Святки без оглядки

* * *

Довольных, веселых и гомонящих без умолку, как воробьи, китайцев погрузили в автобус и отправили в гостиницу с Андреем, уже когда сгустились сумерки.

Кирилл, отчего-то заартачившись, вызвался остаться помогать, и возражать никто не стал.

Пока разбирали столы, убирались, разгребали гору грязной посуды, пока улаживали дела с объявившимся конюхом, на улице совсем стемнело.

Вадим, наконец-то скинув напряжение, вдруг неожиданно для всех впал в полный раздрай. Он сидел на крыльце веранды и молча пил вино прямо из горла.

Нужно сказать, что за весь день парни не выпили ни капли, а Вадим, похоже, даже ничего не съел, поэтому развозило его быстро и в хлам.

— Глаш, — он, чуть не плача, повернулся к ней. — Скажи, а там… Ей ничего не угрожает?

Та все быстро поняла, уселась рядом на корточки и сочувственно погладила его по руке.

— Все хорошо с ней будет. Не волнуйся! — затараторила она. — Бабка у меня хорошая. Дед веселый. Девчата, правда, вредные, да они мелкие еще. Корова добрая, Трезор не кусается. Клекот Петрович, правда, суров, да он тут, со мной. Все в порядке с ней, не убивайся так!

Ксюха подсела к Вадиму со спины, обняла его за шею и уткнулась носом в плечо. Тихо всхлипнула, вздыхая. Непонятная круговерть, затянувшая их обоих в мистическое торнадо, вымотала до предела и ее. Хотелось то плакать, то кричать, то бежать куда-то без оглядки, то просто молча сидеть и никого не слушать. Вадима она понимала, и за Светку душа болела ничуть не меньше, чем у него.

— М-да… — Кирилл задумчиво почесал висок. — Я так понимаю, мне снова ничего не будут объяснять…

— Извини, Кир… Можно не сегодня? — Вадим бросил на него умоляющий взгляд и снова отхлебнул.

— Я так понимаю, это не твоя девушка? — попытался догадаться тот.

Вадим посмотрел на Глашу и обреченно уронил голову на руки.

— Ооо! Давай-ка! — Кирилл отобрал у него бутылку, с усилием поднял, забрасывая его руку себе на плечо. — Пошли, уложу тебя. Харе на сегодня.

Глаша подскочила и засеменила следом, открывая двери.

Ксюха осталась одна. Присела на крыльцо, подхватила одиноко стоящую Вадькину бутылку, сделала глоток. Как-то муторно, тоскливо… Казалось бы, отчего? Да черт его знает? Она зябко поежилась.

Во дворе автоматически зажглись фонари. Синяя подсветка на деревьях в раз превратила обычный участок в сказочный сад. На небо выползла луна, подмигивая сквозь ветви сосен. Ксюха закрыла глаза, вдыхая ароматы зимней ночи.

Дверь тихо щелкнула, и на веранду выбрались Кирилл и Пончик.

Кир уселся рядом с Ксюхой и тоже задумчиво уставился вдаль.

— Расскажешь?

— Не-а…

— Почему?

— Потому что ты и так бог знает что про меня думаешь, а если я тебе сейчас расскажу правду, будешь и вовсе считать меня сумасшедшей, — она хлебнула из бутылки. — Я лучше подожду, пока Вадька протрезвеет. Вместе расскажем.

Кир молча отобрал у нее бутылку.

— А тебе важно, что я буду думать про тебя? — улыбнулся он.

Ксюха посмотрела на него и поднялась. Потянулась и направилась к двери.

— Тебе где постелить? — бросила через плечо.

— Могу лечь сразу с тобой, — не растерялся Кирилл. И, поймав ее возмущенный взгляд, рассмеялся: — Нет, просто если следовать динамике наших отношений, то будет логично предположить, что где бы я ни лег, утром все равно обнаружу тебя у себя под одеялом.

Ксюха громко фыркнула, берясь за ручку двери.

— Постелю на твоем любимом диване в гостиной, — бросила коротко. — Вот же придурок, Божееее!!!

Кир улыбнулся и подмигнул сидящему рядом Пончику. Тот зевнул и приветливо вильнул хвостом в ответ.

— Видал? — пожаловался ему Кирилл. — Вот так разгребаешь целый день: девицы, лошади, китайцы, самураи… Ни психики не щадя, ни здоровья… А потом на тебе — придурок… — Пончик с пониманием посмотрел на него и дал лапу. Кир пожал ее и потрепал его по холке: — Молодец, соображаешь. Э-хх, вот такая, брат мой, фукусима… — выдохнул он устало.