Москва Иная

— К нам подкатил один… редиска и попросил тебя… предать правосудию, — Акулина долго подбирала приличные слова. — Не знаю, может быть, ты действительно не так виноват, как Бафомет. Мстить за собственную смерть — долг чести демона. Но потом выяснилось, что тот самый редиска подменил нам память! И теперь начался полный бардак… Особенно если добавить Бафомета на свободе…

— Зачем подменил? И как вы это узнали? — я надёжно перехватил роль допрашивающего.

— Не знаем. Не его же спрашивать. Ещё пулю в сердце вгонит, — возможно, Акулина слегка судила по себе человеческих Светлых, но была твёрдо уверена, что так и произойдёт.

— Узнали же мы, посмотрев прошлое, — Арвера решила продемонстрировать возможности своего протеза и мне. Тем более что после демонстрации перед Нармэлой можно не заботиться о всякой секретности — бесполезно.

Бардак здесь царил всё такой же, как и сейчас. Мольберты располагались в других местах, как и некоторая незначительная мебель. Зато обитатель квартиры оказался другим, и с типажом бедного художника совпадал гораздо отчётливее, чем рыжий детина с катаной. Невысокий, худой, плохо выбритый и растрепанный мужик в свитере покуривал трубку (надо же, кто-то в нашу эпоху ещё предпочитает табак сигаретам!), старательно вырисовывая на холсте сюрреалистическое создание из романа Лавкрафта.

Его отвлёк звонок в дверь. На пороге стоял человек непримечательного вида в сером плаще. Пару минут мужчины друг с другом переговаривались, на лице художника сменяли друг друга недоверие, удивление и экстатическая радость, достигшая апогея, когда Марин (девушки узнали его) отдал хозяину квартиры целлофановый непрозрачный пакет, полный денежными купюрами европейского союза. С этих пор бедный художник, хозяин обжитого чердака, перестал быть как бедным, так и хозяином квартиры. Впрочем, вероятно уже в скором времени он переселился в новую, в пентхаузе, лишь пару дней перед новосельем переночевав у друга. Ну, а в эту бедняцкую мансарду перетащили бессознательную Марту… да, пока что девушку.

После не правдопобного имени альбиноски и непонятных взаимоотношений девушек между собой я особо не удивился, увидев изображение знакомой квартиры и Мартоса… Марты? Гендерная неопределённость этого типа тревожит с самого момента вынужденного знакомства. А теперь вот эта ловкая подмена. Как будто могущественный «кукольник» подготовил декорации и вытащил из шкафа «кукол». Последнее я сразу же озвучил:

— А вы точно ничего не помните из прошлого? Ну, там… дом, детство или жизнь… где-то? — вопрос вполне естественный в новых условиях.

Лина (наконец убравшая своё несуразное в данных условиях — не таинственный ли «кукольник» его выдал — оружие и переставшая постоянно зыркать на нового демона) с минуту прожигала глазами Веру, прежде чем та сказала:

— Это пока всё, на что смогла настроиться. Могла бы, выдала всё и сразу! — и, взъерошив волосы, отошла в сторону закрытой двери. — Так что нам делать теперь?

Голос подала было замолчавшая Нармэла:

— Ээ… а разве Мартос не парень? — и ткнула пальцем в меня. — Давай, выкладывай, что у вас с Мартосом за связи? Раз уж он доверил квартиру в своё отсутствие?

Александр было раскрыл рот, чтобы откреститься от любых домыслов, как Лина, недолго думая, толкнула незапертую дверь в комнату напротив и прошла внутрь. Вот так просто, никого не спрашивая. И уже оттуда добавила к вопросам беспокойной крылатой:

— Не знала о даре предсказания у нашей художницы.

Все трое, не сговариваясь, ломанулись в помещение. Благо, размеры позволяли разойтись в коридоре.

— Выходит, Мартос тоже связан с убийствами? — Арвера, как и все остальные, смотрели на один из мольбертов, на котором рогатый и копытный дракон разрывал на кусочки толпу искорёженных в ужасе людей.

