Доран. Покорители неба. Том 1

Глава 26. Джикэй. Часть 2

Мурашки побежали по спине, по затылку. Что-то сладкое на языке… Ваниль? Нет, это мороженое солнечным утром. Доран чувствовал его так отчетливо, словно наяву. Даже слышал голоса Чеми и Киндила, как они спорят о новом аффи. А он стоит в тени, наслаждаясь мороженым. Встревать в спор не особо хочется, зачем? Такой классный день!

Дорану не слишком нравится сладкое. Но вкус ванили напомнил ему то беспечное время, когда его мечты еще оставались мечтами, а не обратились в разочарование.

Интересно, почему именно эта ассоциация пришла ему в голову?..

Мурашки заползли под макушку, заставив его вздрогнуть.

Ого, грудь стискивает. От детского восторга. На этот раз воспоминание. Первый раз, когда Доран увидел бурого медведя в проекции. “Они были такими огромными?” Он знал, что никогда не встретит их вживую, но все равно восхищался ими.

Воспоминания, вкусы, запахи переливались, переходили друг в друга. Непонятно было, что возникало первым — ощущение или ассоциация. Ему казалось, что он снова на палубе корабля, качается и вращается.

Уют. Даже расслабленность. Все тихое, размеренное. Полутона. Ожидание. Полное доверие. Цитрусовый запах и прикосновение мягких каштановых волос к его обнаженной груди…

По телу пробежала дрожь, и Доран резким движением скинул наушники.

Торговая площадь обрушилась на него градом из голосов, тарахтения аттракционов и притворно праздничной музыки.

Эргис и Ханай смотрели на него с любопытством.

— Ну как? — с нетерпением спрашивали парни. — Понравилось же?

— Не особо, — отозвался Доран, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Пацан в неоновом комбинезоне вытер нос от соплей и с серьезным видом заявил:

— Это твой первый раз, старший братец? Поначалу многие так реагируют. Но эти штуки популярны. Все ими пользуются, расслабляются после трудовых часов. Может, у тебя просто необычные вкусы? Если релакс не подходит, — он оглядел Дорана оценивающим взглядом, — вам точно понравится адреналин…

Он принялся копошится в своих коробках.

— Нет, не нужно, — Доран снова покачал головой. — Не стоит.

Вкус ванили во рту еще не проходил. Ему это не нравилось.

— Ситим, ты на связи? — спросил Ханай.

На линии царило молчание. Видимо, диспетчер отошел поесть или попросту задремал.

— О! — пацан выдернул из круглый органайзер с отсеками. — Нашел! Братец, смотри! “Эйфория бегуна”! Тебе точно понравится! Точно-точно!

Доран сердито нахмурился и покачал головой. Пацан опустил руки.

— Почему? — искренне расстроился он.

“Он манипулирует через чувство вины? — подумал Доран. — Мальчик еще слишком мал. Сколько ему? Двенадцать? Или чуть больше? Он делает это намеренно или просто выживает?”

— Мне эти, — заговорил Эргис и потряс блистерной упаковкой с 10-ю перламутровыми драже.

Пацан буквально засиял от радости и достал платежный терминал. Жадными глазами он смотрел на то, как Эргис расплачивается смартфоном.

— Ситим, — продолжал звать Ханай. — Торговый район вызывает!

Наконец, ему ответили.

— Да-да, извини. Даби вызывала.

— Тебе видно? Эти купить? — Ханай держал в руках прозрачный пакетик на зип-молнии, полный черных глянцевых драже.

— Да, пять штук давай. Спасибо.

Когда оплата от Ханая прошла, пацан тут же побежал куда-то вглубь палатку, за полки с драже.

— Ма-ам! — совсем детским, полным наивности и доверия голосом протянул он. — Маму-уль…

Ему ответило странное невнятное бормотание. Доран ничего не мог разглядеть, но догадался, что голос принадлежал болеющему чем-то человеку.

Парни пошли дальше, разглядывая палатки и аттракционы.

