Открывашка и пробой

Глава 14

В этой комнате часов не было, поэтому время до часу ночи тянулось просто безумно долго. Попытки уснуть оказались тщетными — нервничаю. За окном сначала догорел день, потом в темнеющем небе появились звезды и лунный серп, воздух наполнился скрипом сверчков и редкими звуками попугайского происхождения — птичка тоже спит неспокойно. За окном раздался едва слышимый шорох, и освещаемый звездным небом огород закрыл темный силуэт, постучав пальцем по стеклу.

Геннадий Петрович пришел.

Встав с кровати, оделся в «рабочие» синие залатанные треники и серую рубаху с длинным рукавом — немного великовата. Синие, в белую полоску, кеды я предусмотрительно оставил под кроватью. Обувшись, открыл окно. Руки «силуэта» подхватили меня под мышки, перенесли через подоконник, поставили на землю и прикрыли за мной окно. Уже почти даже и не обидно — привык.

— Пошли, — шепнул он мне и повернулся спиной, показав здоровенный рюкзак литров на восемьдесят.

Справа от рюкзака болталось что-то едва слышно лязгающее.

— Это у вас автомат? — спросил я.

— А ты как хотел? — не оборачиваясь, ответил он.

Мы прошлись по тропинкам между грядок и рядов картошки, и оборотень снова подхватил меня под мышки, перемахнув через забор.

— Здрасьте, — поздоровался я еще с тремя силуэтами.

— Здравствуй, — узнал голос Константина Викторовича.

— Здравствуй, — поприветствовали меня остальные, и мы пошли по переулку.

Миновав десяток заборов, прошли мимо бетонной, гудящей подстанции и перешли через улицу в следующий переулок. Свет уличного фонаря позволил разглядеть спутников: кроме Константина Викторовича и Геннадия Петровича, из знакомых в рейд отправились виденный на пастбище темноволосый оборотень возрастом немного за двадцать и его ровесник — этот поздоровее и рыжий. Все, кроме меня, снаряжены как надо — камуфляж, бронежилеты, разгрузки с рожками для укороченных «Калашниковых».

— Будто на войну идем, — не удержался я.

— Может и на войну, — спокойно ответил Геннадий Петрович. — Два пробоя сейчас открыты: один — в Южной Америке, второй — в Африке. Может вместе с жуками прямо туда и вывалимся?

По спине пробежал холодок.

— Не боись, отобьемся, — хохотнул темноволосый. — Меня Юра зовут, — протянул руку.

— Андрей, — я пожал.

— Игорь, — решил познакомиться и рыжий.

Когда мы вышли за пределы деревни, Геннадий Петрович спросил:

— Оно тебе надо — по полям да лесам ноги в темноте ломать? Давай тебя Юра понесет.

Ого, даже спросил!

— Хорошо, — согласился я.

Ездовой оборотень присел на корточки, и я забрался ему на плечи.

— За ручку рюкзака держись, — посоветовал он и рванул через поле.

Ветер трепал волосы, мы вбежали в березовую рощу, и я на всякий случай прикрыл свободной рукой лицо. Напрасно — Юра вез меня очень аккуратно. На темном пастбище ярко светилось пятно пробоя. Геннадий Петрович остановился в шаге от него, меня поставили на ноги, и физрук спросил:

— Здесь?

— Здесь, — подтвердил я, указав на пробой.

Совсем не освещает окружающее пространство, но и не слепит.

— Строимся, — велел Геннадий Петрович и взял меня за руку.

Оборотни сыграли в «репку», и я потянул их в пробой.

— Спокойно! — напомнил потерявшим ориентацию в пространстве подчиненным Геннадий Петрович.

— Вхожу! — предупредил я.

Погнали!

Глаза резанул свет закатного солнца, освещающего заросший лианами, частично разрушенный от времени, небольшой каменный храм с тремя башнями. Я видел такие на видосе из интернета почти сразу перед «попаданием»! Обстановка соответствует — вокруг храма и нас раскинулись самые настоящие джунгли. Жаркий, влажный воздух немного пах гнилью, мокрой землей и цветами.

— Камбоджа! — поделился я выводами с осматривающимися оборотнями.

— Может быть, — согласился Константин Викторович.

Геннадий Петрович тем временем проверил дозиметр:

— Фон в норме. Разведка, две минуты. На дозиметры поглядывайте — мало ли.

Скомандовав «есть», молодые оборотни и сам Геннадий Петрович разбежались в разные стороны.

