Князь Демидов. Том XI

Глава 8

Невозможно понять людей, не изучив их культурный код. Это я ещё в Академии при Бастионе проходил.

И одним из самых важных представителей местного культурного кода был — кинематограф. Мне повезло с братом, ведь он сразу же показал мне лучшее (а иногда и весьма посредственное) из мира грёз.

Так вот, когда смотришь очередной боевичок с взрывами и стрельбой, со стороны всё кажется весёлым и крайне непринуждённым. Дело в том, что камера не способна передать зрителю максимальное задымление, гарь, из-за которой практически нереально дышать, неимоверный жар от огня, что мешает идти вперёд, и опасность противника, который мог выскочить в любой момент.

Насчёт противника — ещё ладно. Это не главная проблема. С дымом всё тоже далеко не так ужасно, если ты находишься на улице. Но вот жар от пламени…

Казалось бы, а что такого?

Но, чёрт возьми, даже от малюсенького лесного костерка, разведённого туристами — чувствуется тепло! А, когда этот самый «лесной костерок» размером с два здоровенных складских здания — ощущения далеко не из самых приятных.

Заунывычу было максимально некомфортно, а Хихаль всё никак не могла нормально откалибровать защиту, чтобы я не чувствовал этот нереальный всепоглощающий жар.

— Ха-а-а-а-а!!! — на меня выскочила пылающая тушка Призрака, и попыталась нанести удар клинком, который больше напоминал сталагмит из пещеры… Увы, скорость была совсем не та, что раньше. Поэтому, я без особых проблем контратаковал. Только, немного не рассчитал свои силы и отправил бедолагу в полёт.

Прокатившись кубарем по раскалённой земле, Призрак скрылся в дыму.

— Ну, что там? — поинтересовался Анубис, прибывший ко мне на подкрепление.

— Разбираюсь. — ответил я: — Прикрывай меня сверху! И скажи всем, чтобы не выходили из радиуса действия частиц.

— Принял! — ответил Страж Весов и умчался обратно.

А Призрак, вместо того, чтобы героически выйти ко мне для продолжения эпического сражения… свалил.

И честно — я его за это не винил. Радион идиот, но он прекрасно понимает, что честное сражение с противником, который явно превосходит по силе — несусветная глупость. Только вот, всё дело в том, что лично меня это — никак не волнует. Найду и раздавлю гада, чтобы больше нервы не мотал.

Скрючившись в три погибели, чтобы иметь хоть небольшой доступ к воздушному карману, я пробирался сквозь горячие обломки. Вскипевший воздух продолжал нещадно жарить Заунывыча, пытаясь добраться до моей кожи, но нам очень повезло с погодой. Ночью обещали похолодание до минус десяти градусов. Выйдем из зоны поражения НУРСов и полегче будет…

— Следы! — обрадовалась Хихаль: — Вон там, сразу за грудой жженого кирпича.

— Ага, спасибо. — я увидел чёткие отметины на дымящейся жиже, которая ещё совсем недавно была обычным грязным снегом.

Протоптанная тропинка иногда уходила в сторону, словно тот, кто её сделал — пошатывался. Видимо, мой удар совсем подкосил Призрака. А ещё, судя по тому, что многие кучи обломков были развалены в разные стороны — есть вероятность, что гибрид лишился зрения и шёл на ощупь… Да уж, ему сейчас не позавидуешь.

Выйдя из дымового облака, я заметил, что кривая дорожка из следов уходит к обгоревшему забору соседнего склада. Здание чудом не пострадало и выглядело этаким нетронутым оазисом среди жутких разрушений.

— Интересно, из чего этот забор? — поинтересовался я, и проведя двумя пальцами по растрескавшемуся потемневшему материалу, внимательно осмотрел нагар: — Без особого труда выдержал такую мощную взрывную волну от моей игрушки…

— ИГРУШКИ⁈ Боже… Да, как так можно? — нахохлилась моя помощница: — Тебе сколько лет, милый?

— Все мужчины — это просто повзрослевшие дети. — сухо ответил я: — К тому же… Урок усвоен. Чего тебе ещё надо?

