Оксфордская история

На миг Валандилу и правда стало не по себе. Вдруг бросилось в глаза то, чего он не замечал прежде: да ведь и у самой Тани лицо очень уж необычно бледное, почти белое, даже с синеватым оттенком! В голове завертелись зловещие сюжеты из дурацких фильмов про вампиров и некромантов...

Но Таня опять замахала рукой — и наваждение спало.

— Как хорошо, что вы пришли! — обернувшись, торопливо проговорила она, как будто не отправляла только что Валандила к могиле Профессора. — Поищите врача! Здесь же должна быть... Ну, «быстрая помощь» — она же так называется, да?

— «Скорая», — машинально поправил Валандил. А сам мысленно вздохнул: вот и всё, никуда теперь не успеть!

* * *

Встрепанный, запыхавшийся Валандил растерянно остановился возле белого двухэтажного коттеджа. Переведя дух, огляделся по сторонам. Улица была пуста: должно быть, жители попрятались по домам от повалившей с неба с новой силой снежной крупы. Правда, мимо проносились автомобили — и это была надежда. Посмотрев по сторонам еще раз, Валандил шагнул к обочине, вытянул руку, задрал вверх большой палец. Увы, мчавшийся навстречу белый «Вольво» даже не сбавил скорости, пронесся мимо. Не остановились ни большой черный внедорожник, ни маленький серебристый «Смарт», ни желтый угловатый микроавтобус. Машины пролетали мимо, мигали фарами, норовили обдать грязной водой, брызгавшей из-под колес, — но хоть бы кто-нибудь остановился! То и дело Валандил доставал телефон и бросал отчаянный взгляд на экран. Время неслось галопом: пятнадцать ноль один, ноль два, ноль три... До отъезда оставалось меньше часа, а он так и не побывал на могиле Профессора! А возле белого памятника так и застряла эта забавная девчушка, воображающая себя эльфийкой, — неужели и она тоже дотуда не доберется?!

Почему-то именно воспоминание о Тане и придало Валандилу решимости. Чуть поколебавшись, он вдруг шагнул с обочины на дорогу. И, развернувшись навстречу несущемуся прямо на него сквозь метель очередному автомобилю — громоздкому черному пикапу — застыл на месте.

Завизжали тормоза, хлопнула дверь. Миг — и над Валандилом нависло смуглое бородатое лицо характерной индийской внешности. И тюрбан над этим лицом тоже был вполне индийским, словно с окраины Оксфорда Валандила перенесло куда-то в Дели или Мумбаи.

— А ю мэд, и́диот?!

Индиец оказался настоящим гигантом, на целую голову выше Валандила. И сила его была явно под стать росту. Миг — и Валандил, ухваченный за грудки толстыми ручищами, беспомощно повис в воздухе. Всё, на что его хватило, — это жалобно пролепетать, мешая английские и русские слова:

— Простите, сэр!.. Тут на кладбище женщине плохо…

Конечно, тот индиец вряд ли был сэром. Но, похоже, такое обращение возымело действие: внезапно он разжал пальцы.

— Сэр? Хм...

Подозрительно оглядев чудом удержавшегося на ногах Валандила, индиец недоверчиво поморщился. Затем, чуть подумав, рыкнул:

— Набери три девятки!

И, не дожидаясь ответа, забрался в машину и захлопнул дверь.

Пару секунд Валандил растерянно провожал взглядом удалявшийся пикап. Потом, поколебавшись, достал из кармана телефон. Ни на что особо не надеясь, набрал девятьсот девяносто девять. И, сам себе не веря, услышал гудок.

Дальнейшее происходило будто само собой. Английские слова находились моментально, словно Валандилу их кто-то подсказывал: адрес, примерный возраст, симптомы... Вскоре к воротам кладбища, гудя сиреной и мигая синими маячками, подлетел желто-зеленый фургончик «Скорой помощи». Потом Валандил бежал впереди рослых санитаров в непривычной темно-зеленой одежде, похожей на военную униформу, — показывал дорогу. А чуть позже высокий мускулистый санитар, похожий на бравого солдата, с торжественным видом хвалил их с Таней за правильные действия, а Таня, не понимая ни слова, старательно кивала и робко улыбалась.

