Ваше Сиятельство

Не выдержав оставаться в стороне, к нам подошла моя мама и я перевел разговор с Евстафьевым на тему окончания школы, сказал о своих планах по суворовке. Наконец, наговорившись вдоволь, народ начал расходиться по машинам.

На часах было 13:27, и я подумал, что Гера очень неправа. Ну что ее угрозы Астерию? Подойдя к графу Голицыну, я спросил:

— Жорж Павлович, вы не могли бы меня подбросить в Москву куда-нибудь поближе к центру? Вы же сейчас в столицу?

— Алесандр Петрович… — он рассмеялся. — Такому попутчику буду очень рад. Заодно и поболтаем все о том же… — он подмигнул мне. — А то у меня возникла еще куча вопросов по нашему делу.

Мама, конечно, возмутилась, что я снова покидаю ее, но возмутилась сдержанно. Я же, миг подумав, шепнул ей:

— Уж извини, у меня сегодня встреча с дамой. Хотя встреча ранняя, могу несколько задержаться.

— Саша! Какой еще «дамой»⁈ — конечно мама была недовольна. — Что за очередные тревожные новости⁈

— Эта дама — княгиня Ковалевская, — сказал я полушепотом, чтобы не плодить сплетен. — Я ей платье обязался купить. Взамен порванного.

— Ты порвал княгине платье? — наверное зря она сказала это так громко: на нас тут же оглянулись супруги Талицкие, жена Веселова и, конечно, Талия.

И мне пришлось так же громко ответить, чтобы избежать кривотолков:

— Она сама я его порвала, зацепившись о гвоздь в заборе, — и добавил тише: — А меня назначила виноватым. Но это скорее так — повод встретиться.

— Сколько тебе нужно денег? — графиня приоткрыла сумочку.

— Мам, нисколько. Не забывай: я — взрослый, — я поцеловал ее в щеку и было направился к Голицыну.

— Саш, имей в виду, с Ковалевскими мы никогда особо не дружили. Семья у них хорошая, но в некоторых вопросах очень непростая, — напомнила мне Елена Викторовна, сделав за мной несколько быстрых шагов. — Так что, если ты думаешь завязать отношения с Ольгой, то сначала сто раз подумай.

— Мам, я все знаю, — я улыбнулся ей, попрощался с остальными, на минутку задержался возле Талии и поспешил к вимане Жоржа Павловича — он уже устраивался в пилотском кресле.

— Сань, а что, если мы прокатимся до места вашей посадки? Здесь же недалеко? — спросил Голицын. — Мне очень интересно выгорел ли кристалл или там все же проблема с генератором. Ты не спешишь?

— Жорж Павлович, мне бы очень хотелось попасть к 16 часам к центральному входу в Третью. Имперскую башню — встреча с княгиней Ковалевской. Младшей, разумеется, — сообщил я. — И если вдруг вы сможете мне до этого времени занять хоть часть оговоренной суммы, то будет великолепно.

— Ух ты, на какую девушку ты глаз положил! Тогда однозначно к Третьей Имперской. Кстати, там отделение Вотум-банка, и я могу снять нужную сумму. Могу хоть переводом, хоть наличными, — он глянул на часы. — Но времени в запасе еще много. Давай сделаем так: сейчас пролетим к месту падения «Стрижа», даже садиться не будем. Я лишь сделаю метку, чтобы техникам искать не пришлось и потом я в твоем распоряжении.

Люблю графа Голицына — с ним легко, он всегда идет навстречу. Иной раз кажется нет в этом мире человека более надежного.

«Ласточка» взмыла в небо, и я указал направление. Ориентиром было озеро, уж его-то мы легко найдем, если подняться повыше. И когда мы поднялись на 800 метров, делая вираж над деревней, пискнул мой эйхос.

Я нажал кнопку и услышал сообщение от Ковалевской.

«Так, Елецкий, как я понимаю, ты даже не соизволил ответить мне. В понедельник я буду болеть за Сухрова». И дальше послышался ее смешок. Это шутка или нет?

Глава 20

В третьей имперской

— Простите, Жорж Павлович, но надо ответить, — я перевел эйхос в режим передачи сообщений.

