СССР

— Трудно с тобой, Быстров: на ходу подмётки рвёшь. Действительно, Виктор Ефимов никогда в МУУРе не работал. Они на всякий пожарный с нашим отделом связались — вдруг он у нас работает? Я сказал, что и у нас такого отродясь не было. Съездил в больничку, посмотрел на этого раненого, пока он в сознание не пришёл, и каково же было моё удивление, когда опознал в нём Вовку Губана.

Трепалов напрягся.

— Того самого Губана из банды Кузнеца?! — не поверил он.

— Того самого, Максимыч, — подтвердил Иван.

Я понимающе кивнул: банда Ивана Кузнецова по прозвищу Кузнец успела изрядно нашуметь в Москве и пригородах. Орудовали сволочи чуть ли не в промышленных масштабах и при этом всегда по одной и той же схеме: переодевались в форму красноармейцев, на нескольких машинах подкатывали к какому-нибудь дому, где проживали богатые нэпманы, вламывались туда, перекрывали входы и выходы, всех жильцов сгоняли в одну комнату, а потом спокойно занимались грабежом.

Стоит отметить, что действовали «кузнецовские» крайне жестоко: убивали любого, кто им не нравился или пытался оказать сопротивление, включая женщин и, что самое страшное, детей.

По разным оценкам в банду входило минимум с полсотни человек, но я всё-таки думаю, что на самом деле их было меньше. Да, сам Кузнецов — здоровяк, который прежде работал на скотобойне, имел силу сравнимую с богатырской (спокойно гнул подковы и убивал человека ударом кулака), был по характеру лютым и свирепым, старался держать всех в узде, но всё равно управляться с полусотней отпетых негодяев даже такой неординарной сволочи непросто.

От методов «воспитания» Кузнеца впору было содрогнуться, он лично наказывал провинившихся, чаще всего медленно душил, глядя прямо в глаза. Банда не роптала, по общему мнению убивал он за дело: тех, кто крысятничал у своих или утаивал долю добычи.

Его не раз и не два пытались поймать, даже удалось схватить несколько мелких сошек, но через них так и не получилось выйти на главаря. Кузнецов мало кому доверял и Никто не знал, где лёжка Кузнецова.

У него было несколько адъютантов, и Вовка Губан входил в их число.

— Ну что, товарищ начальник, едем арестовывать Губана? — Бодунов почти приплясывал от нетерпения.

Трепалов уже был склонен с ним согласиться, но внезапно замер. Его взгляд обратился на меня.

— Быстров, а ты что скажешь?

— Скажу, что не надо торопиться с арестом.

— Интересно, почему? — удивился Бодунов.

— Арестовать Губана всегда успеется, вот только что это нам даст? Он не дурак, наговаривать на себя не станет. Даже если прижмём как следует, не факт, что расколется вчистую и сдаст Кузнеца. Вы уж простите, мужики, но надо смотреть фактам в глаза: бандиты боятся его больше чем нас! Сами знаете, какая у них дисциплина и как она поддерживается! — уверенно произнёс я.

— Ты к чему клонишь, Жора? — непонимающе замотал головой Бодунов. — Предлагаешь отпустить Губана на все четыре стороны?

— Я что — похож на идиота?!

Иван усмехнулся.

— Сказал бы я на кого ты похож своей дурацкой манерой отвечать вопросом на вопрос! Если придумал чего — поделись с товарищами.

— Начну с главного, — заговорил я. — Губан уже знает, что его разоблачили?

— Откуда?! — удивился Бодунов. — Сам он пока в полной бессознанке лежит, а в больничке я никому ничего не рассказывал.

— Это хорошо, — довольно кивнул я. — Будет значительно проще. Идея такая, товарищи сыщики: и Губана, и меня порезали. Допустим, у меня вдруг резко обостряется рана, нужна срочная госпитализация. Под этим предлогом я ложусь в больничку… как там её?

— Имени Всемедикосантруда, — сказал Иван.

