НеТемный

Глава 26

Пара секунд полёта, как штора вдруг с хрустом натянулась, и нас бросило на стену. Мне чуть руку не вывернуло от нагрузки, кожу обожгло от проскользнувшей ткани. Да тут ещё здорово приложило об кирпичи, истыканные стеклом, но чудом мне удалось удержаться.

Креона, ахнув от резкой остановки, окончательно потеряла сознание, но я бережно её перехватил, не дав выпасть из рук, да так и повис, щурясь от яркого солнца.

После стольких минут в кромешной темноте розовый краешек светила казался выжигающим глаза клеймом. Такие же ощущения у меня были после погружений во Тьму, даже если вокруг царила ночь.

Сверху завыли и спрятались от солнечного света сунувшиеся в окно упыри.

Плечо, поцарапанное об торчащие стёкла, неприятно саднило, и по моему боку стекали капли крови. Уже начинался неприятный зуд в ранках. То противоядие, которое я до этого выпил… Его хватит в крови, чтобы купировать и эту порцию яда?

Внизу, под башней, уже никого не было. Во дворе виднелись потёки крови, но ни тел воинов, ни упырей уже не было. Хотя откуда-то из-за построек, которых не было видно за башней, ещё доносились звуки сражения. Уже рассвет, а значит, победители в схватке людей и упырей заранее известны.

Я вывернул голову, оценивая высоту… Да свет смердящий! Достаточно, чтоб сломать ноги. А падать мне придётся, потому что уже знакомое чувство онемения охватило плечо. Как же плохо без магии — будь я Жрецом, спокойно бы нырнул во Тьму, и вышел бы уже внизу.

Послышался топот. Мимо башни, злобно оскаливаясь, проскакал упырь. Замковая стена ещё кидала густую тень на двор, и он явно направлялся к открытым воротам, собираясь на выход. Но вдруг остановился, шумно засопел, а потом вскинул голову и посмотрел на нас.

Тут же зарычал, в один прыжок оказался на стене, с хрустом вогнав когти в камень, и полез вверх. Вот же моча упырева!

К счастью, едва он достиг края тени от замковой стены и сунул морду под нежный свет солнца, как истошно зарычал и сорвался. К несчастью, рухнув вниз, он сразу же вскочил, опёрся передними лапами о стену башни, да так и завис, раскрыв клыкастую пасть. Будто птенец ждёт завтрака.

— Да светлой мути тебе за шиворот, — выругался я. Попытался подтянуться, чтобы схватить ткань зубами, но локоть уже не хотел сгибаться.

Тогда я извернулся, стараясь, чтобы Креону не поцарапало стеклом, и упёр в стену ноги. Если ткань выдержит, то так можно достаточно раскачаться хотя бы для того, чтобы упасть на крышу здания, примыкающего к башне слева.

— Удивительно, — донёсся совсем рядом вкрадчивый мужской голос, — А как похож…

В одной руке Креона, а другая стискивает штору. Дубину мне хватать было нечем, и не оставалось ничего, как просто повернуть голову на звук голоса. Тут же я замер, раздумывая, как бы спрыгнуть так, чтобы размозжить своим телом голову упыря.

Висящий в воздухе за моей спиной молодой человек, чьи длинные белые волосы развевались от дуновений изящного веера в руке, внешне походил на царскую особу. На нём был вышитый золотой нитью серый камзол с белыми лацканами и карманами, тонкие обтягивающие штаны, и при всём этом незнакомец был совершенно босым.

Рядом с громадой моего варвара этот летун казался задохликом, если бы не сила, которую он излучал. Прищурившись, он с интересом рассматривал меня белыми зрачками, продолжая помахивать веером, будто утончённый щёголь.

Я сразу подметил, что звуки сражения стихли, скрип натянутой шторы и шарканье моих ног о стену тоже исчезли. Упырь внизу тоже перестал захлёбываться слюной. Законы мироздания заканчивают работать, когда рядом появляется…

— Ещё один бог? — спросил я, — Мне везёт сегодня.

Беловолосый не ответил, продолжая парить в паре метров от меня и с интересом разглядывая. Его взгляд скользнул по обнажённой Креоне с равнодушием, хотя на самых интересных местах белые зрачки чуть сверкнули золотом.

