маленьких таких губ…знакомых. И сейчас почувствовал — саднит…в одном месте. Натер! Оно и немудрено…с тремя-то.

Прихрамывая, тащусь в душ. Открываю воду, встаю под теплые струи, тщательно смываю следы вечерних и ночных безумств. Мда…Мозилла, под твоим чутким руководством, под твоим направляющим и…хмм…в общем — побезумствовали всласть. И похоже что Фелна все-таки добилась своего, рассталась с застарелой девственностью. А меня эти три демоницы просто изнасиловали.

И кстати — я совершенно не помню, как все происходило. Настолько был пьян, что в голове только отдельные картинки, мельтешение, голоса и стоны. И больше ничего.

Та-ак…придется вспоминать. Терпеть не могу такого вот…безобразия! Нет, я не про наши кувыркания в постели, я про пьянку и последующие провалы памяти. Вообще-то тем я всегда и отличался, что не терял голову и не напивался, как свинья. Что случилось в этот раз?

Итак, трактир. Мы уселись за стол, Аллен заказан самого лучшего вина. Шутили, разговаривали — Аллен «строил глазки» Хельге, а та незаметно подмигнула мне, и начала разводить парня на «любофф». Типа — он ей нравится, но я сижу как собака на сене. А так бы…полный разврат и охи с ахами. Девки конечно же были в курсе, они улыбались, хихикали и перемигивались.

Ведь добрые девчонки, я знаю! И душевные. Но при этом злобные, как гиены! Развести мужика, выставить его дураком, посмеяться над ним — это в ранге положенности. Ну как так? Я даже не выдержал и показал Хельге кулак. Но она только плечами пожала и продолжила томно вздыхать и делать красивые позы, обозначая линию талии и глубокими вздохами приподнимая немалую грудь. Кстати — третий размер, не меньше. У Соньки почти пупырышки, в ладонь умещаются, у Фелны размер примерно второй, а у этой — ну такие…хмм…холмы! Просто как с картинки. И между прочим — не отвисают. Я даже как следует прощупал, когда мы с ней были в постели — неужто натуральные, не протезы, какие впендюривают наши модели? Нет, точно — настоящие. У меня однажды была женщина со вставленными грудными протезами. Ощущение, честно сказать…не очень приятное. Ты ЗНАЕШЬ, что у нее там силикон. Будто резиновую игрушку щупаешь…

Не понимаю — зачем так делают? Маленькая грудь? Да большинство мужиков любит женщин с маленькой грудью! Как говорил мой знакомый (служили вместе) Славка: «Женская грудь должна умещаться в ладони!». Я лично никогда не обращал внимания на размер груди. Мне всякие нравятся.

Вот когда груди висят тряпочками, когда это пустые мешочки — тогда я еще понимаю, можно и спротезировать. Да и то…я не в курсе, но наверное можно как-то их подтянуть? Не всегда же нужно вставлять силиконовые мешки? Ну, я могу и ошибаться.

Дальше — я играл на сцене, взяв лютню Аллена. Он буквально выпихнул играть, видимо рассчитывая на то, что девки кобенятся и не дают ему потому, что стесняются злобного меня. А стоит ему устранить злого ворка — и тут же он трахнет девок прямо на столе. Ну или у себя в комнатушке.

Я поиграл — вначале сыграл свою любимую канцону Вавилова, спел «Город золотой». Потом — «Ветром тронуло струну». После — про принца, который ищет Правду. Спел и ту песню, которую сочинил для Соньки — она даже вскочила с места, подбежала ко мне, под громкие вопли и аплодисменты впилась мне в губы долгим поцелуем, и не отпускала минимум минуту. Народ вопил, радовался, даже хором считали — сколько продержится этот поцелуй, а некоторые совсем уж отмороженные предлагали мне «трахнуть девку» прямо на сцене, обещая осыпать меня серебром за такое зрелище.

Народу очень понравилось. Эти грубые, жесткие, как старая подошва наемники и корабелы в глубине своей зачерствелой души сентиментальны и очень любят нечто пафосное и красивое. Я это прекрасно знаю еще с Земли. Стоит найти нужную кнопочку, нажать на нее, и понеслось — слезы на глазах, и ты их лучший друг и брат. Ну вот, к примеру, спел им «Сагу о наемниках»:

Налейте наёмникам полные чаши —

Им завтра снова в поход.