— Ну и название… Хрен выговоришь, — усмехнулся я.

— В народе называют попроще — «Медсантруд», — пояснил Трепалов.

— Спасибо, Александр Максимович. В общем, ложусь в этот самый «Медсантруд», причём в одну палату с Губаном и делаю всё, чтобы втереться ему в доверие, — продолжил я. — Только придётся посвятить в наши планы главрача больницы.

— Сделаем, — кивнул Трепалов. — Я главрача знаю ещё с тех пор, как начальником МУУРа работал. Он хоть и буржуйского происхождения, но из сочувствующих. Довериться можно. Только ты не забыл, что к тебе Варвара наведаться должна с наводкой на Чухонца?

— Не забыл, товарищ начальник. Варвара сказала, что ей нужна неделя, но я своих предупрежу на всякий случай. И Настя и Степановна её видели, так что узнают и спросят, если заявится. Да и не думаю, что засижусь в больничке… Губан как более-менее оклемается, попытается смыться оттуда. Надеюсь, что и меня прихватит с собой, — заключил я.

— План хороший, — подумав, согласился Трепалов. — Ввести своего человека в банду Кузнеца дорогого стоит. Быстров — человек в Москве новый, его урки пока плохо знают.

— Об одном обстоятельстве забыл, Максимыч! Да, Жора в Москве недавно. Только про него ведь в прошлом году в «Правде» заметку печатали… С фотографией, — вспомнил Бодунов.

— Ха! — усмехнулся я. — Ты эту фотографию видел?! Да по ней меня даже супруга опознать не сумеет, что про бандитов говорить! Да и не думаю я, что урки «Правду» читают…

Известие о том, что я на несколько дней отлучаюсь из семьи, Настю не обрадовало. Я честно сказал, что отправляюсь на задание, что буду в Москве, но где именно — категорически отказался говорить.

— Не переживай, так надо! Со мной всё будет в порядке!

— Смеёшься? — выдохнула Настя. — Как я не могу переживать, когда ты, раненый, снова за своими бандитами гоняться собрался.

— Там, где я буду, мне придётся совмещать сразу два дела: и лечиться, и урок ловить, — слегка приоткрыл завесу над «военной тайной» я.

Настя всхлипнула и стала собирать мне вещи.

Утром, перед тем как отправиться в больницу, я проинструктировал моих насчёт Варвары. Дамы у меня были не только самые лучшие, но и умные, быстро уловили суть.

Поцеловав законную супругу я сел на трамвай и поехал на Яузскую.

Поспать толком этой ночью мне не удалось (всё-таки медовый месяц), я откровенно зевал всю дорогу под отнюдь не мерное раскачивание вагона. Состояние путей в Москве начала двадцатых, мягко говоря, оставляло желть лучшего, и лучшее это наступит ещё не скоро.

Народу набилось как сельдей в бочку, ведь трамваи ходили в час по чайной ложке и потому не могли вместить в себя всех желающих. Дородная кондукторша с огромным трудом протискивалась между нестройными рядами пассажиров, то и дело ругаясь на тех, кто высовывался в окно или висел, вцепившись за поручни.

Если хорошенько посмотреть назад, можно было увидеть довольно распространённых ещё в моё время «зацеперов» — граждан, которые с риском для жизни, ехали на трамвае, вцепившись за буфера.

Я, конечно, понимаю, что экономика, особенно семейная, — должна быть экономной, но не до такой же степени. Совсем недавно довелось читать милицейский протокол о таком вот «каскадёре», что сорвался с буфера и, ударившись о трамвайный столб, разбился насмерть. К протоколу прилагалась и весьма неаппетитная фотография пострадавшего.

Когда вышел на остановке, чудом спас от верной гибели молодящуюся дамочку в дорогой шубке. Та споткнулась на возникшей возле рельс натоптанной наледи и не едва не оказалась на пути у встречного трамвая.

Вместо «спасибо» дамочка что-то презрительно пробормотала в мой адрес и побежала к задним дверям — передние предназначались только для выхода пассажиров.