О телефоне Валандил вспомнил, лишь когда носилки с женщиной скрылись за воротами кладбища. Торопливо извлек его из кармана, лихорадочно провел пальцем по стеклу. И, взглянув на засветившийся экран, помертвел.

На экране светились невероятные, пугающие, приводящие в отчаяние цифры: пятнадцать тридцать восемь. А до отеля еще чапать и чапать!

— Эх...

Восклицание у Валандила получилось совсем тихим: так, шепот под нос. Но Таня услышала. Улыбка сползла с ее лица.

— Валентине, вы опоздали?

— Ну... — Валандил помялся. — В общем, мне в четыре надо на автобус. А сейчас без двадцати, так что...

В ответ Таня вздохнула:

— Мне тоже скоро уже...

— Тоже на автобус? — понимающе кивнул Валандил. Подумалось вдруг: вот бы он оказался тот же самый!

Таня мотнула головой:

— Нет-нет, за мной придут... — и запнулась, не договорив фразы. А потом, вновь странно полиловев, взволнованно воскликнула: — Послушайте, Валентине… А давайте попробуем туда сбегать! Вдруг мы еще успеем — ну, пусть совсем на чуть-чуть, но всё-таки!

И с такой надеждой прозвучали эти слова, что Валандил сдался. Мысленно успокоил себя: двадцать минут — это же вагон времени! И если быстро-быстро добежать до могилы, оставить послание...

А вслух воскликнул:

— Бежим!

* * *

И вот они стояли возле серой каменной плиты — оба усталые, запыхавшиеся. По спине у Валандила катился пот, в висках бешено стучала кровь. Но фэа его все равно ликовала: добрался, добрался! Свернутая в трубочку записка уже нашла себе место между букетиком цветов и увешанной разноцветными ленточками сухой веткой. И пусть Валандилу так и не удалось настроиться на правильный лад — по крайней мере, задуманное было все-таки исполнено!

А Таня не положила на могилу ничего, лишь низко поклонилась серому камню и теперь стояла, понуро опустив голову. Стояла, наверное, уже минут пять — а время между тем стремительно неслось. До автобуса оставались считанные минуты.

— Таня... — позвал Валандил. — Наверное, нам надо поспешить!

Девочка не шевельнулась, так и осталась неподвижно стоять с опущенной головой. Лишь едва слышно прошептала:

— Берен и Лютиэн...

Подумав, Валандил решился: осторожно дотронулся до ее рукава.

Таня вздрогнула, повернула голову. Задумчиво посмотрела на него сквозь стекла очков. И сбивчиво, взволнованно заговорила:

— Смотрите, Валентине! Тысяча девятьсот семьдесят три и тысяча девятьсот семьдесят один... Выходит, на самом деле Лютиэн умерла на целых два года раньше своего Берена! А по маминым рассказам получалось, что они умерли в один день... Ну, то есть не мэтр Толкин и его жена умерли, а те Берен и Лютиэн, о которых он написал... Представляете, она отказалась от вечной молодости ради того, чтобы вернуть любимого к жизни! А мэтресса Айфе — ну, женщина с больным сердцем, которую увезли в госпиталь, — она ведь ходит на могилу своего мужа уже тридцать лет! Мы говорили с ней по-гаэльски — она преподает в университете и сумела понять мой ирландский... Нет-нет, вы не подумайте: мэтресса Айфе совсем не испугалась, когда заметила мое ухо. Уже лежа на носилках, она улыбнулась мне... Она даже знает про народ Дану, это так удивительно!

— Дану? — недоуменно переспросил Валандил. Переспросил и задумался: слово показалось знакомым. Наконец, вспомнил старую потрепанную книжку, доставшуюся от отца: зеленая обложка со страшилищем в рогатом шлеме, какие-то «молодые эльфы», которых называли еще «дану»... Вспомнил — и сам себе ответил: — А, ну да, «Алмазный меч, деревянный меч»!

Таня грустно покачала головой:

— Я никогда не слышала про алмазные мечи. И никак не могу представить себя ни Лютиэн, ни мэтрессой Айфе. Наверное, мне не хватило бы ни смелости, ни верности...

