Огнем и мечом

Под конец мы шли, уже не скрываясь. Бежать я не могла – стоило мне попытаться, как боль в боку скрутила меня с такой силой, что я едва не упала, а из глаз хлынули слезы. Регенерация регенерацией, но нельзя исправить все за такой короткий срок.

Когда мы оказались уже совсем близко, я невольно замедлилась. Пытаясь подготовить себя к подобному зрелищу морально, я всю дорогу представляла себе всякие ужасы, но реальность превзошла мою фантазию.

Взгляд выхватывал отдельные лица, искаженные гневом, болью… или смертью. Живые шли по мертвым, а в воздухе, вибрирующем от использования Ато, висел густой, тошнотворный запах крови.

Я сделала шаг назад, забыв всю свою браваду. Больше всего на свете мне просто хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

– У нас только один шанс! – рявкнул мне в ухо Харакаш, перебивая шум битвы, и, схватив за плечо, встряхнул. – Мы все пришли сюда за тобой, так покажи нам, ради чего!

Где-то на краю сознания я вдруг ощутила какую-то неправильность. Мир, словно став чуть ярче на миг, потускнел, и что-то надавило на меня сверху, чтобы через миг исчезнуть, как ничего и не было.

– Эва! – Сражение постепенно смещалось в нашу сторону, и Харакаш, задвинув меня себе за спину, уже вытащил оружие, держа топор в левой руке, а меч – в правой.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как вечно натянутая теперь где-то во мне струна вздрагивает, чтобы через мгновение запеть, наполняя меня приятным теплом.

– Отринь! – В это слово я вложила все, что у меня было. Весь свой ужас перед тем, что я увидела. Всю ту злость, что я чувствовала после предательства Гира. Все странные двоякие воспоминания о комтуре, чья смерть стала тем самым камешком, вызвавшим целый обвал. Я вложила в это слово приказ. Приказ остановиться и посмотреть глубоко в себя, спросить себя, за что они сражаются и умирают.

И все остановилось.

А потом снова взорвалось движением.

Храмовники, будто получив второе дыхание, ликующе закричали, поднимая щиты над головами, что вспыхнули подобно золоту, излучая яркий свет. Пехота сделала единодушный рывок вперед, сметая своих ошеломленных, потерянных противников, и я, получив ощутимый тычок в спину от островитянина, через мгновение оказалась втянута в самый центр отряда. Среди своих.

Шаг пехоты замедляется, я слышу хриплый голос, приказывающий остановиться, откуда-то из стоящих передо мной рядов.

Но почему?

Над нашими головами вспыхивает алым, и одновременно с этим храмовники слева и справа подпирают меня плечами. Словно сотканная из крови игла разбивается о щиты на мелкие осколки, тая в воздухе, а я чувствую, как из меня, будто из большой батарейки, черпают силу.

Впрочем, это лучшее, что я могу дать сейчас!

Каким-то образом рядом со мной внутри построения оказывается островитянин.

– Тот гад на помосте, если мы его убьем, то я ставлю руку на отсечение, что большая часть наемников тут же разбежится. Нам нужно подобраться как можно ближе, тогда я его прикончу, и дело пойдет куда быстрее!

Я ищу взглядом в стоящих перед собой рядах командира отряда и вдруг нахожу знакомое лицо – Фран! Один из офицеров, тот самый, что принимал участие в обсуждении проблемы сопровождения женщин до Алой крепости, ловко переместился между своими солдатами, не нарушая их строя.

– Фран?

– Да, ваше высочество? – тут же откликается он.

– Ты временно переходишь под командование мастера меча Харакаша. – Я испытующе гляжу ему в лицо, и он, помедлив, кивает.

– Да, ваше высочество.

Харакаш хватает чуть опешившего офицера за плечо, и они оба снова уходят вперед.

Алые иглы продолжают сыпаться на наши головы, но все до единой разбиваются о щиты храмовников. Через сотню ударов сердца я слышу командный голос, и строй вокруг меня снова приходит в движение. Я, чувствуя себя единым целым с чем-то невероятно огромным, иду вместе с ними… И мы медленно движемся вперед, оставляя за собой усеянную трупами землю, все ближе и ближе подбираясь к установленному вдоль частокола помосту.

«Красный» сыплет иглами остервенело, больше не пытается пробить щиты храмовников, а целит в первый ряд. Часть снарядов тает в воздухе, не достигая цели, и я, смотря на него вторым зрением, вижу, как потускнела его Ато и как мало ее осталось.

Охраняющие его наемники, кажется, тоже это замечают, потому как в тот момент, когда на плечах над нашими головами сверкают опускающиеся вперед алебарды, что несли воины в ряду передо мною и сразу после меня, они попросту бросают оружие, показывая, что не собираются больше драться.

Все оказывается даже проще, чем мы думали!

– Трусы! – рявкает сверху на них «красный». Его Ато вспыхивает на миг настоящим огнем, вокруг рук драконопоклонника появляется густой черный туман, но узнать, какую гадость он хотел использовать на своих бывших союзников, не суждено.

Арбалетный болт, пробив на мгновение проявившуюся перед «красным» полупрозрачную пленку, вошел в укрытую кольчугой грудь по самое оперение.

Я, ничуть не удивляясь, увидела стоящего посреди второго ряда Харакаша с арбалетом в руках, что с довольным видом помахал мне порезанной ладонью.

Наставив арбалеты на сдавшихся наемников, отряд, выставив дозорных, рассредоточился. Храмовники занялись оказанием некоторой версии первой помощи всем пострадавшим пехотинцам, а я, Харакаш и Фран собрали импровизированный офицерский совет.

– Что будем делать?

– Прирежем, и дело с концом, – пожимает плечами островитянин, окидывая взглядом «горизонты».