— Не знаю, но вино дорогое… — Акулина же, на самом деле, даже не удостоила взглядом картины. Она, превратившись в рыжешёрстую и русогривую мантикору с кольцом в носу заглянула на самую верхнюю полку трельяжа, для этого вытянув шею. И сняла оттуда не вскрытый сосуд бордо. — Как знал, Мартос, что я к тебе пожалую в гости! Александр, он тебе признавался, бабок-гадалок в роду у него не было?

— Не трогай чужое! — Арвера выхватила бутылку так же молниеносно, как до того был выхвачен Линой пистолет. На прозрачном стекле остались небольшие бороздки от когтей. — Тебя никто на застолье не приглашал. Только и думаешь, что о своём горле, а у нас, между прочем, расследование!

— Так я же забочусь о распределении нашего гонорара… — демоница снова стала шарить по верхней полке, но больше спиртного там не было, только глиняная, покрытая толстым пылевым тулупом статуэтка дракона с головой осьминога, такая же пыльная трубка и полупустая табакерка. — Нет, это барахло ещё от предыдущих хозяев жилплощади… — бормотала себе под нос Акулина, — а он весь достаток на курево просаживал, и лёгкие свои не жалел…

— Печень свою пожалей… — Вера продолжала по инерции ругань. Но мне стало очень любопытно посмотреть и собственную квартиру через крыло… как её зовут? Вера или Румпельш… кто-то? Одновременно старые предметы навели меня на мысль:

— Если показать Мартосу чужие предметы, которые неизвестно как очутились в «его» квартире, этого хватит, чтобы он вспомнил настоящее прошлое? И помог бы разъяснить про кукловода?

Акулина опустила веки, уши и хвост:

— Я свою смотрела, мне этого не хватило. Только теперь голова кружится, будто цистерну выдала, и в прошлом полный сумбур… У тебя есть телефон Мартоса? — Лина, как ей казалось — незаметно — положила бутылку себе во внутренний карман куртки и пошла в прихожую осматривать карманы висящей там одежды. Делала она это настолько нагло и уверенно, что я даже не сразу понял то, что с особым вниманием рыжая осматривает мою собственную куртку! Вытаскивает и дотошно разглядывает телефон, бумажник, ключи…

— Прекрати, пожалуйста! — опасаясь, что мой бумажник разделит судьбу бутылки Мартоса, я попытался отнять свой предмет у чересчур взбалмошной демоницы, но на этот раз, в отличие от предыдущих конфликтов с Верой, Акулина могла предсказать, от кого ожидать угрозу, и вырвала свою руку вместе с кожаным футляром для денег. Но всё равно девушка с разочарованным вздохом положила бумажник обратно в карман.

— Ну извини, я не знала, что это твоя! — Лина расстроилась не сколько тому, что её упрекали в аморальном поступке, столько из-за того, что, помимо наличных, в кошельке не обнаружилось никаких интересных артефактов, вроде номера мобильного любимой девушки, иконы православного «Санта Клауса» или билета на тяжмет-концерт.

— Да это уголовщина! — Нарик начала тыкать пальцем в подругу. — Присвоение чужой собственности! Карманная кража!

— Если это даже Наркоша понимает… — с кривой и грустной миной на морде Арвера скрестила на груди руки, — кем должна быть ты, чтобы этого не осознавать… я не представляю.

— Ну вас! — Акулина нешуточно обиделась. — Я не для себя, а для следствия. Вдруг обнаружу у Мартоса улики или, что хуже, оружие? А у меня Вера ствол отняла, чем я обороняться буду? Зубами да крепким словцом?

Я пожалел, что так легкомысленно повесил свою куртку на крючок в прихожей после того, как вернулся с прогулки с Мартосом… Мартой, в общем. За имущество которой я тоже беспокоился:

— И бутылку на место положи. Не твоя.

— Да… — Нармэла отвернулась и сосредоточилась на каких-то собственых мыслях, — та, которую нам Марин дал, тоже не наша… Но мы её всё равно прикончили!

