Открывашка и пробой

* * *

Сутки на базе пролетели быстро, и большую их часть я проговорил с Лёхой — Тимофей принял мой аргумент «все равно с базы мы выберемся только когда все закончится, а обычной жизни у Лёхи все равно не будет — слишком много видел, и путь у него теперь один — в силовики». Откровенный разговор состоялся в лишенной решеток на окнах с видом на соседнюю казарму комнате, оснащенной парой кроватей — для меня и Гриши. На ночь Лёха уйдет ночевать к матери — Марина прибыла с чемоданами и полюбившейся бытовой техникой, с твердым настроем как следует поругать опять куда-то влезшего сына, но споткнулась о подписанное губернаторской рукой благодарственное письмо. Успокоившись, разрешила пацану тусоваться со мной сколько захочется и ушла обживать временное жилище.

Излагать суть происходящего я, понятное дело, начал с фразы:

— Мы захватываем мир.

— Я так и знал! — восторженно взревел Лёха. — Можно мне помочь позахватывать? Я уже сильный, нас Геннадий Петрович на совесть гонял.

— Тимофея увидим — спросишь, — пожал я плечами.

Может и найдут пацану задачку.

— А она — жук? — указал Лёха на Гришу.

— Жук-дипломат, — подтвердил я. — Существует две расы жуков…

Рассказывая, я принял душ — противопожарную слизь с меня перед вертолетом частично соскоблили, но все равно не очень — потом мы сходили в столовую, затем снова вернулись домой. Солнышко за окном уже село, когда друг горько вздохнул:

— Жаль, что ты скоро уйдешь.

— Насовсем уйти уже не получится, — пожал я плечами. — На нашей Земле тоже проблем хватает, и, если есть вариант объединиться в одно большое человечество, нужно его использовать — давно пора. Прикинь, двадцать первый век на дворе, а подход старый: есть большие страны с большими интересами, которые пытаются давить друг друга. Ну это же идиотизм — планета не резиновая, ресурсы кончаются, один большой катаклизм, и вымрут вообще все. Так что, Лёха, насовсем прощаться не станем.

Параллельно работал телевизор, и содержимое новостей заставляло поволноваться: япошки объявили масштабные армейские учения вдоль наших границ, и. о. президента был вынужден в противовес инициировать такие же. Сомневаюсь, что причиной стало пленение японской делегации — такие вещи за несколько часов не подготовить, нужно солдат и технику стаскивать. Показывали командующего Дальневосточным военным округом, который хмуро предупредил соседей, что на провокации Россия будет отвечать жестко.

С другой стороны континента новостей пока нет, и слава богу — нам война на два фронта до пробуждения Сеннит не нужна: за оставшиеся полтора дня успеет умереть очень много людей — тут ведь никаких комплексов относительно использования ядерного оружия нет, и, если прямо понадобится, разрешения местного ООН никто дожидаться не станет. Вечером к нам заглянул усталый Тимофей, и мы немедленно накинулись на него с вопросами.

— Слишком давно больших прорывов не было, — вздохнув, он выключил показывающий танковые колонны телевизор и сел за стол. — Жуков уже и как угрозу-то никто толком не воспринимает. Поначалу приходилось сообща действовать, друг друга прикрывать. Но теперь сил быстрого реагирования хватает, совместных учений лет сорок не проводилось. Но армии у всех хорошие, а на одного врага их никто не натаскивает — всегда есть планы на случай обороны или превентивного нападения на соседей. Япошки очень наш Дальний Восток хотят, целиком — дело к войне идет второй год. Под выборы атаку планировали, чисто на прочность проверить, а тут с Даниловым так нехорошо вышло, японцы это на политическую борьбу списали. Теперь собрались ловить момент. Сегодня под ночь провокации начнутся, завтра — демонстративный поиск наших делегатов и ультиматум часа на три: найти и вернуть, или мы за себя не отвечаем. Не напрягайтесь, — махнул на поежившихся нас рукой. — Когда войны сильно хочется, повод подойдет любой. К завтрашнему вечеру японцы начнут полномасштабное вторжение, Андрей. Мы и без Королевы победим — армия у нас лучшая в мире, и это я не из-за патриотизма говорю, а озвучиваю факты. Но япошки людей и технику не щадят, а значит года на два-три завязнем.

— Фашисты, — сквозь сжатые зубы выдохнул Лёха. — Им что, земли мало?

— Во время большой войны у них получилось, — пожал плечами Тимофей. — Мы в их глазах — слабаки, а значит можно еще кусок отжать. А то, что армия пять раз поменяться успела, им побоку — еще живы узкоглазые твари, которые Сахалин под шумок подмяли. Хотят повторить — нам, мол, все равно столько не надо.

— А Империя что? — спросил я.

— Ждет, — пожал плечами КГБшник. — Потихоньку готовятся второй фронт открывать. Это не раньше, чем через полгода, когда мы на Дальнем Востоке прочно завязнем.

— А ядерное оружие?

— По своим территориям бить придется, — пояснил Тимофей. — По чужой нельзя — сразу со всех сторон по «агрессору» лететь начнет, — грустно усмехнулся. — Первые месяцы точно придется по старинке воевать, конвенционным вооружением.

После этого он нас покинул, и мы с Лёхой тоже решили разойтись — день был долгий и трудный, и завершился нифига не на позитивной ноте.

