Обидеть каждый норовит

* * *

У мадам Спраут тоже был хорошо развит инстинкт самосохранения, поэтому, оценив изменения, произошедшие в школе всего за два дня, и понимая, что из адекватных людей она осталась в гордом одиночестве, женщина призадумалась. Стоило объявить внеплановые каникулы, ибо становиться следующей Помоне совсем не хотелось. Но для внеплановых каникул нужен повод. В поисках повода женщина отправилась в свои теплицы.

Яга мирно почивала, уже вставший Добрыня играл с «собачкой», цербер со своей судьбой смирился, поэтому учил самые главные фразы в богатырской жизни: «это не я» и «оно само». Увидев разок, как богатырь изволит перекусывать, трехголовый понял, что он Добрыне не конкурент, а у Клыка случилась истерика, поэтому он убежал в лес — жаловаться оборотням на жизнь. По результатам жалоб, те тоже отмигрировали подальше, просто на всякий случай.

— Чем сегодня займемся? — поинтересовался богатырь, пребывая в отличном настроении.

— У нас двое неохваченных нашей заботой, — заметила Яга. — Так что сначала позавтракаем, а потом у нас урок полетов, что бы басурмане под этим ни понимали.

— А потом? — Добрыня понимал, что это еще не все.

— А потом я посмотрю на местную гадалку, — задумчиво проговорила яркая представительница мифологии. — И по итогам решим.

Два будущих крестика о своей судьбе еще не знали, поэтому спокойно сидели за столом на завтраке, что квалификацию гадалки характеризовало полностью. Богатырь, отметивший этот факт, только хмыкнул. Поев, Добрыня отправился на урок полетов.

Когда Яга увидела, на чем предстоит летать, ее передернуло. Несмотря на то, что метлы были на вид гладкими, но представив себе сидение на палке верхом… В общем, несмотря на то что по возрасту души представительница фольклора уже не помнила, а тела — еще не знала, но вот так начинать половую жизнь не стремилась. Добрыня высказался по поводу увиденного в басурманском стиле, объяснив свое видение того, куда и как эти палки должны полететь. Судя по всему, некоторые метлы были сделаны именно басурманами, потому что они послушно поднялись и полетели, провожаемые ошарашенными взглядами барсуков.

— Это как! Это куда! А ну стоять! — раздался прокуренный голос. На поле выскочила… хм… некое существо, чем-то похожее на женщину. — Стоять, метлу мне в…

Вот это она сказала зря, потому что Яга щелкнула пальцами, и желание преподавателя моментально исполнилось. Вскоре она присоединилась к летевшим, возглавив косяк. Орущая и ругающаяся женщина с метлой там, где пожелала, улетала все дальше, а барсуки находились в ступоре. Яга с Добрыней переглянулись, развернулись и… богатырь двинулся к замку, неся девочку на руках.

— Как «шоловушка» говаривал: «базар надо фильтровать», — заметил Добрыня, посчитав, что цитата к месту.

— Это точно, — кивнула Яга. — Неси меня, мой богатырь, к северной башне, на гадалку глазеть буду!

— Интересно, как быстро она закончится… — пробормотал богатырь. Яга шарлатанов не любила, шутя с ними так, что народная молва передавала из уст в уста веками.

— Она и не начнется… — девочка рассматривала веревочную лестницу. — Добрынюшка, достань-ка мне ее…

Осторожно поставив Ягу на пол, богатырь решил проверить крепость веревки, дернув за нее посильнее. Лестница упала на пол вместе со штукатуркой и какими-то деревянными обломками. Добрыня хмыкнул и решил выманить профессора старым, хорошо проверенным способом:

— Эй ты, чудище поганое! А ну выходи! — в потолочной дыре послышался удаляющийся визг, на что богатырь пожал плечами. — Точно надо достать?

— Да ты, пожалуй, уже… — задумчиво проговорила девочка. — Ладно, пойдем, поедим, что ли…

— Ты святая! — сообщил Яге Добрыня. — Хоть и нечисть… Пойдем, конечно.

— Да тут еще поди пойми, кто нечисть… — проговорила девочка, покраснев. — Вот это вот в потолке или такая милая я. И добрая, кстати.

— Список тех, на кого затаила добро Яга, прилагается… — хмыкнул богатырь, направляя стопы свои в едальню.

Помона Спраут, проследив полет мадам Трелони из окна куда-то в сторону Запретного леса, вздохнула и решила ускорить поиски того, что обеспечит детишкам каникулы. Думать надо было быстро, пока Альбус все еще обретался в Мунго.