Привыкший сражаться не жнёт и не пашет,

Иных хватает забот.

Он щедро сулил, этот вождь иноземный,

Купивший наши мечи.

Он клятвы давал нерушимее кремня,

Сильнее чем солнца лучи.

Это стихи Марии Семеновой, на них песню сочинили. Я взял музыку той песни, перевел, как мог, ну и…вот. Так вот прослезились, черт подери! Я сам видел, как утирали слезы!

А потом «Балладу о трех сыновьях»

В краю средь гор и цветущих долин

Текла река, исчезая вдали.

Прекрасней не было страны,

Где рождались баллады и сны.

В дорогу звал глас таинственных гор.

Три сына там покидали свой дом.

Один был горд, другой — упрям,

А третий был сердцем смирён.

Слова Отца были грусти полны:

«В любви моей вы росли, как цветы.

Что ждёт вас там, в чужих краях?..

Да хранит вас молитва моя»

После того, как народ прослушал эту песню — началась небольшая такая, локальная драка. Наемник со шрамом на щеке доказывал соседу, что отец был совсем не прав, когда доверил управление государством какому-то лоху педальному, сохранившему любовь и всякую такую чушь. Потому что управлять государством в белых перчатках нельзя. И что только первые два сына могли бы управлять страной.

Слово за слово…двое остались лежать на полу с разбитыми физиономиями, еще двое утирали морды, разбитые в кровь.

Кстати, я согласен с наемником. Глупая песня, хотя и нравится народу Нельзя ставить во главе государства какого-то рохлю. Дурно это все закончится. Там нужен или бизнесмен, или воитель. Иначе сожрут, лишат трона — не добрые соседи, так само окружение короля.

Ну а дальше понеслось вскачь. Я еще много играл и пел, потом мы с девчонками танцевали — и Аллен получил по роже от Хельги (а нечего хватать ее за задницу), а потом…потом я ничего не помню. Ну…почти ничего! Так, урывками. Мы все нажрались до поросячьего визга, и если двигались вертикально, то лишь потому, что поддерживали друг друга, а еще — на своей железной воле, упрямстве и спеси. Ведь курсант академии, маг и будущий офицер не может валяться на земле, как свинья в луже! Он должен стоять до последнего, даже сраженный почти до смерти коварным напитком, придуманным врагами родины.

Путь до Академии выпал из моей памяти, всплывали только отдельные сцены. Вот мы выходим, горланя какую-то балладу, целуемся, обнимаемся с Алленом — тоже, кстати, ужравшимся вхлам. Он обещает жениться на Хельге, и даже почти ей не изменять. И сделать девушке минимум пятерых детей.

Потом картинка — мы деремся. Смутно так вспоминаю — человек десять наемников пожелали потискать шлюх, которые сам собой будут рады вниманию настоящих мужчин — грубых, воняющих пивом и наркотой. А не каких-то там лощеных принцев, бренчащих по струнам. «Шлюхи» тискаться отказались, и предприняли недружественные действия ограниченным контингентом, визжа и прыгая, как стая обезьян. Не скажу, чтобы мы в этом сражении были так уж безупречны, но наемников все-таки положили — не без помощи Аллена, который радостно включился в процесс.

Шатаясь, продолжая горланить, мы все-таки дотащились до КПП Академии. Как шли — убей, не помню! Помню губы девчонок — мы время от времени останавливались и целовались, и эти демоницы предлагали никуда дальше не ходить, а устроить оргию прямо в кустах — все равно темно, и к тому же на всех плевать. Помню, что предложение отверг, сообщив, что все кустики в городе крепко «заминированы» дермом. Так что предложение было признано убогим.

В Академии горланить не стали — тихо прокрались по коридорам, хихикая и шикая друг на друга. Кстати, пришлось на КПП отдать пару статеров — само собой, к отбою мы катастрофически опоздали, притащившись как минимум к трем часам ночи.

Почему, кто предложил толеой завалиться ко мне в комнату — не знаю. Завалились, и все тут!

Так же не помню, что происходило на кровати. Вообще, я всегда был против пьяного секса. И ощущения притупляются, и потом, когда проснешься — будет мучительно больно смотреть на то чудовище, которое ночью тебе казалось молоденькой моделью, а поутру стало бабой ягой в последней стадии ожирения.