Разлом Книга вторая

— Рассказывайте, с чем пожаловали.

Диана, как мы и договаривались заранее, влезать в управление моими землями не будет, поэтому дала мне знак самому вести беседу.

— Борис Фёдорович, я на днях получил эти земли в собственность от боярина Морозова. Согласно указу Великого Князя, земли мне дарованы в вечное пользование, и я хочу узнать, как здесь обстоят дела. Вместе с вашей деревней не передали ещё две соседние, но там их состояние намного хуже вашего посёлка, я бы даже сказал, небольшого городка, поэтому меня интересует, какие потребности испытываете, как собирается налог, почему до сих пор не отремонтирован мост, который соединяет ваши деревни с Данковым? — спросил я и, видя, что мой собеседник не решается начать разговор, добавил: — Не стесняйтесь, говорите, как есть, если есть проблемы, не бойтесь их озвучить, но и врать не нужно, ведь правда всё равно когда-нибудь всплывёт наружу.

— Значит, хотите знать всю правду? Ну что же, будет вам правда.

Эти земли, а точнее, этот село и две соседние деревни раньше принадлежали мне, пока по оговору меня не арестовали и не упекли в Тайной Канцелярии. Меня там продержали два года, пока шло расследование, и хотя прямых улик по обвинениям против меня не нашлось, меня всё равно лишили дворянского титула, а земли отняли. Хорошо хоть дом оставили и хозяйство, иначе совсем бы по миру пошёл, а всё, как я думаю из-за того, что в своё время я выступил с обвинением против боярина Морозова, тогда ещё не являвшимся главой Тайной Канцелярии. Тогда-то он и затаил на меня обиду, но, как многие уже знают, он таких вещей не прощает, и лет через пять, когда на меня был подан наглый донос, ему дали ход, взяв за основу. Опровергнуть я настолько абсурдные обвинения не смог и в итоге лишился всего. Под управлением назначенного управляющего, который обложил всё имущество в деревнях непомерным налогом, деревни стали чахнуть, люди начали бунтовать. Тогда всех старост арестовали и обвинили в подстрекательстве, назначив лояльных новому управляющему, но в моей деревне это не прошло, хоть мы — люди и подневольные, но выбирать старосту могут жители сёл. В итоге я стал старостой в деревне и, как могу, защищаю интересы местных жителей, а вот две остальные деревни начали чахнуть, люди уезжать, так как платить такую подать были не в силах. Вот собственно и весь сказ. Для примера во всех соседних деревнях налоги на треть меньше, и с них как минимум одна шестая часть идёт на развитие деревень. Отсюда и ответ, почему не строится новый мост. Для его постройки необходимо минимум полторы тысячи рублей, это, если строить своими силами, но денег так ни разу и не выделили, хотя я каждый раз подаю заявку об этом. Хорошо хоть тратятся на лекаря, который обслуживает все три деревни, да и то на покупку живы мы собираем всем миром, хотя по закону должен содержать дворянин, которому они принадлежат. В этом году у нас было засеяно только сорок процентов из возможных пахотных земель, так как денег на посевную не хватило, а управляющий весной продал часть урожая, чтобы получить дополнительную прибыль. В других деревнях и того меньше. Что ещё сказать, так как дорога к нам идёт через большой объезд, цены в местных магазинах выше, чем в округе, да и платят они налог по повышенной ставке, — рассказал староста.

— Ну а хорошее, что можете рассказать, — задал я ещё один вопрос.

— Люди под моим управлением хоть и непросто им приходится, но не унывают, работают дружно, живут складно, одной большой семьёй. Если у кого беда, помогаем всем миром. Вот недавно Марфа, которая Тарасова, тройню родила, так мы все скинулись им кто зерном, кто одёжкой.

— Значит, говорите, что соседние деревни налог платят на треть меньше, а на мост нужно полторы тысячи рублей? — спросил я, внимательно смотря на старосту, и почему-то мне казалось, что он не врёт, да и проверить его слова очень просто, тем более это может сделать мой приёмный отец, его ведомство как раз и занимается сбором и систематизацией всех поступающих данных.

Посмотрев на него, я задал немой вопрос, и тот сразу ответил:

— Действительно, по этим деревням в отчётах шли завышенные сборы, теперь понятна причина этого, — сказал отец.

— Хорошо, тогда у меня вопрос, если я сегодня выделю деньги на строительство моста в размере двух тысяч рублей, когда вы его можете построить? — спросил я.

— В течение недели, максимум десять дней, а раз выделите больше, то и столбы обложим камнем, а сами поставим из дуба, лет пятнадцать точно простоят, — произнёс настороженно староста.

— Тогда решено, будут вам деньги на мост. Налог я снижу до среднего по губернии, но лично проверю, как собирается, а сейчас пойдёмте, покажете мои владения, да и в соседние деревни заедем, расскажете, что там у них и как. Ведь и про них всё знаете? — спросил я.

— Как не знать, ведь бывшая вотчина, каждую пядь земли я здесь не раз исходил, каждого жителя знаю, только вот новые старосты воду мутят, но толку то, люди помнят, как при мне им жилось, во всяком случае, большинство из них.

— Тогда решено, едем, будете показывать, а в дороге и поговорим, — сказал я, вставая из-за стола. Что удивительно, мой возраст совершенно не смутил бывшего дворянина, но это, наверное, и к лучшему.