* * *

До ворот кладбища они дошли удивительно быстро — и все-таки слишком поздно. Часы на телефоне бесстрастно и беспощадно показывали время: пятнадцать пятьдесят семь. Надежды добраться до отеля до четырех уже не оставалось. В голове Валандила лихорадочно вертелась одна и та же мысль: как успеть хотя бы в аэропорт, пусть даже бросив в отеле все вещи? Однако никаких разумных идей не появлялось: на такси не было денег, а в том, что автостопщиков здесь не любят, Валандил успел убедиться.

Однако за воротами его ожидал сюрприз. Совсем неподалеку стоял автобус. Тот самый большой красный автобус, который должен был ждать возле отеля. Автобус, которого Валандил прежде никогда не видел, про который ему никто ничего не рассказывал. И все-таки это был именно он!

Между тем водитель заметил Валандила: помахал ему из окна рукой, посигналил. Приободрившись, Валандил ускорил шаг. Влетел в распахнувшуюся дверь, в теплый пахнущий новым пластиком салон.

И вдруг обернулся.

Таня стояла возле автобуса с опущенной головой — одинокая, потерянная, несчастная.

— Таня! — возглас вырвался сам собой, глупый, неуместный — и такой необходимый.

Девочка вздрогнула, подняла голову. Кивнула, помахала рукой.

Смущаясь, Валандил пробормотал:

— Хочешь, я попрошу водителя тебя подвезти? Ну, хотя бы до центра города?

А она вдруг улыбнулась — широко-широко. И тут же вздохнула, помотала головой:

— Нет-нет, не надо, Валентине! Меня действительно скоро заберут, правда-правда! Мы ведь не умеем лгать, вы же знаете!

О том, что эльфы не умеют лгать, Валандил никогда не слышал. Но Тане поверил сразу. Поверил — и огорчился. Потому что теперь совершенно точно надо было прощаться.

— Я сейчас напишу адрес... — пробормотал он, лихорадочно ощупывая карманы и, как назло, не находя ни ручки, ни бумаги.

— Говорите, я не забуду! — голос Тани дрогнул. — Спасибо вам, Валентине!

— Петербург, улица Софийская… — Валандил торопливо выкрикнул номер дома, корпус, квартиру — а вот телефон продиктовать уже не успел: дверь с шипением закрылась, автобус тронулся с места.

И тогда Таня сорвала с головы шапку, замахала ею. Рыжие волосы ее рассы́пались по плечам, очки упали на асфальт — а она ничего не замечала, всё бежала и бежала за автобусом сквозь сыплющуюся с неба снежную крупу, всё махала и махала шапкой. И вдруг Валандил заметил, что уши у Тани, оказывается, самые настоящие эльфийские — но не как у героев фильмов Питера Джексона, а как в каком-то старинном аниме вроде «Врат»: длинные, заостренные, торчащие в стороны…

Автобус набирал скорость, маленькая фигурка в зеленой курточке осталась далеко позади, снег валил всё гуще и гуще, за метелью нельзя уже было разглядеть ни дороги, ни машин, ни домов, а Валандил, уткнувшись щекой в стекло, всё смотрел и смотрел назад...

* * *

— Ну, а теперь что скажешь? — первый гордо посмотрел на второго. — Недурно ведь получилось, правда?

Второй долго молчал, глядя на погасший экран, вновь ставший обычной белой стеной. Потом покачал головой. Наконец, задумчиво произнес:

— Даже очень недурно. Право, ты превзошел сам себя! Только вот скажи-ка, друг мой, что́ ты собираешься делать с этим дальше?

И хитро посмотрел на первого.

Тот недоуменно пожал плечами:

— Да какая разница? Ну, пожалуй, стирать не буду, сохраню. Как-никак, удачный опыт.

Второй вновь покачал головой:

— Неужто трудов своих не жалко? Такую красоту — и в архив?! Слушай, сделай мне хотя бы копии, а?

Первый чуть подумал, потом кивнул. Подошел к своему творению, открыл крышку. И, запустив руку в его внутренности, долго-долго там что-то вращал. Наконец, протянул гостю две бобины магнитной пленки.