Эра прогрессивизма. Том I

Пролог

— Подсудимый, желаете сказать что-то в свое оправдание перед вынесением приговора? Может, последнее слово? Или обращение к обществу?

— Желаю! — наконец-то судья обратил на меня внимание, который час уже делает вид, что меня вообще не существует.

С этим судебным процессом вообще все было странно!

Во-первых, меня судил гражданский суд, что было несколько недопустимо в отношении меня, до сих пор состоящего на военной службе и являющегося не каким-нибудь контрактным корпоративным мясом, а самым настоящим боевым государственным офицером! Ну и, во-вторых, судья — гражданский, а вот обвинитель наш! За плохо сидящим дорогим пиджаком не скрыть военную выправку, как бы он этого не старался сделать. Впрочем, разве я мог ожидать чего-то другого, особенно связи с тем, по какой статье меня обвиняют, и какие люди в этом замешаны?

— Говорите, только быстрее, у нас практически не осталось времени! — судья настолько был не заинтересован в дальнейшем затягивании процесса, что даже не стал меня поправлять и напоминать о правильной форме обращения к суду, как он это обычно делал на всех предыдущих судебных слушаниях.

— Я не признаю себе виновным ни по одной статье обвинения и требую полного ментального сканирования!

Была бы в зале незаинтересованная публика — она бы ахнула. Еще бы, после такой процедуры шанс остаться с целыми мозгами совсем невелик, поэтому никто и не спешит выбирать такой вариант проверки показаний. Уж лучше отсидеть сколько скажут, чем стать овощем. Но не прессы, ни просто зевак, что любят ходить в суды, тут не было, закрытое заседание, как-никак! Вот только у меня другой случай... Очень особый и очень расстрельный...

«Серьезное заявление, а не боишься того, что станешь ку-ку? Свободным, но без мозгов?»

«А есть ли выбор? Тут либо ку-ку, либо то же самое, но уже пулей в лоб!»

«Обычно стреляют в затылок, так считается гуманнее».

И пока я размышлял и переговаривался со своим внутренним «я», да ждал когда до судьи дойдет, что же я сказал, в монолог влез прокурор. Да не просто влез, а активно при этом начал жестикулировать, посылая невербальные сигналы судье.

— То есть, вы утверждает, что выполняли приказ? — прокурор вновь сел на своего любимого конька. — Есть ли какие-нибудь документальные доказательства существования подобных приказов, или же может быть есть свидетели? Уточню — живые свидетели! Ссылаться на каких-то там мертвецов, как вы делали это в своих показаниях, не лучшая идея...

«Из прокурора получился бы отменный мим! Вон как кривляется!»

«Тсс, не до тебя сейчас!»

— Они не какие-то там мертвецы! Они мои товарищи, с которыми я прошел не одну кампанию! А вашего генерала Вешневского, отдавшего приказ, я вообще в первый раз видел! Перевели штабную крысу на передовую, опыта получить перед тем, как в Генеральный штаб пристроят! Не так ли?

Последний вопрос был уже задан не прокурору, а старшему лейтенанту и по совместительству единственному зрителю, допущенному в зал, где проходило закрытое слушание моего дела. И лейтенант этот был ни кто иной, как Ставрасов, адъютант генерал-майора Вешневского.

И с конкретно этим лейтенантом я был хорошо знаком...

Если посмотреть на журнал посещений в следственном изоляторе, где я содержусь, то окажется что он мне и друг, и сват, и брат, и самая близкая родня! А все потому, что никто ко мне больше не ходит, так как некому ходить... Все друзья либо мертвы, либо воюют и живут на другой стороне планеты, а родне не стоит знать что со мной, не нужен им брат и сын военный преступник. Ставрасов же как по расписанию ходит — вырабатывает все возможные часы посещения, записывается на месяц вперед, да еще и через адвоката на меня давит. А это, между прочим, мой адвокат, я за него заплатил своими кровно заработанными! Был моим, с генеральским жалование кого угодно можно перекупить... Причем перекупили так, что он сегодня даже не явился! И другого было не сыскать — никто не хочет работать со мной, зная про то, на кого придется возводить хулу.

Род Вешневских оказывается местная знаменитость, которая однако не получила никакой известности за пределами столицы, иначе я бы о нем слышал. Но где я, а где столица? Особенно столица моей родной страны? Если посчитать, то выйдет, что в столицах других государств за последние десять лет я был больше раз, чем тут, в Москвии, за всю свою жизнь... Но оно и понятно, сюда надо еще билет купить, да приехать, а там сел на броню и ходу, главное чтобы не убили на подступах...

— В прошении отказано! — прокурор наконец-то смог донести свой посыл до судьи, все это время залипавшего в коммуникаторе, настолько ему была неинтересна моя речь. — Продолжайте!

«Мне показалось, или я расслышал как брякнул его коммуникатор?» — мысленно спросил я, глядя на вновь уткнувшегося в коммуникатор судью.

«Да нет, не показалось!» — ответил мой личный ангел хранитель и по совместительству самый приближенный демон-искуситель. — «Сообщение пришло от некой Малышки22, сегодня встречаются! Но он еще не знает, что у нее есть букет и почасовая оплата! И букет далеко не розовый! Наивный! Ставрасов все хорошо подготовил, и первую „случайную“ встречу, и оплатил все ее услуги. Но сегодня, а точнее завтра, расплачиваться будет уже судья. Ты это, в себя не уходи — все ждут окончания твоей героической речи! Вон, даже стенографистка проснулась! Лови момент! Последние слова как-никак, сам помрешь, а они останутся на веки пылиться в архивах! И где они только пластбумагу нашли?»

