Мрачный дебют

/7 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, Ленинградский зоопарк/

В конференц-зале, где администрация зоопарка когда-то проводила брифинги и прочие собрания, скопилась вся наша артиллерийская камарилья и почти все представители штаба. Вопрос обсуждался крайне важный, потому что от наших орудий зависела мобильность всех действующих подразделений.

— РАВ склады опустели, а те, что не опустели — подорваны диверсантами контры, — огорошил нас полковник Краснодубов. — У вас есть то, что осталось, больше ничего не будет.

— Да как так-то?! — возмутился я. — Контр̀а совсем охр̀енела!

Они совсем охренели! Как можно быть такими неблагодарными скотами?!

— Что у вас по боекомплекту? — спросил полковник, проигнорировавший мой спич.

— Привезли шрапнель, её хватит на пару часов обстрела, — ответил старлей Грабов. — Потом автоматы и штыки.

Полковник прошёл к проектору и сдвинул его шторку.

На белом полотне проявилась картинка с видом с высоты птичьего полёта: я, за последние дни, вдоволь насмотрелся на карту города, поэтому легко узнал Обводный канал. И то, что я видел, меня совсем не радовало. Более того, это меня пугало.

— Вчера ночью мы подорвали мосты и изолировали всё к северу от Обводного от потока мертвецов, — сообщил полковник. — Но теперь мы столкнулись с проблемой, решения которой я не вижу. И никто не видит.

Дрон, транслирующий вид с неба, позволял нам в деталях разглядеть орды мертвецов, заполонившие канал и перебирающиеся на северный берег. Столько людей погибло, чтобы взорвать эти мосты…

— Канал оказался слишком узким, чтобы остановить передвижение противника, — продолжал Краснодубов. — Есть надежда, что Неву они форсировать не смогут, но вот за Фонтанку я ручаться не берусь. Нам не хватает времени на эвакуацию всех гражданских, поэтому вы идёте на зачистку Летнего. Там ещё много людей.

— А куда гр̀ажданских? — спросил я.

— Баржами везём в Кронштадт, — ответил полковник. — Оттуда, если всё получится, морем повезём в Готланд.

— Готланд? — недоуменно спросил я.

— Это крупный остров в Балтийском море, — ответил Краснодубов. — Там, если верить сведениям от авиаразведки, полно местных, но они будут вынуждены потесниться.

Первая хорошая новость за всё время — нам есть, куда бежать. Правда, я понятия не имею, что делать на острове, население которого настолько резко увеличится. Еды там, однозначно, мало, а организацией снабжения будут заниматься военные, которых обстоятельства заставят часто высаживаться на континент и вступать в бой с ордами зомби. Перспектива, честно сказать, так себе.

Впрочем, если сравнивать с нынешней ситуацией, то перспективы Готланда выглядят даже как-то обнадёживающе.

— Два расчёта, Грабов, держи на острове, — продолжал полковник. — Сколько сможете поддерживать контратаки?

— Если только два расчёта, то бэка хватит до конца дня, — ответил старлей Грабов, а затем оглядел всех подчинённых. — Татаринов, Бурин — ваши расчёты остаются, остальные — за мной.

Значит, шрапнелью пострелять мне не суждено. Впрочем, не сильно-то и хотелось, потому что мы уже надёжно установили её низкую эффективность против мертвецов. Шанс на то, что чугунная стрелка попадёт в голову зомби, как ни крути, довольно низок, а основной ущерб мертвецы получают от бризантного действия[18] близко взрывающихся снарядов, которые взбивают мозги мертвецов в заготовку для омлета.

Нет, бывает, что осколки срезают немёртвые головы, но, в основном, они либо повреждают конечности, либо бессмысленно застревают в туловищах. Последнее вообще никак не сказывается на боевой эффективности мертвецов. Хотя нет, иногда у них вываливаются кишки и бедолаги спотыкаются о собственную требуху, падая под ноги равнодушных попутчиков по орде.

