Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе

Легенда покоится на одном, правда трудно объяснимом, происшествии, которое произошло в городе Орлеане в 1436 г., примерно через пять лет и три месяца после того, как в Руане была сожжена Жанна д’Арк. В счетной книге Орлеана, куда заносились расходы, производившиеся городскими властями, можно прочесть о выдаче 9 августа двух золотых Жану дю Ли в качестве платы за доставку писем от его сестры девы Жанны. Он ездил к ней в город Арлон в Люксембурге. Брат Жанны, носивший новую, дворянскую фамилию, пожалованную ему королем, отправился ко двору Карла Vn, а затем к «сестре», получив деньги на путевые расходы. Имеются и другие аналогичные записи, относящиеся к поездкам Жана дю Ли к «сестре» и королю. Все они датируются июлем, августом и сентябрем 1436 г. Подлинность их не вызывает сомнений. Однако этим не ограничиваются записи в счетной книге, связанные с «Девой Франции», как она именуется в этих документах. Всюду в них без всяких колебаний предполагается, что сожженная Жанна д’Арк жива.

28 июля 1439 г., т. е. через три года после первых записей и более чем через восемь лет после официальной смерти Орлеанской девы, она сама, если верить записям, пожаловала в Орлеан. Жанну — она называлась теперь Жанной д’Арму аз — встретила восторженная толпа. Итак, Деву хорошо приняли в городе, в котором ее не только чтили, но где было немало людей, отлично знавших Жанну еще со времен знаменитой осады. Записи не оставляют сомнения, что Жанну д’Армуаз горожане сочли за Орлеанскую деву. В счетной книге прямо указывается, что Жанне была подарена крупная сумма денег (210 ливров) «за добрую службу, оказанную ею указанному городу во время осады».

Быть может, вера в то, что Жанна д’Армуаз — Орлеанская дева, рассеялась у горожан, когда они ближе пригляделись к приезжей женщине, продолжительное время бывшей их гостьей? Наоборот, в счетной книге отмечен торжественный обед, на который она была приглашена двумя богатыми патрициями — Жаном Люилье и Теваноном де Бурж — и где ей были оказаны всяческие почести, знаки внимания и уважения. Жанну д’Армуаз признали горожане и дворяне, хорошо знавшие Деву по времени осады, — Николя Лев, Николя Груанье, Обер Буле. Они даже принимали совместно с Жанной участие в коронации Карла VII в Реймсе. С тех пор прошло совсем немного лет. Имеем ли мы основание теперь, спустя более пяти веков, поставить под сомнение вывод, что прибывшая «дама д’Армуаз» была Орлеанской девой? Вдобавок оспаривать его, не приводя веских доказательств, объясняющих, что побудило всех этих людей участвовать в мистификации или почему они были введены в заблуждение.

Историк Ж. Пем утверждает, что он нашел очень важные свидетельства. До сих пор считалось, что мать Орлеанской девы Изабелла Роме приезжала в Орлеан лишь в июле 1440 г., через год после появления там женщины, выдававшей себя за ее дочь. Однако в списке городских расходов с 6 марта 1440 г. имеется отметка об уплате двум лицам за содержание и лечение Изабеллы с 7 июля по 31 августа. Здесь речь явно может идти только о 1439 г. Там же имеется запись об уплате пенсии, установленной городом Изабелле, за сентябрь, октябрь и ноябрь 1439 г. Если подлинность этих записей не ставить под сомнение, то они свидетельствуют о том, что мать Жанны д’Арк находилась в Орлеане, когда в городе торжественно принимали Жанну д’Армуаз как Орлеанскую деву. Трудно представить, зачем матери Жанны д’Арк подобно ее братьям надо было участвовать в обмане. Ж. Пем приводит также ряд косвенных доказательств, что во время пребывания Жанны д’Армуаз в Орлеане город посетил сам король Карл VH. В счетных книгах Орлеана и позднее регулярно отмечаются денежные выдачи «Изабелле, матери Девы Жанны». В записи, сделанной в июле 1446 г., Изабелла Роме уже именуется «Изабелла — мать покойной Девы Жанны», как и в записях за все месяцы до пасхи 1447 г. Не означает ли это, что к началу 1447 г. в Орлеане стало известно о смерти Жанны? Быть может, эта новость была сообщена ее братьями? (Правда, сторонник традиционной версии П. Гильом, просмотрев счетные книги Орлеана, показал, что выражение «Дева Жанна» без добавления «покойная» встречается не раз и после 1447 г. Это — с большой натяжкой — можно отнести и за счет небрежности писцов.)