— Не за что! — произнёс я вслед и потопал к видневшейся неподалёку больнице.

Выглядело здание «Медсантруда» роскошно и тянуло по меньшей мере на дворец: вход-портик с колоннами, стилизованными под древнегреческие (я насчитал шесть штук), лепнина, по бокам два флигеля. Ну а чугунная ограда с парадными воротами, украшенными фигурами львов, вообще заставила подумать, будто я не в первопрестольной, а где-то посреди Невского проспекта.

Картину дополняли санитарные повозки, многочисленные больные, их родственники, люди в белых, не всегда чистых халатах, какие-то рабочие, что с задумчивым видом разглядывали груду битых кирпичей.

Спасибо Трепалову, он заранее договорился о моей встрече с главрачом, иначе мне вряд ли бы удалось найти этого вечно занятого человека.

Само это лечебное заведение было ведомственным для наркомата внутренних дел, так что люди в форме тут попадались часто. Собственно, Губан тут и оказался потому что при нём нашли удостоверение сотрудника МУУР. Ну, а я по легенде должен был изобразить недовольного жизнью бойца ЧОН, которого поранили в пьяной драке. Поскольку я был не только и пострадавшим, но и зачинщиком, ждали меня далеко не самые приятные последствия.

При таком раскладе у меня появлялись некоторые шансы побыстрее стать своим для Губана. Чтобы побыстрее унести ноги из больнички, тому обязательно потребуется помощь. Со своими связаться не получится, значит, остаюсь я.

А дальше… Дальше всё было довольно туманным.

Чутьё у типов вроде Губана обостренно до предела, любые фальшивые нотки заставят его насторожиться, так что мне предстояло пустить в ход всё актёрское мастерство и опыт оперативной работы. Благо хоть урку не надо отыгрывать, Губан бы раскрыл меня на ра-два.

С этими далеко не самыми приятными мыслями я зашёл в палату, где лежал подраненный бандит, в сопровождении немолодой санитарочки, которую все звали Клавдией Макаровной.

Фотографию Губана мне показали перед операцией, потому мне не доставило большого труда опознать его в этом грузном мужчине лет тридцати с серым, нездорового цвета лицом. Судя по закрытым глазам и отсутствию всякого внимания к появлению нового человека, в сознание он так и не пришёл.

Ничего страшного, мне обещали, что скоро больной «оклемается».

В палате, кроме нас, лежало еще четверо, однако главрач сделал так, чтобы моя койка оказалась рядом с кроватью Губана.

Клавдия Макаровна помогла расстелить казённое постельное бельё и ушла.

Я кивнул, здороваясь с соседями.

Больничная пижама пахла не то хлоркой, не то карболкой — свои вещи пришлось отдать кастелянше, вдобавок была несколько не по размеру: при любом движении трещала чуть ли не по швам.

Медленно и аккуратно, будто сапёр, обезвреживающий мину, я прилёг на кровать. И тут же услышал дребезжание старых пружин. В тишине палаты они прозвучали на удивление громким.

— Простите, мужики! — повинился я и, накрывшись одеялом, лёг на бок и едва не вздрогнул от неожиданности.

На меня в упор смотрел пытливый и в какой-то степени вивисекторский взгляд очнувшегося Губана. Этим холодным взором серых глаз он словно препарировал меня как учёный лягушку.

Глава 7

Глава 7

Часа через два к постели Губана пришёл лечащий врач — измотанный мужчина лет сорока с волосами, тронутыми сединой. Он проводил осмотр пациента, время от времени задавая вопросы, на которые Губан отвечал тихим и слабым голосом. Я не спец в медицине, однако у меня сложилось впечатление, что со здоровьем у бандита дела не так уж и плохи.

Было забавно наблюдать, как непривычно для Губана звучало обращение по чужим для него имени и фамилии. А уж как он напрягся, когда сообразил, что находится в ведомственной больничке! Как его только кондратий не хватил при этом известии!