Утро скоротали прогулкой по базе — в ее пределах мы вполне свободны, только пара вояк все время присматривает. В процессе я обнаружил пробой между забором и гаражом. Виду подавать не стал — смысл дергаться? Но на всякий случай запоминаем.

В обед прибыл сам губернатор — не выспавшийся, бледный, но с решительной миной:

— Андрей, нужно эвакуировать деревенских, — пренебрег он приветствиями. — Москва решила все грехи на них повесить. У меня — прямой приказ: через шесть часов, если деревенские не выдадут иностранцев и два десятка своих для показательной казни, сравнять Липки с землей.

— И война остановится? — спросил я.

— Нет конечно, — поморщился он. — Это — проверка на лояльность. И для меня, и для Владимира Вольфовича. Утечку не заметили, — развел руками. — Валька у вас там такая, сестра твоя сводная.

— А⁈

— Валька — предательница⁈ — охренел Лёха.

— Угораздило, б***ь, ее прийти прямиком к стукачу московскому в кабинет, — пояснил Лебедь. — Так мол и так — в деревне бандитский сынок объявился, куча краденного. Сигнал наверх ушел, девку на завод пристроили — пожадничали. Стукача мы нейтрализовали, но вам теперь спрятаться придется, на Земле-2, раз уж в Скандинавию прохода не нашли.

— Да я ей горло перегрызу! — выразил пацан, надо полагать, стандартное деревенское мнение.

— Предателей прощать нельзя, — кивнул губернатор. — Но не расстреливать же ее в самом деле. Девчонка как лучше хотела — боялась, что Андрей Липки под молотки подведет. Второй день плачет — мы ее сюда же привезли, на губу посадили, в педагогических целях. Мои люди с ней поговорили, вину свою осознает — из-за нее теперь с насиженных мест сниматься придется, убегать. А без ее участия не пришлось бы. Деревенские ее простили, согласны принять на перевоспитание. И вам понять и простить придется — больше она так не поступит, осознала ошибку и поняла, кто ей свои, а кто — нет.

— Ой дура! — вздохнул Лёха.

— Дура, — признал губернатор. — Но одна битая дура порой лучше, чем десяток небитых. Вот представь, — ухмыльнулся. — Ей теперь с этим грузом жить, каждый встречный попрекать будет, бабка кровь сворачивать. Расстрел или тюрьма для нее — это легкий выход. Дальнейшие предательства и глупые решения исключены: на Земле-2 кроме наших никого нет и не будет, и приглядывать за ней теперь будут все время. В общем, мой прямой приказ — девку не тиранить, дружить, перевоспитывать.

— Есть, товарищ губернатор, — уныло кивнул пацан.

Лебедь посмотрел на меня.

— Мне-то что? — привычно пожал я плечами.

Губернатора ответ устроил, он отправил подручного за Мариной и Валькой — последняя плакала и старалась на нас не смотреть — и мы на вертолете добрались до поляны с пробоем.

На поляне царила суета — сновали туда-сюда перевозящие добро «ЗиЛы», домашний скот под присмотром «человеческой» части населения жался к краю поляны, а народ, вопреки ожиданиям, подавленным не выглядел, и я с удивлением ловил обрывки полных надежды на лучшую жизнь разговоров:

— Америка!

— В Нью-Йорке будем жить!

— Зачем нам та Скандинавия, если целая планета обломилась?

Странно — они ведь не могут не понимать, что, если со мной что-то случится, существует вероятность застрять своей коммуной на Земле-2 с концами, без связи и помощи с «метрополии». Или просто концентрируются на хорошем?

— Андрей, давай скорее — народ заждался! — подбодрил меня Константин Викторович.

— Маринка, Землю-2 населять нужно, выходи за меня замуж! — повеселил народ и вогнал Лёхину маму в краску оборотень Юра.

— Валька, да хорош ты каяться — все понимаем, как лучше хотела, — поддержал предательницу Геннадий Петрович.

— Рано тебя выпустили, ну ниче, дома поговорим, — пригрозила Зинаида Матвеевна.

— Да ладно тебе, Матвеевна, — влез Владимир Ильич. — Ошиблась девчонка, такое бывает. Валька — наша, правильно?

— Правильно!

— Наша!

— Не плачь, все нормально будет!

— Да на кой нам те Липки, если в Америке жить можно? Наоборот, спасибо ей!

С каждым одобрительным воплем Валька все глубже погружала голову в плечи и сжимала кулаки. Очень-очень стыдно. Что ж, если взрослые решили, что она — «наша», значит так тому и быть, а мне пора приниматься за мое маленькое, но очень важное дело.

Эвакуация закончилась за полчаса до обозначенного ультиматумом времени. По «ту» сторону, в Центральном парке, успели появиться палатки, шалаши и булькающие на кострах котелки, а по «эту», со стороны деревни, начали доноситься взрывы — Липки начали сносить с лица землю во славу репутации Лебедя и Жириновского. Но деревни, как и города — это люди, и с ними все будет хорошо.

Когда «фаза один» закончилась, и все наши оказались на Земле-2, мы сразу же принялись перетаскивать добро с указанного Гришей склада. Техники, жратвы, генераторов и топлива у нашей маленькой колонии хватит на три месяца. Сегодня переночуем в парке, а завтра двинемся дальше — селиться в полуразрушенных, ветхих небоскребах никто не станет, а вот какой-нибудь приятный малоэтажный городок нам подойдет.

Конец первого тома.

Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/310017

Второй: https://author.today/work/318968