Бойся моей тени

Глава 27. Волшебство в бутылке

Поскольку у всех обнаружились дела, особенно у Вячика, который стал счастливым обладателем сразу четырех иждевенок,у меня выдался свободный от шараханья по потусторонним пещерам вечерок. Я решил провести его с пользой. Тем более, что дело у меня было. И дело это из тех, откладывать которые себе дороже. Надо кое-кого убить. Концы в землю.

Внутренне восторгаясь, а местами и ужасаясь своей крутой решительности, через полчаса после окончания светового дня я занёс над обломок кирпича и сказал:

— Ну вот, господин Каяков, мы и встретились, — и одним уверенным, точным и сильным ударом отправил булыган в полет.

Ладно, согласен, с репликой я поторопился. Сейчас я был на распределительной подстанции. Точнее, рядом с КТП. Вдалеке, за забором из сетки-рабицы тускло горели огни изысканных, дорогих коттеджей. Раньше это был поселок, который город только начал поглощать в начале 90-х. Дотянулся водой, светом, дорогами. И получилось, что купив тут участок, можно на нем отгрохать настоящий особняк. Фактически, в черте города. Чем многие предприимчивые люди тут же и воспользовались. Господин Каяков в был их числе.

Я знал, где находится его дом. Я там был. Подменял ГИПа на авторском надзоре — Каяков строил на участке домик для слуг. Это я потом узнал, тогда этот двухэтажный домина казался мне верхом мечтаний. И в планировке меня ничего не смутило. Я страшно сопротивлялся этой поездке — наслушавшись про то, какие косяки или обманы творят подрядчики на стройплощадке, боялся ответственности. “Да просто проверь, чтобы окна по проекту были сделаны, нигде не ниже, не выше, или не забыли. Ну и всё. А если что проглядишь, будет бесценный опыт, хе-хе…” — успокоил меня тогда ГИП. Пришлось ехать. А вот смотри-ка и в самом деле пригодилось. Опыт не опыт, но знание ценный ресурс.

Коттеджный поселок. Такой есть в каждом городе. Дома городской элиты за глухими заборами из элитных итальянских кирпичей. Большинство людей никогда не видели сметы на эти высокие и строгие заборы. Яо я видел. И некоторые заборы стоят как квартира. И это только двенадцать метров. Разумеется, вся эта выверенная красота, в том числе и изысканные дизайнерские фасады, была густо утыкана камерами слежения. И пост ГАИ на подъездной дороге. И что-то там ещё — короче, безопасность на высоте. Но я, благодаря профессии, обращаю внимание именно на подстанции. И вот эта конкретная КТП, от которой шла ветка и на элитный поселок, осталась почти неизменной с… Наверно, с шестидесятых. Уровень её безопасности, я имею ввиду. Само оборудование пришлось менять — мощности с тех пор несоизмеримо возросли. Грозная табличка "Не влезай! Убьёт" не смогла меня остановить, как и покосившийся заборчик.

Итак, задачка для безработного электрика: "Как сломать что-то, чего ломать нельзя, например подстанцию?" Надо сломать её так, чтобы ничего страшного не случилось, но чинить пришлось долго. Я достал новенький, с обрывком от этикетки, ломиком, КТП с той стороны, где к ней подходит кабель на 10 КВТ. За тоненькой жестяной дверцей ожидаемо обнаружились, в том числе, и три предохранителя.

Красивые, фарфоровые, белые такие штуковины. Вот их я и планировал разбить.

Пафосной фразой я попытался поднять себе настроение, которое упало от сильного несоответствия моих суровых и брутальных действий с внешним видом. Я был в веселеньких малиновых резиновых сапожках, желтых резиновых перчатках и только топор удалось купить норм. Красный. На длинной ручке. Хоть дома на стену вешай. Но топор это на самый крайний случай. Стоял я на большом резиновом коврике с надписью “Sweet Home”. Может кому-то и покажется, что предосторожности излишни, но поверьте, куда смешнее я буду выглядеть, если поймаю яркого и сочного электрического “зайчика” от кабеля.

Я встал, взял заготовленный кирпич, и метнул его в предохранители.

Вот в этой, самой простой части плана, я чуть было и не провалился. Кирпич я нашел только один. Да и то на треть огрызенный — как назло в округе не нашлось ничего более подходящего. После броска я боялся подходить и выжидал некоторое время. Попасть никак не мог. Я уже был готов плюнуть, подтащить коврик поближе и поработать топором, но в этот момент дело пошло — я двумя меткими бросками разбил все три предохранителя. Как я и побаивался, искрануло. Не прямо сноп искр, но заметная такая дуга ушла в землю. Свет в поселке погас.