— Чего такие кислые.

— Дорану не нравятся стаффы, — сказал Эргис таким тоном, словно это невозможно.

— Уж не думал, что наш новенький зануда.

— Называйте как хотите, — дернул тот плечами.

— Может, ты просто боишься своих эмоций? Не говорил об этом с нейропевтом?

Они остановились у шатра со стрелковым аттракционом.

— Дело не в этом, — сказал Доран, смотря, как мужчина стреляет и пытается попасть по противно хихикающему бумажному человечку. — Я пробовал их раньше. Но то, что ты испытываешь — неестественно.

— Конечно, в этом и суть.

— Я не про это. Ты не расслабляешься. Тебя обманывают твои же собственные органы чувств, а ты даже не понимаешь этого.

Эргис фыркнул.

— Тоже мне. Все отлично понимают, что это понарошку.

Доран серьезно обронил:

— Грань тонкая.

— О-о-о! — издевательски протянули парни и присвистнули.

— Думаю, это зависит от твоей силы воли. Сильные не поддаются.

По идее, он был прав. Но видимо Ситим не понимал всех нюансов употребления таких развлечений.

— Ну… — Доран потер шею. — Когда мне отрезало ноги, я отключился от болевого шока и потери крови. В медцентре, где я пролежал почти год, мне вкалывали препараты, приглушающие боль. Но это не помогало.

— Фантомная боль?

Доран кивнул.

— Она не физическая, а психосоматическая. Поэтому половину бодрствования я проводил в аффи. Иначе бы я просто сошел с ума от агонии.

Эргис теперь смотрел на него пораженно.

— И однажды ты перешел эту самую грань? — поинтересовался он. — Ну, которая тонкая?

— Можно и так сказать.

— И как это было? В смысле, ты перестал различать реальность и симуляцию? Напал на врача? Хотел спрыгнуть, чтобы проснуться?

Доран замялся. Ханай похлопал Эргиса по плечу и мотнул головой, мол, не стоит продолжать. Дорану стало неприятно, что его жалеют.

— Это что-то похожее на тест с разноцветным кубиком. Помните, когда вы проводили испытательную симуляцию, с Пилорезами? Воспроизведение окончено, но я продолжал видеть то, что было в аффи, но не было в реальности.

— Например?

— Например… лица людей стирались и подменялись чужими. Я никого не узнавал. Предметы вокруг меня начинали двигаться… — тут Доран стыдливо замолчал. Не нужно было рассказывать обо всем.

Они пошли дальше.

— Как ты вернулся в норму?

Ситим спросил это скорее с опасением. Доран его понимал.

— Я постоянно был под присмотром нейропевтов. Они выводили меня из симуляции понемногу, день за днем, сокращая сеансы, минута за минутой. Образы из аффи сначала сливались с действительностью, а потом и вовсе исчезали, когда я снимал вир-шлем.

— А тебя не тянет обратно? — осведомился Ханай.

— Нет, теперь я предпочитаю абстрактные записи, желательно без людей. От начала и до конца записи я понимаю, что это красивая ложь. Если аффи слишком реалистичное, я чувствую внутреннее отвращение… даже не знаю как объяснить.

— Как зловещая долина.

— Вот, точно! Не люблю, когда меня обманывают. Даже если это мои собственные органы чувств. Хочу оставаться в этой реальности.

— Поэтому ты плохо перенес нашу испытательную симуляцию?

— Возможно. Но никакого эффекта долины не было. Небольшое головокружение, и все.

— Симуляцию разрабатывала Мичира, — сказал Ханай. — Можешь спросить у нее.

— Спрошу.

Они забрели в небольшой фуд-корт под навесом. Доран и забыл, что надо поесть! Развлечения никуда не денутся, а ему еще лететь вверх с грузом. Погода была ясная, и вряд ли маргиналы дерзнут выступить против них. Но все равно Доран решил наесться как следует.

