Перерождение темного архимага. Сибирский рубеж

— Это тебе так же. Комендант тебе доверяет. Ты два раза форт защитил. А мы тут как на каторге. Это совсем не весело, знаешь ли.

— Да, гарнизон чувствует себя чуть-чуть посвободнее штрафников, для простого солдата или сержанта тут тоже не санаторий.

— Угу.

— Не унывай, — я взял Полину за руку.

— Да с чего ты взял? Я не унываю. Просто жду, пока эта канитель закончится.

В коридоре раздались шаги, мы насторожились. Дверь открылась, и в комнату вошёл крупный широкоплечий господин в бордовом костюме тройке. На вид ему было лет пятьдесят, в коротких волосах серебрилась седина, и выглядел он так, словно всю жизнь тягал штанги, а не выступал в суде. На кармане пиджака красовался княжеский герб, на запястье поблёскивали часы. Ну и сила, конечно же, чувствовалась.

— Алексей Озёров, я так понимаю? — произнёс мужчина. — Таубе Константин Владимирович, ваш адвокат.

— Очень приятно, — я поднялся с места и пожал ему руку. — Позвольте представить, княжна Полина Романова.

— Весьма приятно познакомиться, господин Таубе, — учтиво, но без особого энтузиазма проговорил Полли.

— Надеюсь, добрались без происшествий? — поинтересовался я.

— Благодарю. Никаких проблем в пути не возникло. И спасибо за предоставленное сопровождение, но я вынужден был отказать, поскольку пользуюсь только услугами собственной охраны.

— Как вам удобнее. Места здесь сами видите, какие, я лишь заботился о вашей безопасности. Но если у вас есть своя охрана, тем лучше.

— Человеку с моим родом занятий без охраны быть не полагается. Однако, ваша правда, места здесь просто кишат чёрными тварями.

— Недавно случился мощный прорыв. Несколько фортов было разрушено, поэтому не удивляйтесь. Тёмных в последние дни тут очень много.

— Жаль, что так произошло. Мы в Первосибирске находимся в неведении. О таком в газетах не пишут, — Таубе поставил на стол дипломат и извлёк оттуда пластиковую папку с документами, а из внутреннего кармана — перламутровую ручку. Чемодан отправился на соседний стул, адвокат открыл папку. — Давно здесь находитесь?

Началась долгая и обстоятельная беседа. Я в подробностях рассказал обо всём, что произошло с нами с момента нашего прибытия в учебный центр и до отправки в штрафное подразделение. Полина иногда тоже вставляла пару слов, но поскольку весь путь мы с ней проделали вместе, ничего существенного она добавить не могла.

Таубе постоянно что-то записывал, задавал уточняющие вопросы и вообще показался мне человеком крайне профессиональным, ну или старающимся таковым выглядеть.

Выслушав нашу историю, Таубе изложил своё видение ситуации. По его мнению, три месяца в штрафном подразделении — слишком суровое наказание для такого нарушения. Обычно за драку с офицером, если это случилось первый раз, не имело последствий для здоровья, а в конфликте участвовали лица благородного происхождения, в дисциплинарное подразделение отправляли на один месяц, а иногда и вовсе заменяли сорока сутками ареста. Поэтому обжаловать решение было вполне логичным шагом с нашей стороны.

Вот только апелляциям в подобных случаях обычно ход не давали — таково было указание свыше. Тратить время на разбирательство по поводу того, сколько кому времени проводить в штрафбате, один или три месяца, никто не хотел. И адвокатов редко кто для такого нанимал. Однако у нас с Полиной были преимущества: мы оба имели княжеский титул, я владел поместьем, а она носила фамилию императорского рода, хоть и не состояла в прямом родстве с представителями царского дома. Всё это повышало шанс того, что нашу апелляцию рассмотрят.

Но была и ещё одна проблема — Юрьевский. Я не знал, по чьей наводке он действует, но подозревал, что у стоящей за генералом загадочной персоны могут быть знакомые или родственники в военном суде. Пришлось рассказать Таубе про Юрьевского, про то, как я узнал, что он под меня копает, и про свои опасения.