— Ах, ну да, дела сердечные, — рассмеялся он, — Ковалевская младшая? Ее мать была еще той сердцеедкой. А Ольга может оказаться похлеще. Ты поднимись на верхнюю палубу, скажи все что нужно, чтобы без моих ушей, а я пока зависну над деревней.

— Знаете, такой закон природы: труднее всего достать плоды на верхушке дерева, но они самые спелые и сладкие. Возможно, мы лишь приписываем им такие свойства, но такова наша суть — тянуться к недоступному, карабкаться. Женщины, они ведь тоже в некотором смысле сладкие плоды, — ответил я и, не вставая с места, сказал в эйхос: — Оль, я раскаиваюсь, но не было возможности ответить. Находился далеко за Москвой без связи. К шестнадцати обязательно буду у входа Третью Имперскую. Обещаю, без платья не останешься. Хотя… моя мечта видеть тебя без него, — я отжал кнопку, переводя эйхос в пассивный режим. — Вот и все, Жорж Павлович, никаких секретов. И нам туда, — мой палец обозначил направление.

— Сань, ну ты дерзкий. Как ты с Ковалевской! Твой отец был потише. Я его всегда подталкивал к большей смелости в женском вопросе, — Голицын повернул рычаг управления, и вимана начала быстро набирать скорость.

Озеро мы нашли не сразу, пришлось несколько раз подниматься, оглядывать окрестности. Наконец я заметил пятнышко водной глади меж густых елей. А дальше было проще: я провел мысленную линию между озерком и деревней, проложил ее дальше, примерно в направлении нашего следования от «Стрижа». Голицын первый заметил блеск бронзы в прорехе между деревьев и повел «Ласточку» туда. Вскоре мы опустились рядом с примятым корпусом машины Веселова.

Хотя изначально приземляться не входило в наши планы, время позволяло, и Жорж Павлович загорелся желанием хотя бы поверхностно обследовать «Стриж». Минут пятнадцать Голицын ковырялся в техническом отсеке, подняв панель, порядком испачкавшись. Стоя на четвереньках и поругивая конструкторов «Пермских Летающих Машин», все-таки добрался до кристалла и отстегнул его откреплений. Когда граф вылез из ниши, лицо его сияло:

— А ты, Сань, прав — выгорел он! — на ладони Жорж Павлович держал тускло-серый кристалл гирвиса. — Это плохо, для бедного «Стрижа» и, наверное, для Веселова, но хорошо для нас и, вероятно, для всей империи. Теперь еще больше склоняюсь думать, что твои идеи верны. Все, не будем задерживаться! А-то Ковалевская тебя разлюбит, — он расхохотался и поспешил в рубку.

Мы опустились на служебной посадочной возле 32 уровня башни в 15:22. Время до встречи с княгиней в запасе имелось, но, учитывая какие задержки бывают в банках по воскресеньям и какие очереди на подъемниках, следовало поторопиться. Я лишь ненадолго задержал взгляд на каркасе новой башни, возводившейся рядом, глянул на огромный дирижабль, доставивший ажурную конструкцию из стали. Серо-голубой гигант закрывал слева полнеба, лишь за его крылатой кормой на западе виднелись кучевые облака, жемчужно-розовые от тонувшего в них солнца.

— Саня! Поспешим! — Голицын потянул меня к подъемнику.

Мы спустились на восьмой этаж в широкую часть башни. Поскольку сегодня воскресенье, в «Вотум-банке» работал лишь отдел выходного дня, производивший срочные операции по переводу и выдачи наличных. В фойе, богато отделанном красным деревом и малахитом, собралась небольшая очередь человек этак в семь, и я даже забеспокоился, что могу не успеть спуститься к центральному входу в срок. Но обошлось: в 15:42 я вышел из отделения банка с десятью тысячами имперских рублей в кармане. Хотя Голицыну выдали всю сумму крупными купюрами по пятисотке, все равно мой бумажник очень прилично распух и выпирал через ткань сюртука.

