Эпоха невозможного мира

2. Мир – это война

Россия, как ни одна страна, была закормлена разговорами об единой общечеловеческой цивилизации с общечеловеческими ценностями, о возращении на магистральный путь этой самой общечеловеческой цивилизации, о международной общественности, которая от нас ждет того и того-то, обо всем общечеловеческом, ради которого можно пожертвовать всем чем угодно в своей стране. Ради общечеловеческих ценностей наши войска убегали с рубежей на Эльбе в 1990-е, ради них мы резали свою страну на куски, оставив за пределами РФ 22 миллиона русских, ради общечеловеческих ценностей мы пускали под откос свою индустрию и науку, ради них сотни миллиардов долларов уплывали из России, чтобы складироваться в западных банках, ради общечеловеческих ценностей мы отдавали образование и гуманитарную науку под штампы западных трендов и заталкивали нашу историю в придуманные за бугром симулякры. У нас развелось невероятное количество людей, которые будут рассказывать, в том числе с трибуны и с университетской кафедры – что Россия всегда кому-то чего-то должна, перед кем-то виновата. Если что-то забрали у России – это нормально, а вот когда она хочет вернуть свое – это уже преступление. Что русские – вообще не народ, и если их подвергают этноциду – это не слишком важно и совсем не доказуемо, поскольку об том не написано в Нью-Йорк-Таймс. И сегодня те, кто больше всех ратовал за общечеловеческие ценности, захлебываются от радости, когда гибнут русские солдаты, постят картинки-фантазии с горящими русскими городами и желают России обратиться в радиоактивный пепел.

Поведение этих гуманистов-пацифистов только иллюстрируют факт, что мир – это война. А на войне – враги. А когда вам говорят об общечеловеческих ценностях, то у вас шарят в карманах и готовятся воткнуть вам финку в бок.

Мир – зона постоянных конфликтов, бесконечного и беспощадного состязания малых, средних и больших социальных общностей (племен, народов, наций, цивилизаций) с разграблением, унижением и уничтожением для проигравших. Таким он был сотворен, так что все претензии отправляйте в небесную канцелярию. Более того, все, кто пытался построить мир на Земле, всегда был покаран за гордыню, и построенный мир рассыпался сразу после его безвременной кончины или прямо на его глазах, и более всего страдала та общность, к которой он относился.

Началось это очень давно. Уже во времена палеолита. И, хотя вокруг были тысячи квадратных километров безлюдных пространств, одна группа охотников и собирателей нападала на другую группу охотников и собирателей, уничтожала ее, включая маленьких детей, и поедала – зачем протеинам пропадать. Всегда находился критический ресурс, который одна группа хотела забрать у другой – залежи кремневого сланца или каменной соли, женщин репродуктивного возраста, места обитания крупных беззащитных травоядных, рыбные и звериные ловли, бобровые гоны, бортные деревья, и т.д.

Далее по стреле времени – неолит, медный век, бронзовый, железный… И всегда есть веская причина для войны – новые земли, которые всегда плодороднее, чем выпаханные, новые не вытоптанные пастбища – и скотоводу земель нужно на порядок больше чем земледельцу. Нужны торговые коммуникации и пересечения торговых путей – оседлал их и золотые слитки/ракушки каури начинают расти как листья на дереве.

Войне – умению отстоять свое и взять чужое – всегда были подчинены главные социальные институты любого общества, воинские касты и сословия, жреческие (а затем информационно-идеологические) структуры. Притом одни общества были более настроены на захват чужого и экспансию, например кочевые скотоводческие и торгово-капиталистические, а другие на отстаивании от чужаков того, что было взято у природы относительно мирными средствами. Но войну вели и те, и другие.

Бог-творец, конечно, один и един, но представления о высшей силе в каждом обществе – о том, что она одобряет и за что наказывает – тоже были разные. Даже если это формально одна религия. Грубо говоря, наш Иисус – это не их Джизус.

Римская курия в X веке – это папы, управляемые развратными женщинами (период так называемой порнократии). В XI-XIV вв. организатор грабительских и истребительных «крестовых» походов на язычников, мусульман, манихеев-альбигойцев, православных. В XV-XVII вв. организатор массовой охоты на людей – «ведьм», еретиков–вальденсов, анабаптистов, гугенотов, неистинных католиков (марранов и др.), в ходе которой немалые материальные ценности переходили из одних рук в другие. Во время Второй мировой католические хорватские священники собственноручно резали православных сербов – никто из этих «отцов» не был отлучен от церкви. Католический «наместник Бога на Земле» возглавлял на протяжении столетий крупнейшую финансовую структуру Запада, покупающую грехи и продающие церковные должности. Как это соответствовало евангельской проповеди любви, духовности и бескорыстия? Никак. Зато это абсолютно в духе Западной цивилизации.