Потом он осмотрел топорище, торчащее из-за пояса. Кутень, вытянув нос из конца дубины, скалил зубы, но чувствовал, что этот противник нам обоим не по зубам.

— Да вот, — наконец, сказал он, — Пролетал тут мимо…

— Я так полагаю, бог ветра? — спросил я, — Или воздуха?

— Действительно, ты похож, Мавша не солгала, — усмехнулся тот.

Мой опыт говорил мне, что бог не может убить меня, по крайней мере, в своём прямом воплощении. Он бы мог послать магическое существо, вроде хищной птицы, или сделать это руками своих последователей.

Как тот Вайкул, например, чей труп остывает сверху. Если бы этому щёголю нужна была моя смерть, то маг оказался бы в разы сильнее.

— Непривычно видеть, какой острый ум скрывается под этой грудой мышц, — тонкий веер сложился и ткнул мне в лопатку, — Знаешь, Хмарок, только без обид… Тебе в нём череп не жмёт?

Незнакомец захихикал, а я равнодушно хмыкнул. Ну да, иногда в этом теле, наполненном природной яростью, было сложно думать. Но беды я в этом не видел, потому что разум становился острее с каждым часом.

И опять он про этого чёртова Хмарока… Надо бы уже заканчивать эту неудачную шутку.

Я, наконец, оттолкнулся, делая движение в сторону. Потом меня потянуло обратно, и я переставил ноги, увеличивая амплитуду. Влево, вправо…

Незнакомец же прочёл моё молчаливое недовольство по-своему:

— Ну да, как же, я забыл. Хмо-о-орок, по-вашему, по-северному.

— Я не Хморок, — ответил я, продолжая раскачиваться.

— И это не Сумрак, конечно же, — улыбнулся собеседник, почти коснувшись носа цербера веером.

Я раскачивался влево и вправо, а щёголь легко держался в воздухе рядом, не отставая от моих движений.

— Это Кутень, — с неожиданной ревностью ответил я, и на миг растерялся. Получается, я окончательно узаконил прозвище, данное глупой девчонкой.

— Мило, — веер ткнул в торчащее из-за пояса топорище, — А это тоже не Губитель Древа?

Я споткнулся, шарахнувшись коленом об стену, и теперь ещё и мою ногу протащило по стеклянным зубам. Кое-как я подтянул чуть не выпавшую Креону. Да твою ж мать!

— Губитель? — спросил я. Открыл рот. Закрыл… Снова открыл.

Новая информация просила её переварить, но я, складывая все известные мне переменные, никак не мог прийти к ответу.

Я знал, что на топорище имя Хморока. Креона видела символы, бард тоже, а вот Вайкул, который должен бы разбираться в тёмных артефактах, вообще не обратил внимания на палку.

Варвар, проповедующий веру о Святом Древе, таскает за поясом оружие, его же убивающее. И даже та мелочь, что мне эту дубину втюхала сумасшедшая Мавша, не отменяла этого факта. Потому что мелочи, способные повлиять на мироздание, просто так не происходят.

На всё воля богов… Раньше я думал, что есть только Небо и Бездна. А в этом мире воля богов размазана целым пантеоном по небосводу, и попробуй в ней разберись.

— Так кто соизволил меня посетить? — выдавил я сквозь зубы, пытаясь вспомнить имена богов.

— И вправду не узнаёшь? — щёголь, снова обмахиваясь веером, отлетел, чтобы я получше его рассмотрел, — А, впрочем, я забыл, ты же сейчас смертный…

Он выразительно посмотрел вниз, на упыря, потом на меня и на руку, которая стискивала ткань всё слабее. И поцарапанное колено уже чесалось.

— Уж что-нибудь придумаю, — огрызнулся я, тоже посмотрев вниз, — Подставлю упырю колдунью, потом дотащу до противоядия.

— Знаю, Хмарок, ты всегда был по-своему благороден, — бог расхохотался, потом вдруг посерьёзнел, — Эх, мало времени. Мир тесен, и мне здесь душно.

Он усиленно стал обмахиваться веером.

— Так кто ты?