«От бумаги проще избавиться, такое пятно на репутации Вешневского должно исчезнуть сразу же после того, как исчезну и я! Это тебе не официальные серверы, куда так просто не попадешь, да еще и все копии придется вылавливать! А их будет много — ведь дело резонансное, отчеты ждут практически во всех странах».

— Когда ты плохо выполняешь приказы — тебя расстреливают за невыполнение приказов, — я вновь в реальности, где не прошло и секунды. Как бы мой личный демон не торопил меня, но наше общение всегда очень и очень быстрое и главное информативное, это тебе не характерные жесты «Отказать!» в исполнении прокурора. — Когда хорошо — все тот же расстрел, но уже за военные преступления. И как тут быть? Особенно, когда меня лишают законного права на полное ментальное сканирование!

На этот раз прокурор не выдержал и подбежал к стенографистке, где под ее громкой «Ай!» выдрал лист из печатной машинки и превратил его в кучку мятой бумаги. Но всем пофиг, особенно судье... Если вначале он еще как-то пытался отыгрывать свою роль и делать свою же работу, то сейчас я мог спокойно посылать его куда подальше, а он даже бровью не поведет! Большие деньги с одной стороны весов правосудья, а с другой жизнь военного преступника, ответственного за военные и экономические преступления в особо крупных масштабах. Что же выбрать?

Глупый вопрос — выбор уже сделан, но мне непонятно, для чего весь этот официоз? Зачем судебные заседания, идущие одно за одним? Что мешает Вешневскому избавиться от меня, как он это проделал со всеми остальными свидетелями того злополучного приказа?

Ответ прост — нужен козел отпущения, на которого можно все свалить все, а потом пулей заткнуть ему рот. Последнее так, на всякий случай, вдруг я начну письма на волю журналистам писать, а может на меня выйдут враги Рода Вешневских и смогут использовать в своих интригах? Мало ли, что еще может произойти за время моей пожизненной отсидки?

Бам! Молоток ударил по столу.

— Повторюсь, в прошении отказано! Слишком велики риски, а вам еще придется по миру поездить! Никто не должен нас упрекнуть в том, что мы лишили вас разума в целях сокрытия какой-нибудь информации! — не отрываясь от коммуникатора пояснил судья. А потом все же понял, что он мне сейчас сказал, вскинул голову и нехорошо так уставился, упершись взглядом прямо в мою переносицу.

«Не обращай внимания, он хоть и проговорился, да вот только решение суда будет совсем другим! Он его еще кстати не видел, оно в запечатанном конверте с такими подписями, печатями и фамилиями, что он побоялся вскрывать его раньше назначенного срока!»

«И что там?»

«А ты как думаешь? Не буду спойлерить, но по миру тебе не поездить даже в роли заключенного! Максимум до внутреннего кладбища СИЗО! Да и то вперед ногами! Но это ты и так знал! Мое предложение все еще в силе, не забывай!»

«Извини, но в чудесные спасения от собственной шизофрении я не верю...»

— Кхм! — кашлянул прокурор, привлекая внимание судьи, вновь ушедшего в изучение переписки с Малышкой22. — Приговор!

— Ах да! — не знаю, что там такого прислала эта малышка, от чего практически двухсотлетнему мужчине на самом закате его постельных сил не оторваться, но, видно оно того стоит! — Всем встать!

«Стоит, стоит! Две тысячи юников в час! А потом еще и лечиться нужно будет! Слышишь, как рвется бумага конверта?»

Звука я не слышал — слишком далеко от судьи, да еще и в полном аквариуме, который не имеет прямой связи с залом заседания. Вся информация только через микрофоны и динамики, что подвешены по углам. Да тут даже вентиляция отдельная, чтобы значит не дышать одним воздухом с залом.

Но зато я прекрасно видел, как изменилось лицо судьи, стоило ему пробежаться по тексту одного единственного листа пластбумаги. Сразу видно — он на такое не подписывался! Но уже поздно, юникредиты уже на счетах...

— Кхм! — прочистил горло судья и начал зачитывать мой приговор. — На основании изложенного и руководствуясь статьями 1008 и 1037 Международного военного соглашения от семнадцатого января тысяча девятьсот девяносто третьего года суд приговорил Мирковича Николу Богдановича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 56, 784, 11 и 34! И назначить высшую меру наказания! Приговор не может быть обжалован и пересмотру не подлежит! Решение вступает в силу в момент передачи осужденному копии приговора!

Вот последнее вообще непонятно зачем сказал судья, я ведь здесь, а не в СИЗО!, и вступить в силу он должен был в момент оглашения, да, наверное, волнуется человек, с кем не бывает? Или те, кто написал эту бумажку, не рассчитывали, что я окажусь сегодня здесь.

«Да ты вообще не должен был дожить до сегодняшнего утра! Так что я жду благодарностей! Сколько я тебя еще буду спасать?»

Бах! — грохнул по столу молоток. — Увести!

Адъютант и прокурор зааплодировали, еще бы — торжество справедливости!

«Ну, ты обдумал мое предложение? Мне вот, к примеру, умирать как-то не очень хочется! Тем более крематорий в подвале СИЗО уже проверяют на работоспособность, давненько его не запускали! Лет сто уже как... И попадешь ты в него все еще живым! А самое интересное знаешь что?»

Что там было интересного я так и не узнал — мой ангел-хранитель неожиданно утих на полуслове, а дверь за моей спиной открылась — вошли конвоиры. Да не простые, а бойцы в ранге воин. И сразу четверо! Боятся однако, ну я бы тоже боялся, ведь конвоировать придется целого ратника! Правда, без имплантов и аугментики, да закован я по самое не могу! Тут тебе и полный набор кандалов, и укрепленные Силой цепи, что и богатырю не порвать.