Для верности я выждал еще немного. Потом осторожно наступил на землю. Меня тряхнуло. Смешно, что от страха. Но это было не страшно, затрясись я от совершенно лишних в организме киловат, вот это было бы не смешно. Я хохотнул, собрался и двинулся в сторону от поселка.

Люди не дураки, селятся вдоль речек. Речка-вонючка, на которой когда-то стоял поселок, ныне превращенный в элитный, за годы высохла и превратилась в тощий ручеек, бегущий по дну ложбинки, заросшей лесом. Я переобулся в новенькие ботинки, забросил в речушку топор, коврик, ломик, резиновые сапоги и перчатки. Топор было жалко почти до слез. Зато рюкзак похудел в три раза. Идти стало легче, идти стало веселей. Еще через пятнадцать минут я выбрался к задней стороне участка Каякова. Тут тоже был забор, правда менее вычурный и с колючей проволокой по верху. И железная дверь. Она меня не заинтересовала. Я внимательно присмотрелся к камере слежения, торчащей на мачте над забором. Скорее всего, он не работала. Чтобы в этом убедиться, я отправил к ней Кенни, с задачей перерезать провода. Он справился с третьей попытки. Понятие "провода" для него оказалось слишком сложным, но он выдрал саму камеру и приволок мне. Я одобрительно кивнул, подавив желание похлопать его по угловатому костяному плечу. Мой мальчик вырос и стал совсем сильным. Камеру я бросил, не глядя, за спину.

Я не был уверен, что камеры не работают — теоретически, они должны быть рассчитаны на перебои с электричеством. Например, в них могут стоять батарейки. Но я был уверен, что запись с них, точно не ведется. Это же сложное инженерное оборудование. Даже если Каяков сейчас, теряя пушистые домашние тапочки, побежит в подвал, запускать генератор — комнатка с жесткими дисками для записи картинки с камеры видеонаблюдения не подключена к аварийной системе. Я знаю, я ему слаботочку делал.

Он сам дурак, надо было сказать что это за “вторая хозяйская гардеробная”. Я выбрался из кустов, подошел к стене, протянул руку. Схватил Хемчика. И прошел сквозь забор.

Внутри я оказался в глухом закутке. С одной стороны гараж, с другой стена дома. Хемчик протащил меня и сквозь неё. В ней было полно всякой дребедени металлической. Прорываясь через неё Хемчик явно выдохся. Назад меня Кенни попрет. Хотя, можно же через окно? Вот блин, все у меня через заднее работает, даже мысли.

Пока теневики шныряли по темному дому — генератор никто не удосужился включить — я крался на верх. Кабинет Каякова был на втором этаже.

Идти пришлось через центральную лестницу. Да, всё так, как и на картинке дизайнеров. Пили мы как-то у сокурсника, и был у него дома огромный такой шкаф. Стеклянные полки, зеркальные стенки. Весь заставлен хрусталем. Советским. Грубым таким. Он ему от бабушки остался. Когда Семён Александрович сказал на проект дома "Как в серванте жить" взломал новенькой я все же не в полной мере оценил степень точности сравнения.

Вот сейчас у меня прямо стойкое ощущение, что этот сервант разросся до размеров дома и я сквозь него пробираюсь. Хорошо ещё, что моё темнозрение работает не так, как нормальное. Я не различаю цветов и не вижу отражения. Для меня все зеркала просто серые ровные поверхности. Честно говоря, разные мелкие детали таким зрением не разглядеть. И кубик-рубика не собрать. Даже зубы чистить при свете приходится. А то не привычно, без заспанной рожи в зеркале.

Как только я добрался до кабинета, я сразу понял, что Каяков дома. И буквально недавно был тут. Отворив тяжелые, очень красивые дубовые двери, почувствовал в воздухе аромат табачного дыма. На девственно чистом рабочем столе, который похоже никогда не использовали по назначению, стоял раскрытый ноутбук с логотипом в виде надкусанного яблока, а рядом пепельница, стакан и бутылка коньяка. Я такого и не видел никогда. Коньяка, в смысле. Хотя, странно, что я удивился именно коньяку, вон там в углу винный шкаф со всякими разными бутылками.