— Ой, как же, я забыл представиться? Я такой легкомысленный, один ветер в голове, — незнакомец закатил глаза, деланно посмеиваясь, — Я Стрибор.

Он застыл, явно ожидая какой-то моей реакции. Я вспомнил, что это имя называл бард, и даже подметил про себя, что богу ветра оно вполне подходит. Но больше я ничего не чувствовал… Наверное, потому что я не чёртов Хмарок.

— Тебя прислала Мавша?

— Ну, мы с ней здорово развлеклись ночью, прямо над ласковым морем, — он растягивал слова, снова ожидая какой-то моей реакции, — О-о-о, как нам было хорошо… кхм…

Я молчал, и он недовольно выпятил губы.

—…очень хорошо…

Чего он от меня хочет-то? Ревности? Сдаётся мне, она в его сторону-то и не взглянет.

— Ну, и в порыве нашей страсти она шепнула о тебе, — с лёгким разочарованием закончил он.

— Давай быстрее, — прокряхтел я, чувствуя, что пальцы начинают сдаваться, и разговор долгим так и так уже не получится, — Что ты хотел? Если Хморок тебе враг, то заканчивай уже. Если друг, то помогай.

Я снова попытался поставить ногу на стену, хотя бы здоровую. Чёртов Стрибор, всё испортил.

— Друг⁈ Помочь? — брови Стрибора съехались в грозную галочку, и он яростно замахал веером, — Ты снова про свой долг⁈

Ах, значит, у Стрибора долг перед Хмороком? При этом, насколько я разбирался в эмоциях, этот ветренный яро ненавидел северного бога, и даже не скрывал этого.

И если он ждал, что я начну его умолять, то он ошибался. Во-первых, брать на себя долги каких-то божеств я не собирался. А во-вторых, он именно этого и хотел — чтобы я упрашивал.

Он желал всеми фибрами души, чтобы его умолял грозный северный бог, который этого Стрибора наверняка гонял одной левой по всей… по всей… как там бард говорил про этот континент? Тахасмия?

— Я не просил спасать мне жизнь! — вдруг взвизгнул Стрибор, — Я ничего тебе не должен.

— Ну так вали в Бездну, — прохрипел я, чувствуя, как пальцы отпускают ткань.

Наконец, витки шторы съехали с руки, и вес тела неумолимо потянул к земной тверди. Ветер засвистел в ушах, я зажмурился и перехватил Креону так, чтобы самому спиной налететь на голову упырю, а она ударилась об мою грудь. И чего я о ней так пекусь?

Не сразу до меня дошло, что миг падения длится очень уж долго… А ветер в ушах так и продолжает свистеть. Я открыл глаза, чтобы увидеть прямо над собой внимательные и насмешливые глаза с белыми зрачками.

— Северный говнюк, — Стрибор отлетел, помахивая веером. Он щёлкнул пальцами, и ветер в моих ушах сразу затих.

Ах ты ж, продрись небесная. Это всё он сделал для того, чтобы просто насладиться моей рожей перед падением.

— Знаешь, что я думаю, южный говнюк? — спокойно спросил я, покачиваясь в воздухе.

— Ты, смертный наглец!

Меня опять увлекло вниз, и тут же падение снова остановилось. Это он что, решил меня так попугать?

— Я думаю, что тебе что-то нужно, — спокойно продолжил я, — И почему-то это могу тебе дать только я.

— «Почему-то это могу дать тебе только я», — кривляясь, повторил Стрибор.

Я удивлённо посмотрел на него. Знаю его всего несколько секунд, а уже хочется схватить за эти белые лохмы и приложить об стену. Да так и держать, чтобы, падая вниз со мной, он прочертил по башне яркую красную линию.

Услышав мои мысли, Стрибор снова чуть отпрянул на несколько метров. Что, Хморок уже так делал?

— Ну, так что ты предлагаешь? — спросил я.

— Я… ну… Так ты что, надеешься выжить после падения?

— Что. Ты. Предлагаешь.

Веер заходил в руке с молниеносной скоростью, нижняя челюсть Стрибора выпятилась от злости, заиграли желваки. Его глаза так и говорили «сраный северянин, это ты должен был умолять, а не я предлагать!».