— Саш, все забываю сказать, тебе бы костюм почистить или лучше поменять, — заметил Голицын, когда мы оказались в коридоре. — А-то Ольга Борисовна может наговорить колкостей. Для нее, наверное, то, что человек прямиком к ней после непростых лесных приключений — не аргумент.

— Спасибо, что напомнили, — спохватился я. В самом деле, на моих брюках остались заметные следы глины, хотя я ее уже пытался очистить. Вдобавок, брюки были изрядно измяты, как и сюртук, оторваны две пуговицы на рукаве. Вообще, после ночных приключений, после небольшой, но все же попойки, после скверного ночлега с коротким, рваным сном граф Елецкий выглядел как бы несвежим. И времени обрести эту свежесть не оставалось.

Я распрощался с Жоржем Павловичем на пути к подъемникам, многократно поблагодарил его, он шлепнул меня по плечу, пожелал удачи и подчеркнул: «Особо с Ковалевской! С остальным, верю, у тебя наладится!». На этом и расстались. Пока я шел от банка к северному фасаду, я чувствовал неприятное внимание двух парней. Вернее сказать, не парней, а уже мужчин, возрастом этак лет под тридцать. По быстрым цепким глазкам рыжеусого я примерно представлял, в чем промысел этих молодых людей и каков их интерес ко мне. Моя версия подтвердилась, когда, не доходя до дверей кафетерия, я свернул к туалетным комнатам: молодые люди ускорили шаг, следуя за мной по пятам. Здесь, в коридоре, отделанном белым мрамором и медью, не было никого кроме нас троих и робота-уборщика, бубнящего какую-то незатейливую песню, натиравшего пол вращающейся щеткой. Незнакомцы нагоняли. Так и хотелось повернуться и сказать: «Эй, ребятки, а может не надо? Не до вас сейчас! Нет времени вправлять вам мозги!». В этот момент пискнул эйхос — сообщение.

Я нажал кнопку, слушая послание Айлин:

«Саш! Что же с тобой случилось! Как сможешь, расскажи, чтобы я не волновалась. Надеюсь, уже все в порядке?».

Из тех двоих, тот, что в кепке с кокардой, стал опережать меня, и я сразу догадался, что сейчас будет: он меня толкнет в дверь, ведущую к лестнице аварийного выхода. А потом… потом они совсем невежливо попросят, чтобы я отдал им бумажник. Только эта гопота еще не понимает, что сегодня не их день и бумажник точно останется у меня.

Когда я почти поравнялся с дверью, парень в кепке, будто споткнувшись резко подался влево, но я отклонился назад и правой рукой придал ему ускорения. Он открыл дверь лбом, по инерции слетел вниз почти до конца лестничного пролета.

— Прошу, — сказал я второму, благородным жестом руки, предлагая пройти именно туда, куда они хотели меня затянуть.

Второй, тот, что с рыжими усиками, опешил, понимая, что все идет не по плану. Но мозг его настолько заржавел, что он решил выполнять повальный план до конца. Схватил меня за руку, затянул к лестнице аварийного выхода и прошипел:

— Деньги давай! И не вздумай заорать! Зарежем как свинью!

— Тебе конец, сука, бл*дь! — злобно произнес другой, стоя на четвереньках и выискивая взглядом отлетевшую кепку.

— Ребята, я — маг, — сказал я спокойно. — Это во-первых. А во-вторых, у меня нет на вас времени.

— Ты не понял? Деньги, быстро достал! — рыжеусый явно волновался, и нож в его руке появился, лишь когда он справился с непослушной застежкой на ремне.

— Нет, это вы не поняли: я — маг. Маги не дают деньги грабителям. Вот смотри что сейчас будет, — я сделал шаг назад, и резко выбросил вперед ладонь правой руки: обычный кинетический удар, только с близкого расстояния и очень акцентированный.

Нож вылетел из руки рыжеусого и зазвенел, прыгая по ступенькам лестничного пролета ниже. Его хозяин заорал, приподняв руку, глядя на нее дико расширившимися зрачками. Я его вполне понимал — это очень неприятно. Ощущение примерно такое, будто по кулаку, недавно сжимавшему рукоять ножа, ударили со всей силы кувалдой. И вряд ли косточки там целы.