Внизу послышался шум. Кто-то вошел в холл с улицы. И, пыхтя и матерясь, стал подниматься. Я прикрыл дверь. Осмотрелся. И уселся кресло с высокой спинкой за столом, ещё хранящее тепло хозяйской задницы. Теперь дверь от меня закрывал стол. Я поерзал. Нет, что-то не то. Пересел в “гостевое” кресло у темного провала холодного камина. Теперь я сидел вполоборота ко входу. Я развернул кресло, на секунду замерев от тихого скрипа. Но вроде никто ничего не заметил. Уселся. Кресло оказалось глубже, чем казалось. Я в нем буквально забарахтался, пытаясь принять зловещую позу. Короче, я едва успел плюхнуться в кресло, когда Каяков вошел.

Со мной сыграли злую шутку голливудские фильмы. Я то думал, что это будет мега круто, если он такой входит, а я такой тут сижу. В темноте. И фразочку уже заготовил: “А курить в доме плохой вкус, Семён.”. Или он не Семён? Опять забыл.

В общем, как только Каяков вошел, быстро стало не до разговоров. Двери у него хорошие. Ни щёлочки, чтобы хоть лучик света прошел. Наверно, с шумоизоляцией. Распахнулись двери неожиданно и, первое что случилось — меня напрочь ослепил свет фонарика его телефона. Вообще наглухо. Так мне глаза засветил, я полчаса потом проморгаться не мог. Каяков тут же увидел меня, в вязанной шапочке-маске, купленной опять же в первом попавшемя магазине, с синими полосками и маленькими оленями (хорошо я хоть бумбончик не поленился оторвать). Я жалко съежился в кресле, пытаясь закрыть глаза от яркого света. Хозяин дома громогласно заявил:

— Э, нна.. Ты чо, ссс… — Каяков среагировал раньше, чем договорил. И раньше, чем обдумал ситуацию до конца. Вместо того, чтобы рвануть к людям, он напал. Видимо, сработали какие-то его внутренние установки. Он бросился ко мне, с разбегу пнув ногой в грудь. А потом накинулся и попытался заломать руку. Наверное, чисто на инстинктах действовал.

Его подвела его самоуверенность. Слишком давно он был важным и большим человеком. И слишком редко тренировался. Сейчас он был толстым, низеньким, лысым человеком с обрюзгшим лицом. Еще и слегка выпившим. Его удар ногой получился смазанным и слабым. А вот попытка захвата у него вышла куда более опасная.

Но опять же, оттуда, откуда и умение владеть мечом, у меня было представление о том, что делать в таких случаях. И опять это было мало похоже на самбо или спортивную борьбу. Я скрючился, пряча руки, и схватил его за яйца. Такой себе прием, яйца всегда упрятаны минимум за двумя слоями одежды. Тут знать надо, как правильно. Я знал. Каяков охнул и захлебнулся ругательствами. Перестал пытаться выкрутить одну мою руку руку, и схватился за другую, которая выкручивала ему яйца.

Правильные приоритеты не всегда очевидны. Особенно, если тебе выкручивают яйца. Я вскочил с кресла, толкнул его. Вернее, толкал, пока Каяков не упал. А потом уселся сверху и начал душить. Как в старых фильмах, двумя руками, схватив за горло. Никаких захватов шеи на сгиб локтя. Кстати, оказывается, это удобно. Важно правильно положить руки — большие пальцы по обе стороны от трахеи, так, чтобы они давили именно на воздуховод под ней. А остальные пальцы буквально вцепляются в саму шею, что тоже дискомфортно удушаемому, зато надежно для душащего. На мне были кожаные перчатки, чтобы не оставлять следов. Душить в них не очень удобно, но я все сделал правильно, поэтому у меня получилось. Нет, конечно моя жертва потрепыхалась. Каяков пытался резкими ударами сбить захват с шеи, ударить меня в печень, просто выгибался подо мной, надеясь скинуть. Единственное что у него получилось — немного посипеть пару раз, сквозь сдавленное горло. Может, будь Каяков посильнее физически, то у него что-то, да получилось. Увы, я сидел на нем крепко, и душил яростно, как голодный сомалиец поймавший рыбу. Он потрепыхался и затих. Я, тяжело дыша, сполз с тела. Отдышался. Понял, что Кенни и Хемчик никого не жрут. Потрогал пульс у своей добычи. Хозяин дома был все еще жив. Я выключил фонарик на его телефоне, который продолжал пугать моих теневиков.