Фуд-корт был полон посетителей. В центре — мини-кухня с хозяином, а вокруг нее стойка, что образует круг. Любой мог подойти и заговорить с хозяином. Небольшие квадратные столики были раскиданы по всей территории. Компания мужчин играла в дартс.

Парни сняли шлемы и прошли к стойке, чтобы сделать заказ. Голоса внезапно стихли. Доран кожей ощутил взгляды людей. Все пялились на них, кто-то с ухмылкой, кто-то с брезгливостью.

Обстановка стала напряженной.

— Я так понимаю, к гостя тут особое отношение, — шепнул Доран.

***

Хозяин фуд-корта сразу почувствовал общее настроение. Он неохотно отошел от скворчащей плиты.

— Чем обязаны?

Его тон был любезный, а выражение лица недовольное. Парни уселись за стойку, заговорил Ханай:

— Добрый день. Мы хотим сделать заказ.

— Меню по коду, — бросил тот и отвернулся.

Доран мог поклясться, что он закатил глаза. На стойке лежала тейбл-тент с узором. В нем был закодировано электронное меню. Доран выбрал жареный рис с мясом. Люди вокруг уже перестали пялиться на них и вернулись к своим разговорам.

— В Джикэе все как обычно? — спросил Ситим с насмешливо.

— Получается тут всегда такая обстановка? — Дорану все еще казалось, что на них косятся.

— Ты привыкнешь, — отмахнулся Эргис. — Нас тут не особо жалуют.

— Кого “нас”?

— Ну… здоровых.

И вправду местные были сложены по другому. Это бросалось в глаза не сразу. Рост пониже, пропорции тела нарушены, есть лишний вес или наоборот нездоровая худоба. У кого-то скошена челюсть, у кого-то большие уши, кто-то хромает. Даже двигались они по другому — менее свободно и плавно.

Доран с удивлением заметил, как сильно здесь различаются мужчины и женщины. И дело было не во вторичных половых признаках. Мужчины кучковались в большие компании и привлекали внимание, пытаясь в шутку подраться. Женщины же наоборот были по одиночке, выгибались, специально выпячивая грудь и бедра. Играли с длинными волосами, смеялись притворно. Такое впечатление, что главная цель местных не отдохнуть или подкрепиться. А старательно отыграть свои роли в постановке Но вот только зачем?

— Вау, я впервые такое вижу. Сегодня какой-то спектакль?

Эргис понял о чем он и усмехнулся.

— Надень наушники. Ситим смешнее объясняет.

— У них неравные права и возможности, — заговорил Ситим, когда они присоединились к линии связи. — Доступ к ресурсам есть не у всех, что порождает конкуренцию и социальную иерархию. В любой борьбе победит сильнейший. В условиях Джикэя это взрослый мужчина, у которого есть физическая сила, худо-бедно развитый интеллект и генетика чуть лучше, чем у остальных.

— Иерархия? Разве она не присуща группам животных и роевому строю?

— Изжитки прошлого, — согласился Ханай.

— Да, в других станциях вы такого не увидите. Агрессивная социальная среда. Мужчины-неудачники и женщины конкурируют за внимание ресурсного мужчины.

— Вон тот, — Ханай указал.

Высокий широкоплечий мужчина играл в дартс под одобряющее улюлюканье компании. У него был крупный нос и близко посаженные глаза, но в остальном его тело соответствовало стандартам здоровья. Да и одет был лучше других, держался уверенно и расслабленно. Все в помещении посматривали на него, заискивали перед ним, внимательно следя за выражением его лица. Если он смеялся — смеялись другие, если раздосадованно кривился, то подбадривали.

— У него есть ресурсы. У остальных нет. Ничего не остается, как добиться его расположения, чтобы он поделился. Говоря по другому — выживание. Представь, что некоторые родились и живут на комфортабельной яхте. Они любуются закатами и живут для себя. А кому-то надо постоянно барахтаться, чтобы не утонуть. Вот такая разница.

— Они ведь могут жить лучше. Организовать свою жизнь так, чтобы не приходилось выживать.