— Просто поразительное архитектурное сооружение, — похвалил храм Константин Викторович и коснулся изрезанных почти неразличимыми от времени письменами с плавными линиями и обилием кругов каменных плит стены. — Ему же тысячи лет, и никому нет дела!

Я прихлопнул севшего мне на рукав пугающе огромного москита и предложил:

— Сходим внутрь?

— Действуем по плану, — покачал головой Константин Викторович. — Но буду благодарен, если ты поможешь мне вернуться сюда позже.

Тут из кустов почти бесшумно появились оборотни.

— Сто метров, обрыв. По дну течет река, дальше — поля, — доложил Юра.

— Поля с арбузами, метров семьдесят, — вторил ему Игорь.

— Пятьдесят метров, поля с арбузами, между ними грунтовка. Метрах в трехстах стоит трактор. Сможешь через пробой протащить? — спросил меня Геннадий Петрович.

— Не знаю, — признался я.

— Придется сделать просеку, — решил Константин Викторович.

— Очень заметно, — поморщился Геннадий Петрович.

— Других вариантов нет, — парировал учитель. — Трактор агрохолдингу пригодится.

— Начнем с арбузов, — принял физрук половинчатое решение.

Мы прошли сквозь джунгли — начало просеке проложили прямо сейчас, используя предусмотрительно захваченные топорики.

Хорошо оборотни готовятся, не то, что я.

Арбузное поле занимало пространство от наших ног и до самого горизонта. На месте поля, судя по всему, когда-то росли джунгли — далеко-далеко от нас, справа и слева, поле заканчивается ими. Вдаль уходит дорога, и на ней действительно стоит красненький трактор, очень похожий на «Беларусь». Арбузы — огромные, належавшие себе желтые бока. Самое оно!

Оборотни принялись набивать рюкзаки, сумки и мешки. Я помогать не стал, усевшись на поросший мхом ствол упавшего дерева на краю поля. Все равно толку с меня не много. Когда все емкости наполнились, мы сбегали (я — на шее Игоря) к пробою и высыпали добро на поляну. Вернувшись, повторили процедуру, а потом еще раз, и еще раз — до трех часов утра оборотни натаскали огромную кучу тонн на полсотни. В процессе беготни туда-сюда они успевали валить деревья и выдергивать кустарники, формируя просеку. Наконец Геннадий Петрович решил, что сезон заготовки бахчевых закончился, и оборотни, подняв трактор на руки, пронесли его до пробоя. Я взял Константина Викторовича за предплечье, и мы вышли на пастбище вместе с техникой.

— Молодец, Андрей! — похвалил меня физрук.

Я-то причем? Способность работает как есть, мне даже напрягаться не приходится.

— Спасибо.

— Не устал? Проверим еще один?

— Не устал, — покачал я головой. — Проверим.

Геннадий Петрович свистнул, и из кустов к куче бросился десяток силуэтов.

Оставив деревенских разбираться с арбузной горой и трактором за спиной, мы вошли в проем. Какое пятно выбрать? Нет, выбирать страшно, просто идем в ближайшее неразведанное.

В глаза ударило стоящее в зените солнце, ноги даже через кеды жег песок. Под бледно-голубым, словно выгоревшим небом, на сколько хватало взгляда, раскинулись песчаные дюны.

Счетчик Гейгера пронзительно затрещал, и Геннадий Петрович дернул меня обратно в пробой:

— Сюда ходить больше нельзя, — заявил он в «тамбуре».

— Я потерял Игоря, — спокойно доложил Юра.

Сделав шаг из-за Геннадия Петровича, я увидел аккуратно шагающего прочь от Юры, ощупывающего пространство перед собой руками, Игоря.

— Я иду на твой голос, — пояснил он нам.

— Идите обратно! — велел я.

— Я же к вам иду! — не послушал он и ускорил шаг.

— Он сдохнет — я не виноват, — пожаловался я Геннадию Петровичу. — Он быстро уходит от нас, видимо пространство искажает звуки.

— Или мозги, — заметил Константин Викторович. — Игорь, стой!

— Игорь, стой! — продублировал физрук.

— Стою! — остановился тот.

— На мозги не влияет, — хохотнул учитель.

— Идемте к нему, — предложил я.

— Идемте, — согласился Геннадий Петрович. — Руки не отпускать.

«Змейкой» добравшись до Игоря, «втянули» его.

— Иду в пробой, — предупредил я.

— Готовы.