— Чего надо⁈ — возмутилась Хихаль: — Отец дал тебе «Буратино» чисто на хранение! Ну, или на крайний случай! А, ТОС, это, между делом — ОРУЖИЕ МАССОВОГО ПОРАЖЕНИЯ! Будь моя воля — я вообще настояла бы на запрете его использования! Это же кошмар…

— Так я применил его не на людях.

— А, как же Доевский⁈

— Он уже не человек.

— Тем не менее — это было крайне эгоистично с твоей стороны! Волшебники созданы для того, чтобы делать всё аккуратно и максимально безболезненно. Мать-природа выбрала вас для созидания, а не для разрушения!

— Смирись. — усмехнувшись, ответил я: — Принимай меня таким, какой я есть.

— Нестабильным маньяком, готовым спалить Москву, как во времена Наполеоновских войн? Володя, ты иногда меня пугаешь. Вот серьёзно!

— Маленькое веселье ещё никого не убивало.

— МАЛЕНЬКОЕ⁈ — Хихаль явно начинала закипать: — Просто признай, что этот поступок был максимально глупым и крайне рискованным! Если бы в соседних складах сидела охрана? И, что тогда?

— Чем большая сила, тем больше шансов на слетевшую кукуху, Хихаль. И ты это прекрасно понимаешь.

— О! То есть ты признаёшь себя шизофреником⁈ Знаешь… Мой брат был… поехавшим. Жестоким. Холодным. Отвратительным! Он ненавидел всех вокруг… Делал только то, что ему вздумается. Вредил другим, чтобы сделать себе хорошо. Был падок на прихоти… Короче — мразотный был божок. Не хочется признавать, но я… всё же рада, что он умер.

— Я уже слышал эти слова.

— Неужели? От кого?

— У Насти тоже был отвратительный младший брат. Хех… Может быть, ты — Настя из будущего? — усмехнулся я, ища обходной путь.

— Смешно. Мой брат был поехавшим от вседозволенности. Никто не смел ему и слова поперёк вставить. А, что было с братом Насти?

— Вдохновился, каким-то психопатом… Никак не могу вспомнить, как его звали. Всё на языке вертится… Как немецкого поэта из сказки… — я начал щёлкать пальцами, в надежде вспомнить: — Кажется, Тангейзер? Так вот, этот Тангейзер был тем ещё уродом. Устраивал геноцид, экспериментировал с мирами в их, так сказать — зародыше… Убивал собратьев. Активно выступал против системы. Был, своего рода — типичным поехавшим бунтарём. И братишка Насти вдохновился.

— Плохо. — вздохнула Хихаль: — Дурной пример заразен.

— Дело не в этом. Пустая голова, как сосуд — кто первый зальёт в неё содержимое, тот и кумир. Синдром утёнка, знаешь? Тангейзер залил в голову Кейна отборное дерьмо. Тот свихнулся… И в итоге — получил по заслугам.

— Кажется, Настя упоминала, что её брата казнили, какие-то там ваши начальники. Сенат, или что-то типа того. — в голосе помощницы прозвучали едва заметные нотки грусти: — Кстати, а этот Тангейзер… Он сейчас, где?

— Понятия не имею. Но ходят слухи, что он — умер. Правды никто не знает.

— Зло всегда умирает. Это — хорошо. Однако, на место старого — всегда приходит новое. Это — плохо.

— Стоп. Это ты сейчас про меня? — возмутился я.

— Нет-нет. Что ты, золотце моё? Ты же у нас белый и пушистый эгоист. — хмыкнула Хихаль: — Но знаешь — я не собираюсь с тобой припираться. Просто на будущее — имей в виду, что оружие бездарей тебе нужно только в том случае, когда рядом работает Выключатель. И, знаешь, в чём главное отличие магии от бомбы?

— В чём?

— После детонации — бомбу нельзя остановить. — сухо ответила помощница: — Эти снаряды не просто так назвали «неконтролируемыми», не так ли?

— Ой, всё! Утомила. — я залез на четырёхметровый бетонный забор. Заунывыч начал пульсировать, когда мои ноги упёрлись в оплавленную колючую проволоку: — Прошу прощения… Не хотел. И, кстати — не сочти за наезд, но мне показалось, что тебе плохо в жаре?