В общем, шрапнель делалась против живых и эффективна она именно против них. Вообще, концепция готовых поражающих элементов призвана увеличить итоговый ущерб жертве, чтобы она точно сдохла на месте от болевого шока[19] или истекла кровью — мертвецы таких недостатков лишены.

Мертвецов лучше всего сжигать, но ничего зажигательного у нас нет. Были зажигательные бомбы, но лётчики уже своё отвоевали, израсходовав вообще всё, что было доступно.

Страшно подумать, сколько гражданских было убито случайно… И мной, и остальными…

Выходим из террариума и движемся вслед за старлеем Грабовым. Так и не узнал, как его зовут по имени, потому что обращался к нему исключительно «товарищ старший лейтенант».

Иду и чувствую атмосферу отчаяния, царящую вокруг. Три-четыре дня назад были хоть какие-то смутные надежды на то, что мы пересилим и одолеем, но теперь ничем таким и близко не пахнет.

Склад размещён в здании кружка юных зоологов, а выдача осуществляется из киоска с мороженым. Мороженое там больше не продают, зато можно бесплатно получить оружие и боеприпасы…

— Чем порадуешь? — Грабов обратился к интенданту, старшине Воробьёву Г.Л.

Это был крупный дядя, годов сорока, в выгоревшей и потрёпанной форме, с красными лицом и руками — скорее всего, проводил много времени под солнцем. Только где он нашёл солнце в Питере? Видимо, с юга прислали.

Кепка у него висит набекрень, а ремень почти на яйцах, но сейчас всем плевать на соответствие формы уставу.

— Боекомплектом загружу так, что ходить не сможете, — ответил старшина Воробьёв. — Но из серьёзного есть только РПГ-7, три штуки, двадцать «карандашей» к ним, а также четыре ПГ-7В.

Если не ошибаюсь, «карандаш» — это осколочная граната для РПГ-7, прозванная так за характерную форму, отдалённо напоминающую писчую принадлежность. Но мне непонятно, почему противопехотные гранаты лежат у интенданта невостребованными, тогда как кумулятивных гранат осталось всего четыре.

— Вижу немой вопрос на твоём лице, старлей, — невесело улыбнулся Воробьёв. — Но не советую брать «карандаши», потому что ребята на них очень громко и матерно жалуются.

— Бракованная партия? — поинтересовался Грабов.

— Если бы… — вздохнул старшина. — «Карандаши» плохо убивают заражённых, даже если бить прямо в толпу. Оказалось, что кумулятивные гранаты эффективнее, поэтому спрос основной на них.

— Совсем плохо? — спросил старлей.

— Не совсем, но плохо, — ответил Воробьёв. — Я сам не видел, но говорят, что если попадает в толщу и детонирует, то убивает максимум двадцать-тридцать, а это вообще ни о чём, не думаешь?

— Тогда в топку эти РПГ, — махнул рукой Грабов. — Есть что-то ещё?

— Пока вы там снаряды метали, у меня тут проходила ярмарка оружия, — произнёс старшина Воробьёв. — АГСы разобрали за полчаса, за боеприпасы к ним чуть ли не дрались, за старый КПВ времён Сталина тут два майора чуть дуэль не устроили. Офицерский корпус, мать его ети… Пулемётов нет, гранатомётов нет, о реактивных огнемётах я и не говорю даже. Зенитные снаряды 23×152 мэмэ должны были привезти вчера, но по дороге всё спёрли. Подпол мотострелковый приходил с утра, говорит, чтобы я рожал его заказ — а где я их возьму теперь?! Ворьё кругом сраное…

— То есть мы можем рассчитывать только на бэка к личному оружию? — спросил старлей.

— Чем богаты… — развёл руками интендант. — Зато их порядочно, по десять магазинов и по тысяче патронов в пачках на брата.

— Неси, — сказал Грабов.

— И РДшки сразу примете, — добавил Воробьёв, посчитав нас пальцем и скрывшись в киоске.

У него были заранее заготовлены рюкзаки десантников, набитые патронами.