Протестанты именем Бога вели геноцид коренного населения Нового света, активно используя при этом темы из Старого завета. Дж. Мейсон, возглавлявший истребительный рейд против индейцев пекот, так охарактеризовал этот акт геноцида: «Нападение на пекот было Божьим актом, Который смеялся над Своими врагами и врагами Своего народа, с презрением отправив их в геенну огненную. И сделался Господь судьей над язычниками, заполняя (реку) Мистик трупами». Протестанты на основе ветхозаветных историй создали расизм, учение, в котором те, кого они истребляли или порабощали, назывались исчадиями ада или полуживотными, отверженными Богом. И это было совершенно в экономической логике. Территории, населенные такими то ли исчадиями ада, то ли полуживотными, считались terra nullius, ничейными – приходи и бери. Протестанты платили деньги за скальпы индейцев и головы ирландцев-католиков, подстрелить африканца вообще было на уровне застрелить обезьяну. Протестантская этика, которая тоже нашла свое место в либерализме, перевела стяжательство из области греха в область высокоморального деяния, дозволяющего рациональную утилизацию любых ресурсов, живых и неживых. Любовь Бога к человеку определялось теперь достигнутым материальным успехом. Принцип «свободы совести» уничтожил совесть как таковую; и это понятие – тревожное и давящее, связанное с тем, что стоит над «эго» – исчезло из западного этического словаря.

У Шарля Лемэра, верховного комиссара экваториального дистрикта в бельгийском колониальном Конго, читаем в дневниках, как в 1891 он сжигает одну деревню за другой, убивая в каждой по 10 – 20 чел и захватывая женщин и детей.

Записи такого рода:

“14 июня 1891. Рейд на селение Лоливу, жители которого отказались прибыть на опорный пункт. Отвратительная погода, дождь потоками. Большая группа деревень, не смогли всё разрушить. Убито 15 черных.

14 июня 1891 в 5 утра послал занзибарца Мечоуди с 40 солдатами сжечь Нколе. Операция была успешной.

13 июля 1892 лейтенант Саразейн провел рейд в деревни Бомпопо. 20 туземцев убито, 13 женщин и детей захвачено.”

Схожие записи и у бельгийского офицера Луи Леклерка в 1895.

“21 июня 1895, прибытие в Ямбиси в 10.20. Отправили несколько групп солдат на очистку местности. Несколько часов спустя они вернулись с 11 головами и 9 пленными. Судно, которое было послано на преследование 22 июня, доставило еще несколько голов. На следующий день доставлено трое задержанных и три головы. Солдаты застрелили человека, который искал свою жену и ребенка. Мы сожгли деревню…” (цит. по Hochschild Adam. Schatten über dem Kongo. Klett-Cotta. 2009., p. 322-325)

И так эти дневники заполнялись на протяжении многих месяцев и лет людьми, которые прилежно посещали церковную службу и ратовали за парламентаризм. Причем одним из мотивов для дележки Африки цивилизованными европейцами в конце XIX века было прекращение работорговли и принесение цивилизации. Цивилизация пришла и унесла жизни примерно половины населения в Конго.

И у нас до сих пор есть как-бы-патриоты, которые защищают традиционные "ценности" Западной цивилизации.

Самые агрессивные экспансионистские сообщества, а это были западные буржуазные нации, построенные капиталом для эксплуатации более слабых социумов, создали лживые идеологические концепции, призванные замаскировать эту эксплуатацию. В первую очередь либерализм.

Суть его сводится, в общем, к следующему – пусть я вас ограбил, обесчестил вашу жену, отнял у вас детей, отрубил вам руки и ноги, но я же дал вам свободу, вы может конкурировать со мной и построить себе лучшее будущее. А если вам это не нравится, то вы ужасный тиран и мне придется вас убить. Именно либеральная идеология – идеология лжи, маскирующая диктатуру капитала, позволила создать общества максимальной управляемости и унификации.

Эти общества построены из людей-лего, из которых можно делать все, что угодно. Без традиции, без духовных «скреп», а в недалеком будущем даже без четкого пола. И от того что субъект А конкурирует с субъектом Б, чтобы получить доступ к деньгам субъекта В, не означает никакого индивидуализма. Точно также конкурирует за доступ к ресурсу насекомые и рептилии – кусают друг друга, толкают, отрывают лапки, что нисколько не придает им индивидуальности. Напротив умение сотрудничать, дополнять друг друга требует гораздо больше индивидуальности, чем вечная грызня.

Не проповедь Иисуса легла в идеологическую основу Западной цивилизации, а нечто имеющее другие ближневосточные корни, в Леванте, в Вавилоне, Финикии, где процветал культ Молоха – там был впервые создан функционирующий капитал, когда одни обогащают других каждым часом своей работы и каждым днем своей жизни. Уже там были кредит, ипотека, безналичные расчеты. Оттуда принципы функционирования капитала перешли в Грецию и эллинистический мир, затем в Римскую империю, которая была уже прообразом Западной цивилизации, немного отступили во время хаоса темных веков, возродились с помощью Ватикана, после разграбления Византии стали определять развитие Европы, а с «длинного XVI века» стали единственно-господствующими.