– Но они сдались! – Фран смотрит на мастера меча как на чудовище.

– Вот именно. Ни воинской чести, ни человеческой. – Харакаш поморщился, снова бросая взгляд вглубь лагеря.

– Так, – я привлекаю к себе внимание обоих мужчин, – с ближайших палаток берем веревки, владельцам они все равно не потребуются. Пленных связать по рукам и ногам, оставить с ними трех солдат для надежности.

– Да, ваше высочество. – Фран, испытывая явное облегчение, тут же отходит для выдачи соответствующих распоряжений, а я смотрю на мастера меча.

– Что с тобой?

Островитянин молчит, раздраженно чешет ладонью подбородок, смотря на меня, потом, наконец, отвечает:

– Неправильно. – Видя мой недоумевающий взгляд, он обводит рукой лагерь. – Это все. Не могу объяснить. Просто чувство такое, словно весь мир наизнанку вывернули, а потом обратно вправили и сказали, что так и было.

– Да, я тоже что-то такое почувствовала, – призналась я, вспомнив о своих недавних ощущениях. – Нужно быстрее заканчивать со всем этим.

Спустя четверть часа со связыванием пленников было покончено, и, вернувшись в строй, мы пошли по безлюдному лагерю, растянувшемуся на вершине холма подобно пузатой гусенице.

Проходя мимо шатра, в котором остался Эмил, мы остановились на некоторое время: взяв с собой добровольца из числа храмовников, я решила проверить, как там Безымянный. Храмовник был куда лучше, чем тогда, когда мы его тут оставили. Он пришел в сознание и даже пытался самостоятельно встать до нашего появления, но с этим были явные проблемы.

– Немного перестарался в той драке, а потом еще тот удар по голове, – повинился передо мной Безымянный, и я покачала головой.

– Эмил, все хорошо. Лежи, набирайся сил. Оставлю тебе товарища для бесед, он присмотрит, чтобы ты никуда не пытался влезть. Я за тобой пришлю, когда все закончится. – Потрепав Безымянного по плечу, я оставила его наедине с храмовником, не слушая возмущенное, но тихое бухтение вслед.

– Он почти в порядке, но компанию нам пока составить не может. Идем дальше, – выйдя из шатра, сказала я Харакашу в ответ на его вопросительный взгляд. Островитянин молча кивнул, и, как только мы снова переместились в центр строя, отряд пошел дальше.

Над лагерем висела странная, неестественная тишина, нарушаемая только нашими шагами и бряцанием оружия. Шатры, мимо которых мы шли, становились все богаче. А воздух казался все более спертым.

Поддаваясь общему настроению, Фран велел взвести арбалеты и опустить алебарды, и отряд, придя в полную боевую готовность, чуть замедлился.

А через пять десятков шагов остановился, и неестественная тишина сменилась тягостным молчанием. Причина тому стояла четко поперек нашего пути.

– Пресветлая дева… что это? Что с ними сделали?

Мы с Харакашем переглядываемся и пробираемся вперед, ко второму ряду.

– Неприятно, но немного. А вот и попавшийся мне патрульный, – с каким-то мрачным весельем в голосе подметил островитянин, глядя на преграждающих нам дорогу мертвецов. В том, что это мертвецы, сомневаться не приходилось – большая их часть красовалась с зияющими дырами от копий, весьма разнообразными по местоположению. В некоторых торчали арбалетные болты. Пара из тех, что я успела рассмотреть, имели странное месиво в области груди, в котором плоть перемешалась с фрагментами доспехов. Один демонстрировал весьма характерно подрубленную шею, видимо, именно о нем и говорил Харакаш. Все они держали в руках оружие: мечи, топоры, копья… Щитов не было.

– Что это за порождение Тьмы? – Голос Франа за нашими спинами дрогнул.

– Это то, что вам надлежит отправить обратно в вечный сон! Бить в голову, отрубать кисти рук, подрубать ноги! Без оружия и нормальной опоры это всего лишь дергающийся кусок мяса! Главное – целоваться с ними не лезьте, в порыве страсти пол-лица обожрет и не заметит, жены дома потом не узнают. – Громкий, чуть насмешливый голос мастера меча возвращал в людей уверенность.

Храмовники, видя, что предстоит сражаться без угрозы обстрела, перемещаются в первый ряд и крайние места строя, чтобы дать возможность солдатам первого ряда передохнуть.

А мертвяки все стоят, едва заметно покачиваясь и вперив в нас свои неживые взгляды.

– Чего они ждут? – шепотом спрашиваю я у островитянина.

Тот, дернув щекой, так же тихо отвечает:

– Команды. Я о них знаю немного, но без приказа заклинателя они и шагу не ступят.

– Сталкивался в империи?

– Можно и так сказать, – расплывчато ответил мастер меча, медленно вытаскивая из-за спины топоры. – Что меня действительно беспокоит, так это то, что приказа все еще нет.

Словно в ответ на наше беспокойство вдалеке за нашими спинами раздался многоголосый крик ужаса.

«Там же наемники!» – только и успела подумать я, прежде чем стоящий напротив нас строй мертвецов бросился в атаку.

Я даже не успела понять, что происходит, когда второй ряд алебардистов споро «переехал» на другой конец нашего отряда. Как раз к тому моменту, когда из оставленного позади лагеря на нас бросилась вторая волна оживших, в части которых я с ужасом узнала собственных павших в бою солдат.

Нападали они молча, быстро и не гнушаясь использовать взятое в руки оружие, совершенно противореча тем самым всем известным мне канонам про восставших мертвецов.

Все, что мне оставалось, это щедро раздавать храмовникам свою Ато, надеясь, что их щиты продержатся достаточно долго, чтобы… Чтобы что?!