Обидеть каждый норовит

* * *

Убедившись, что с детьми все в порядке, и отметив какой-то очень тоскливый взгляд мальчика, Яга, тем не менее, вопрос отложила. Тринадцатая просила разбякать всех, а у легендарной представительницы в списке оставались еще двое неохваченных процессом: Люпин со стертой памятью и Сириус Блэк, тем более что его возлюбленную найти удалось. Именно она вспомнила что-то связанное с тюрьмой, чем заинтересовала Великую Ведьму.

— Добрыня! — дождавшись, пока очень хорошо показавший себя ночью муж догрызет кость, обратилась к нему Яга. — Давай-ка в тюрьму сходим?

— Забыли там кого? — поинтересовался в ответ умиротворенный богатырь. Яга на ласку отвечала легко, да и тепло от нее было, поэтому богатырь задумался о том, чтобы формальный статус перевести в фактический.

— На экскурсию сходим, — пояснила женщина, сладко потягиваясь. — Теплый ты, хорошо мне с тобой.

— Так, может, ну его? — предложил всегда готовый к свершениям Добрыня. — Айда миловаться!

— Сначала дело! — строго произнесла Яга, которой идея миловаться понравилась больше, чем куда-то идти. — А то сынуля замок развалит, домой вернется, а тут у нас дела не доделаны.

— А он развалит? — удивился богатырь. — Нет, ну если Гермиону обидит кто…

— Он к маме и папе хочет, как, собственно, и девочка, — объяснила женщина. — Детки-то сколько нормальных родителей не видели? Так что точно развалит.

— Ладно, — согласился Добрыня. — Давай по-быстрому сходим.

О том, что может Поттер, особенно по пьяни, знали даже дементоры. Учитывая, что мог, в основном младший, проверять навыки старшего охрана страшной тюрьмы Азкабан не стала, просто порскнув кто куда. Обрадовавшиеся дементоры уже было налетели, но тут Яга улыбнулась. Она улыбалась, пока дементоры атаковали, паниковали, выстраивались в квадрат, круг и другие фигуры. Наконец, дементоры смирились и замерли, выстроившись в косяк.

— Зачем они тебе? — удивился Добрыня, воздействия ауры не чувствовавший.

— Положено мне гусей-лебедей… — задумчиво ответила Яга. — А вот магам местным не положено. Решено! Кощею подарю! Эй вы!

Дементоры изобразили максимальное внимание и, получив четкие инструкции на басурманском наречии, отправились туда, куда были посланы. Богатырь лишь подивился мастерству плетения словесных кружев дорогой его сердцу, как оказалось, женщины.

— Так, Добрыня, можешь опустить меня на землю и доставать палицу, — проинструктировала мужчину Яга. — Пойдем с сидельцами разбираться.

— Ну, пойдем… — с сомнением ответил богатырь. — А как разбираться будем?

— Ну как обычно… — пожала плечами очень милая рыжая женщина, только что лишившая Британию дементоров.

— Ага… — протянул Добрыня, ногой разбивая ворота. Все-таки строители крепости на русских не рассчитывали. Нечего русским в таком месте делать было, потому и не рассчитывали.

Идя по коридорам тюрьмы, Яга только вздыхала, время от времени отправляя на перерождение тех, кому сидеть было бессмысленно. Наконец был достигнут этаж, на котором сидели исключительно невинные. Женщина проверила трижды — кроме мордобоя, ничего. А если бы за мордобой в тюрьму сажали… В общем, исключительно невиновные.

— Ничего не понимаю, — призналась Яга. — Вот этот набил морду аврору, сидит десять лет. А вот тот вообще просто мимо гулял. Баба за что сидит, непонятно… А нет, понятно, опыляться отказалась. Та-а-ак!

— Ну так эта… Того, значить, — третий универсальный ответ еще ни разу богатыря не подводил. — Давай выпустим, что ли? Тот, за которым пришли, тут есть?

— Да оба они тут… На псарне… — хмыкнула уже все узнавшая женщина. — Пошли, извлекать будем! — Яга махнула рукой и пропела страшное заклятие на басурманском языке, означавшее примерно следующее: «да отправятся все невинные домой, а виновные на пропитание Горынычу». Все, находившиеся в видимой окрестности, исчезли.

— Хм… — взяв все-таки рыжеволосую женщину на руки, Добрыня двинулся туда, куда она указывала, дойдя до небольшой конуры, в которой лежали две псины, одна из которой была волком. — И который наш?

— Волка уморили, — покачала головой женщина, жестокого обращения с животным миром не любившая. Потому практически скелет мистера Люпина, ушедшего на перерождение, был предан серым водам моря с неинтересным названием. А вот спавший пес подвергся извлечению и излечению. — Ты крепость пока можешь порушить, а потом сходим, Черныша Марлин отдадим, пусть сама его выхаживает, раз любит.

— И миловаться? — поинтересовался богатырь, аккуратно разрушая опорные стены. Азкабан угрожающе заскрипел всем тем, чем мог теоретически скрипеть, готовясь сложиться, как конура, на которую по неосторожности сел Хагрид. В общем-то поэтому Клык и был таким трусливым.