Принимаю свой рюкзак и закидываю его на спину. Тяжёлый, но эту тяжесть с лихвой компенсировало осознание, что патронов у меня теперь навалом.

— Идём на карусель, — приказал старлей, когда все члены подразделения получили боекомплект.

На деревянной платформе, среди выкрашенных в яркие цвета коняшек и фиалок, не так давно катавших детей, мы расселись и начали набивать магазины патронами.

Когда остальные заряжали без разбора, лишь бы побыстрее расправиться с задачей, я подошёл к делу со всей ответственностью — первыми заложил пять трассирующих подряд, а дальше каждый третий патрон трассирующий. В неразберихе боя так будет легче корректировать прицел, а ещё я точно не пропущу момент, когда магазин покажет дно.

— Закончили? — оглядел нас старлей. — В колонну по двое, становись!

Всего нас тридцать четыре человека, все измотанные, половина вообще не до конца даёт себе отчёт в том, что происходит вокруг, но других людей нет.

Как-то подходил к нам с Ильёй сержант Бусин, просил показать технологию курения сигар. От него-то я и услышал, что у военных была своя история встречи зомби-апокалипсиса, сильно отличающаяся от той, которую пришлось пережить мне.

Началось всё у них во время четвёртого часа теоретических занятий, то есть в помещениях был максимум личного состава. Вот тогда-то и погибла основная масса военнослужащих. Даже если ты военный, ты не можешь быть готов к тому, что твои сослуживцы, которых ты уже неплохо знаешь, вдруг резко превратятся в чудовищ, алчущих плоти.

Сценарии дальнейшего развития событий несколько отличались, но везде приводили к одному итогу — личного состава оставалось мало. Кто-то бежал, кого-то убивали случайно, а кто-то напрасно гиб, пытаясь образумить или остановить ходячих мертвецов. Там, где сразу начинали стрелять, как правило, удавалось сохранить больше боеспособных солдат.

Бусин утверждал, что были части, которые погибли почти в полном составе и на связь больше не выходили — это была работа для специальных групп, задачей которых было вывезти максимум оружия и техники из потерянных частей.

Может показаться, что уж военных никак не должно было так потрепать, но потрепало, потому что их не учили противостоять чему-то подобному.

— «Карамба-1» на связи, «Зоопарк», — нажал на тангенту рации старлей Грабов. — Поездом выдвигаемся на «Теплоту». Приём.

«Поездом» — условное обозначение «в полном составе», а «Теплота» — это остров Летний сад. Контры точно слушают эфир, поэтому пусть думают, что всё это значит.

«Это „Зоопарк“, „Карамба-4“, приняли», — сообщил динамик рации.

И мы пошли.

По Мытнинской набережной, мимо деревянного корабля.

— Как думаешь, можно свалить отсюда на этой штуке? — спросил у меня Илья.

— Это р̀естор̀ан, — вздохнул я устало. — Там можно только поесть, но уже несвежее.

— Ха-ха, — хохотнул Илья, после чего вытащил из кармана пачку сигарет. — Будешь?

— Спр̀ашиваешь, — усмехнулся я, принимая пачку и зажигалку.

Пересекли Биржевой мост. Удивительно было идти по проезжей части пешком. Брошенные тут автомобили были сдвинуты по сторонам, чтобы не мешали проезду бронетехники. На дороге валяются раздавленные гусеницами чемоданы, одежда, обувь — грустно видеть такое…

Прошли мимо здания Биржи.

— Голодай, чтоб они пир̀овали, — пробормотал я. — Голодай, чтоб в игре бир̀жевой, они совесть и честь пр̀одавали, чтоб глумились они над тобой…

— Чего говоришь? — не расслышал Илья.

— Да так, ничего, — ответил я, затягиваясь сигаретой.

Через дворцовый мост на дворцовую площадь, где находится Зимний, в котором Эрмитаж.

Правда, Зимний, судя по предупреждающим табличкам, ещё не освобождён от мертвецов. Полагаю, командование не увидело смысла зачищать общественное здание, где нет никаких условий для долговременного нахождения людей.