Щупалка Заунывыча вылезла в районе моего локтя и устало кивнула.

— Хм-м… По тебе, во время дуэлей — удары по нескольку сотен килограмм прилетают. И ничего. А тут — просто огонь и горячая проволока.

— Жарко ему! Перегрелся он. — словно мамаша с синдромом гиперопеки, вступилась Хихаль.

— Разве дух может перегреться? — удивился я.

— Все духи первого ранга очень чувствительны к резким перепадам температур.

Хотя, по тому, как Заунывыч маялся — можно было догадаться.

— Век живи — век учись. — я потёр ладони друг о друга: — И ведь ни в одной энциклопедии про это не написано!

— Может быть, потому что никто не заходил с вертолимо на плече в пожарище с температурой под две тысячи градусов? — с ехидством произнесла помощница.

— Действительно… — согласился я. С такой твёрдой логикой было сложно поспорить.

Спрыгнув в небольшой подтаявший сугроб, я вновь увидел следы, которые всё так же неровно вели к ржавым металлическим дверям склада. Вряд ли Призрак смог уйти далеко. Наверняка рухнул, где-то внутри здания.

— Кстати, из вопросов не в тему. А, мы ещё не опоздали к трону и в твой каменный лес? — поинтересовался я, быстрым шагом приближаясь к выломанной двери.

— Ну… — Хихаль задумалась: — Насчёт трона — всё зависит от того, когда ваш космический божок начнёт атаковать. Громовержец, если он всё ещё жив — может прийти в любой момент. По сути, трон — это портал, который мгновенно перенесёт Громовержца на Землю… Ну, по крайней мере — так гласят легенды. Главное — активировать. А вот с лесом всё, куда сложнее… Чем позже мы туда попадём, тем лучше будет для тебя.

— Тем лучше, говоришь? Хм-м… — в голову вихрем залетел целый поток мыслей и идей.

— Мне не нравится, когда ты делаешь «Хм-м» таким тоном. Чего там опять напридумывал?

— Ты правда хочешь это услышать? — усмехнулся я.

— Естественно! Мне же интересно, что происходит в твоей «обители хаоса», которое ты с гордостью именуешь «головой». — с ехидством ответила Хихаль: — Если ты подумал, что я могу быть Настей из будущего… То мне страшно представить, что ещё может выдать твоя больная фантазия.

— Я всё же понял, кто ты.

— Неужели? Ну, вещай.

— На самом деле ты — древнее тёмное божество, которое обманывало меня всё это время. Ты хотела использовать, а затем кинуть меня, как только мы доберёмся до твоей точки силы. Однако, приключения укрепили наши взаимоотношения. А ещё я — милый и дружелюбный. В итоге, ты не хочешь расставаться, поэтому оттягиваешь момент всеми доступными способами. — гордо заявил я.

— Тебя Толик укусил?

— Нет.

— Скажи… Ты совсем дурак, или притворяешься? — обречённо вздохнув, поинтересовалась Хихаль.

— Сама подумай — ничего мне не рассказываешь. Темнишь. Не хочешь ехать в лес, хотя сама сказала, что там меня ждёт нечто важное.

— Сам подумай — как бы я смогла влиять на духов в сапспатиуме, будь я тёмным божеством? Думаешь, Локи мило общается со всеми в нашем измерении? Как бы не так. Его ненавидят и избегают. Оттого он и не любит телепортироваться. А ещё — злодеи всегда придумывают чёткую легенду. У меня же легенды нет. Я говорю тебе так, как есть. И, давай на чистоту… Ты-то милый и дружелюбный? Да ты хоть понимаешь, чего мне стоило убедить всех наших, что ты — не захватчик мира⁈ Вечно твои руки в крови… Вечно твою жопу несёт на приключения! И все вокруг только и делают, что пытаются тебя убить. А ты не хочешь с ними разговаривать. Не-е-е-ет! Демократия — это не про тебя.

— А я сразу сказал, что буду кусать, если хоть кто-нибудь покажет мне клыки. — я аккуратно отодвинул помятую ржавую дверь и заглянул во мрак склада: — Но, согласись, что это был бы мощный твист, да?