Медальон Великого Воина

— Глаза выпучишь, — огрызнулся я, уворачиваясь от очередного удара шипастого Арчи.

— А ты что стоишь? — рявкнул Джонни на Кристофа, которые не вмешивался в потасовку.

— Я не буду в этом участвовать, — удивив всех, заявил он.

— Что? Быстро! — скомандовал Джонни, но Кристоф не двинулся с места.

Видимо, он единственный понял мой план и решил не портить себе имидж.

Джонни, не сумев перенести такое унижение, решил реабилитироваться, сам вступив в бой, видя, что даже несколько его шестёрок со мной не справляются.

Конечно, я уже пропустил не один удар: у меня кровоточила спина, бедро и тыльная сторона руки, ушибы были наверняка по всему телу. Сам Джонни церемониться не стал, понимая, что его ментальные практики на меня не действуют, как не действуют и атаки другого менталиста.

Может, кстати, это и была моя главная суперспособность — мне не запудрить мозги. Не сильно впечатляюще, но очень полезно.

— Держи его… — прошипел Джонни, и один из нападавших топнул ногой, и вдруг земля начала крошиться, оседая словно зыбучий песок, поглощая мои ноги. Затем он топнул ещё раз, и всё застыло. Я попытался высвободиться, но не вышло. Дёрнул ногой сильнее. Но даже выбраться из кроссовок, оставляя их в ловушке, не получилось. Земля плотным слоем сковала поверх лодыжек и не собиралась отпускать.

Джонни подошёл, потирая кулак, и ударил не раздумывая.

Было больно. Губу он мне разбил, и даже звёздочки над головой выбил бы, если б мы были в одном из старых зарубежных мультфильмов.

Несмотря на то, что основной Печатью Джонни была Печать Разума (ха-ха, природа иронична!), кулак был каменным. Печать Силы на нём, к моему глубокому удивлению, не отдохнула. Он улыбнулся, слегка склонился вперёд, чтобы вблизи рассмотреть, как я поправляю челюсть и морщусь от боли.

Я позволил ему насладиться. Секунды три-четыре. А потом улыбнулся сам. Хищно. Как акула.

— Иногда нужно проиграть, чтобы выиграть…

— Что ты там бормочешь, паскуда? Повтори!

Но я не стал. Вытер кровь с губы, задержал взгляд на алом пятне, растёртом по бледной коже исцарапанной шипами руки. Это было даже красиво. Но особенно было приятно понимать, к чему это приведёт. Предвкушая, как сейчас округляться глаза Джонни, улыбнулся шире, посмотрел на Джонни, глаза в глаза. Он даже отшатнулся.

Видимо, что-то во мне напугало его. То ли сумасшедший победоносный взгляд, то ли улыбка, окрашенная кровью. Я бы расписал лицо, как это делал Джокер в серии фильмов, и спросил бы «хочешь знать, откуда у меня эти шрамы», но у меня не было зеркала, а Джонни и без того оторопел, не понимая, что происходит.

Кристоф, не став дожидаться развязки, развернулся и пошёл прочь. Джонни занервничал ещё больше. Подскочил, схватил за ворот куртки и, встряхнув, приказал ещё раз: «Повтори!»

Смеясь, я вытянул руку в сторону, указывая вверх. Никто сначала не понял, но зато когда поняли, сразу отступили.

Застывшая земля больше не держала, и Джонни отпустил, отступая на шаг. Камера зависшего над нами дрона смотрела немигающим глазом. В свете фонарей, под которыми мы стояли, открывался прекрасный обзор. Хуже всего (для Джонни, естественно), было то, что эта камера записывала ещё и звук, в отличие от большинства тех, что крепились стационарно.

Дронов над кампусом летало всего несколько штук, они управлялись оператором и писали всё в отличном качестве. Когда кончалась батарея, летели на базу и сменялись новой «птичкой».

Мне потребовалось немало усилий, чтобы одновременно и заболтать Джонни, и притянуть дрона сюда. Он сопротивлялся, и оператор, скорее всего, решил, что игрушка сломалась. Он «боролся» с моим влиянием, но когда завидел нас на экране, дело пошло как по маслу. Оставалось только надеяться, что он не выдаст своё присутствие раньше времени.

Я сплюнул кровь, опять вытер губы, прошёл мимо застывшего Джонни и протянул руки к кошке, сидевшей на дереве, но уже готовой спуститься.

— Иди ко мне, малышка, — прошептал подманивая.

Пушистая бестия аккуратно, балансируя на ветках, спустилась насколько могла, а потом уже пришлось подключиться мне, наклоняя ствол и ветви остатками сил, которые ещё оставались во мне.

Когда Мими оказалась на руках, она уже вовсю мурчала и тарахтела.

Я прижал тёплую кошку к телу, накрыл полами куртки, укутывая и пряча от камер свой браслет на её шее, и двинулся к общежитию.

Наждачный язык прошёлся по щеке.

— Фу, — рассмеялся я, и она лизнула ещё раз.

Мы победили в этой схватке, даже если сейчас уходили поверженными.