— Генерал Юрьевский, говорите. Знаем-знаем, — произнёс адвокат. — Между прочим, не у вас одного на него жалобы. Но в данном случае судиться с ним не советую. Материалов почти нет, только слова подполковника Пыжова, дело развалят быстро. Но, если хотите, могу помочь вам перевестись в другую дивизию поближе к дому. Это вполне возможно. И не волнуйтесь по поводу родственников. У меня тоже есть и родственники и знакомые в соответствующих инстанциях.

— А вы, Константин Владимирович, не знаете, кто может стоять за Юрьевским? — спросил я. — Потому что я его знать не знаю, как и он меня. Значит, он действует по чьей-то просьбе.

— Сожалею, Алексей Васильевич, но ничем не могу помочь. Мне неизвестно, с кем вы конфликтовали в Первосибирске, и я предпочитаю не пускаться в голословные догадки. Здесь необходимы факты, а фактов у нас нет.

— Понимаю. Но видите ли, вам известно больше, чем мне, поскольку вы давно живёте в Первосибирске. Может ли Юрьевский водить знакомства с Люблинскими или Горбуновыми? Вы ведь знаете, кто это такие?

— С Люблинскими или Горбуновыми? — Таубе на пару секунд задумался. — Сказать по правде, сомневаюсь, что это так. Однако ещё раз должен напомнить, что я не привык оперировать догадками и домыслами, поэтому воздержусь от каких-либо суждений. Давайте лучше выработаем стратегию.

Мы ещё час разговаривали, Таубе рассказал, как он планирует защищать наши интересы, я и Полина написали заявления на пересмотр дела, после чего адвокат уехал. Мы с Полиной проводили его до ворот.

— Выглядит профессионалом, — отметил я, когда Таубе скрылся за КПП.

— Обычный адвокат, — пожала плечами Полли. — Может, он чем-то и поможет, я не знаю.

Вечерело, время близилось к ужину. Я проводил Полину до дверей её казармы.

— Ну вот, хотя бы отдохнула, — у Полли даже настроение как будто улучшилось. — Пойду поваляюсь пузом кверху. Ну почему у меня проигрывателя нет? Сейчас бы послушала что-нибудь.

— Вернёмся в учебку, будешь слушать, сколько захочешь, — подбодрил я подругу. — Думаю, у нас всё получится.

— Посмотрим.

Она отправилась к себе, а я побежал звонить Гаврилову. И тут меня ждала ещё одна хорошая новость. Сатир раскопал кое-какую информацию про командующего седьмой пограничной дивизией. Юрьевские являлись одним из сильных Первосибирских родов и, как и все сильные рода, ни в каких кланах не состояли и вряд ли имели с ними дело.

Однако всплыл весьма занимательный факт. Оказывается, генерал-лейтенант Павел Юрьевский по молодости служил в одном форте с Эдуардом Третьяковым, нашим губернатором. Ни Сатир, ни Гаврилов не знали, в каких отношениях находятся Третьяков и Юрьевский, но это совпадение заставляло задуматься. А ещё вспомнились Талевичи, один из которых напал на меня. Те тоже были связаны с правительственными структурами.

Всё это наводило на мысль, что губернатор хочет избавиться от меня. Но зачем? Мотивация его была неясна. Вероятно, ему не понравилось, что в Первосибирске появилась ещё одна сила, которая грозила переделом сфер влияния, вот он и решил убрать приезжего выскочку, чтобы вернуть всё на круги своя. Иных догадок в голову не приходило.

После ужина я вернуться в казарму, и тут дежурный сообщил, что меня вызывали в гарнизонную роту. Я сразу же побежал туда.

В комнате отдыха царила духота, пахло пищей и ещё чем-то непонятным. В углу работал вентилятор. За обеденным столом сидели прапорщик Левшин или Леший, как его чаще всего называли. На диване развалилась Оля. Она была без кителя, в одной майке, обтягивающей её подтянутый живот и аппетитные дыньки.

— Кто меня вызывал? — спросил я.

— Садись, — проговорил Леший, вид он имел озадаченный. — Тут, как бы это сказать, проблема нарисовалась. В общем, тебя кое-кто искал, и я подумал, ты должен знать.

— Так-так, и кто же это? — я уселся напротив прапорщика.

— Сегодня я с ребятами дорогу патрулировал. Возле второй башни встретились парни на штатском «Ягуаре». Один представился князем Сафоновым. Сказал, что ищет тебя.