— Ты что хочешь сказать, — Акулина так угрожающе вытащила сосуд с вином из внутреннего кармана, словно бутыль была острым холодным оружием, — он нас споил, и я только из-за «полподковника» горло мочу? Кстати! — русую пронзила догадка. — Мартос курит?

— Нет, — Александр был в этом уверен, иначе бы учуял тошнотворный запах табака, исходящий от странного… художника.

— Жаль, — понадеявшись, что ей удалось сменить тему, Акулина спрятала вино обратно в карман, — если бы курил, подтвердилась бы гипотеза о том, что каждый из нас сам выдумал прошлое на основании содержимого своих квартир.

— Но трубка была хорошо спрятана, — Арвера указала белым пером на верхнюю полку, — Мартос мог и не принимать в расчёт… на своё счастье.

Вконец запутавшись, я грузно сел на пол. Едва не придавив собственный хвост. Слишком много для одного дня, вот тебе и возвращение на родину…

— Наверное, в вашем случае была чья-то шутка, — я обозначил конец темы для разговора.

Крылатые девушки синхронно переглянулись и водрузили бутылку на полку.

— Может ты и прав, — Акулина, вновь став девушкой из самки, брезгливо отряхнула руки. — Нармэла, тебе точно пора бросать пробовать всякие жидкости, кроме воды и сока.

— Эй, а Пепси? — Нармэла обиделась наложению на неё столь строгой диеты. — Чай, кофе, горячий шоколад, квас?

— Всё, что без градуса, — Арвера пояснила смысл высказывания.

— Даже того, что в квасе и кефире? — в глазах беспокойного члена группы угадывались некие потаённые желания, идущие в разрез с рекомендациями.

— Это не обсуждается, — белошёрстая сердито передёрнула крыльями. — А про трубку и прочее, что нас сейчас интересует, мы спросим Мартоса лично. Как он сюда явится с прогулки.

Последнее прозвучало как окончательное и бесповоротное решение. В обход мнения Акулины.

В наружной двери затрещал замок, вынужденный сопротивляться родному ключу квартиры. Дождались… Было вскочив на лапы, я застыл на месте.

— А замок было обязательно ломать? — от вида сверкнувших глаз проняло даже невозмутимую Веру. — Сейчас начнётся…

Арвера в два тихих прыжка оказалась у внутренней двери. Последняя, скрипнув немного перекошенными от сотрясения петлями, распахнулась. Снаружи доносились бормотания, кары в адрес сломавшему механизм и не додумавшемуся сразу открыть при звонке. Несмотря на то, что сам звонок валялся в углу коридора, представляя собой жалкое зрелище из кусков пластмассы и проводов.

— Кому-то зададут трёпку, и это будем не мы, — мантикора сменила облик последней. — Тебя не учили стучать… — начала Лина, но её прервало лезвие меча, оказавшееся у её горла.

— О, как это взаимно! — Марта не меняла положения клинка. — Тебя тоже не должно быть здесь!

Правда, о том, что это была Мартос, знал лишь я. Все остальные по-прежнему ожидали увидеть мужчину. Особенно Акулина, кто лично с ним разговаривала по телефону. Впрочем, как раз она узнала по голосу ту девушку, которая первой сняла трубку и могла догадаться, что обладательница катаны, которую когда-то давно внесли в эту мансарду мандилионцы, имеет полное право находиться в квартире, в отличие от демоницы. И кольцо в носу не сможет стать оправданием — высший демон имеет право входить без спроса только если сам хозяин помещения дома. Но не если он отсутствует…

— Я просила тебя никого не впускать! — Марта крикнула мне, осматривая двух других вторженок, наспех укутавшихся в защитные чары.

— Они не спрашивали… — я устало опустил морду, — и даже дверь их не остановила.

— Мы к Мартосу, — Арвера попыталась внести ясность. Ведь они не обычные квартирные грабители и прибыли по делу, поэтому нечего так сильно на них кричать.