Код Мазепы. Украинский кризис на страницах «Столетия»

26 мая 2014

Билет на поезд мне благополучно выдали, этим гарантии на предстоящее путешествие в горячую точку закончились. Вместо «хёндэ» подали яркий красно-белый поезд Москва — Донецк. С вражеского маршрута «укрзализныця» его сняла и поставила на линию Киев — Донецк. Я попала в купейный вагон, сосед — мужчина элегантного возраста, еще две девушки в разных купе. И все.

Маршрут пролегал через зону боевых действий: Славянск — Краматорск. Ввиду особого положения состав пустили в обход с крюком через Павлоград. До Павлограда ехали спокойно. Дальше началось. Сменился паровоз, перевели стрелки, и мы направились в обратную сторону — на Красноармейск. Паника возникла недалеко от Красноармейска. Проводники забегали по вагону, не обращая внимания на пассажиров, беспрерывно с кем-то переговаривались по телефону, кричали в трубку, ругаясь на чем свет стоит. Поезд остановился в чистом поле. В дверях купе появилась проводница и завопила:

— Там идет бой… нам «пи-пи-пи»!.. — И дальше в том же духе.

— Где бой? — Я изо всех сил старалась говорить спокойно. — Вокруг тихо. Птички поют, ромашки в поле колосятся. А вам, товарищ стюардесса, разве пристало сеять панику?

— Ишь, храбрая какая!

Опять поехали. Снова стали. Я выглянула в окно. Навстречу поезду бежали какие-то люди и махали руками. Проводники сбились в кучу в густой траве около вагона и, отчаянно жестикулируя, что-то кричали друг другу. Сосед по купе впал в ступор и сказал:

— Самое время вздремнуть.

И улегся, положив под голову дорожную сумку. Я вышла в тамбур, спрыгнула в траву и подошла к митингующим. Вдоль состава к нам бежал машинист. Сбиваясь, он рассказал о том, что ему только что сообщили по внутренней связи. Как раз в эти минуты неподалеку, под Карловкой, идет настоящее сражение. Якобы украинские хлопцы в последний момент поняли, что их всерьез ведут на Донецк, впали в панику и попытались убедить командиров повернуть обратно. Тогда идущие сзади каратели из наемников «братских» стран и «Правого сектора»* стали стрелять в своих солдат-срочников, не согласных идти вперед, прямо на ополченцев. Срочники оказались между двух огней, под пулями с двух сторон.

— Они их… бьют… сволочи… как баранов с воздуха… давят танками… — Он грязно выругался и заплакал. Потом долго говорил по мобильному. Все кому-то звонили, что-то орали в трубку, размахивали руками.

— Так мы поедем или нет?.. — робко поинтересовалась я.

Машинист пожал плечами и закурил сразу две сигареты. Рубашка взмокла от пота. Я вернулась в вагон. К горлу подкатила тошнота. Поняла, что придется прорываться через линию фронта. И это не кино. Сосед открыл один глаз:

— Плохие новости?..

Поднялся, стал звонить кому-то в Донецк, уточнять, что происходит. Ничего понять было нельзя. Громыхнуло слева — встречный поезд. На большой скорости, счастливый, что прорвался. Проводники запрыгнули в вагон. Поехали. Я негромко читала молитвы. Красноармейск проскочили пулей, блокпост под украинским флагом вызвал бурю негодования, мужчины-проводники, собравшиеся почему-то в нашем вагоне, взвинченные новостями о зверствах доблестной украинской армии, рвались в бой.

— Какого… рожна они сюда лезут!.. Это наша земля… пришли убивать… своих же братьев!..

— Да какие они тебе братья, фашисты это… своих же солдатиков валят… пацаны совсем… молоко на губах не обсохло… сволочи, гады…

— Все, мое терпение лопнуло! Это последняя поездка… пойду в ополчение… Буду мочить их… до самого Киева! — Кулаки его сжались.

Сверкая глазками, выпорхнула девушка из дальнего купе. Извлекла наушники из ушей и безмятежно улыбнулась.

— Я из Киева, а вы?.. Блокпост видели? Я так обрадовалась — НАШИ!..

Десять разгневанных мужиков одновременно замолчали и уставились на девицу.

— Это кто — ВАШИ?!

Девица, хлопая глазками:

— Ну как же, НАШИ, украинские!

— А что они тут делают?

Изумленные бровки подскочили:

— Как что — ЗАЩИЩАЮТ!

— Ко-г-о-о-о-о? — в десять глоток заорали мужики, придвигаясь вплотную к девушке.

Я схватила ее за рукав и потащила в купе. Девица сопротивлялась.

— Закрой рот и не высовывайся! Если хочешь доехать живьем. Ты что, совсем идиотка, не понимаешь, что происходит?

На секунду девица превратилась в изваяние, потом вздрогнула, как бы стряхивая с себя наваждение, и слабеньким голосом пролепетала:

— Я выбираю не верить… вы преувеличиваете… нагнетаете… не может быть…

Господи, мы все твои дети неразумные, Господи…