Таковы главные факты, на которых построена легенда о спасении Жанны. Все остальные сведения и показания имеют по сравнению с этими неопровержимыми фактами второстепенное значение[23]. Гостеприимство, оказанное Жанне д’Армуаз, допускает лишь три объяснения: это могла быть невольная ошибка, результат коллективной галлюцинации (отнюдь не редкость в средние века!); могло быть и сознательное соучастие в обмане; и наконец, последнее возможное объяснение — Жанна д’Армуаз действительно была чудом спасшейся Жанной д’Арк.

Ошибка братьев Жанны маловероятна. Но и вывод, что братья дю Ли из корыстных мотивов признали в Жанне д’Армуаз свою сестру, — лишь простое предположение. В его пользу можно привести лишь ссылку на стесненное материальное положение младшего из братьев, Пьера дю Ли, и то, что оба они получили — небольшие, впрочем, — награды за перевозку писем Жанны д’Армуаз. Интересно, что сразу после своего появления в Лотарингии Жанна поспешила связаться с братьями — смелый шаг со стороны самозванки, если он не был сделан в результате предшествовавшей договоренности, о которой мы не имеем никаких известий. Что касается горожан Орлеана, то трудно обнаружить мотивы их соучастия, скорее можно отнести их к числу обманутых. Если и это покажется не заслуживающим доверия, то остается только признать правдивость утверждений Жанны д’Армуаз.

Такая же теплая встреча, как в Орлеане, ожидала Жанну д’Армуаз и в городе Туре. Следует заметить, что наши сведения о ней отнюдь не исчерпываются записями в счетной книге города Орлеана. Имеются известия, позволяющие проследить ее жизнь в течение ряда лет.

В хронике декана Сен-Тибо из Меца указывается, что 20 мая 1436 г. в деревне Гранд-оз-Орм, неподалеку от города с таким же названием, появилась «дева Жанна», которую признали местное дворянство и «ее» братья. Деву хорошо приняли в Арлоне у герцогини Елизаветы (которую, между прочим, часто путали впоследствии с другой герцогиней — Люксембургской, хорошо знавшей Жанну во время ее плена, но умершей в 1430 г.). Надо отметить, что она вовсе не афишировала своего имени, напротив, называла себя Клод. Говорят, что Дева появилась в обстановке общего воодушевления, связанного с изгнанием англичан из Парижа в апреле 1436 г. Но можно представить себе дело и иначе: в это время шли разговоры о мире. Английскому гарнизону разрешили свободно уйти из Парижа. Может быть, в обмен на какую-то уступку англичане и согласились выпустить Жанну из заключения. Между прочим, почему-то никто не спрашивал Жанну, где она провела предшествовавшие пять лет после своего «спасения». И сама она не касалась этого вопроса. По крайней мере наши источники вовсе обходят его. Очевидно, были причины для такого умолчания, причем оно нисколько не поколебало веры в правдивость утверждений Жанны. Новоявленная Дева вела светскую жизнь в Арлоне при герцогском дворе, а потом у графа Ульриха Вюртембергского в Кельне, вмешивалась в дипломатические интриги местных духовных и светских феодалов. В Кельне она попыталась ссылками на волю божью помочь графу Ульриху провести его кандидатуру на пост архиепископа Трирского. Это привело к вмешательству инквизитора Генриха Калтай-зена, вызвавшего ее для допроса по подозрению в ереси и колдовстве. «Дева Жанна» спешно бежала обратно в Арлон (об этом сообщает хроника современника — доминиканского монаха Жана Нидера).

Осенью Жанна вышла замуж за некоего Робера д’Армуаза сеньора де Тиммон. Была отпразднована пышная свадьба. Жанна родила двух сыновей[24]. К этому же времени относится и ее переписка через посредство братьев дю Ли с Карлом VII.

Несомненно, что декан Сен-Тибо искренне считал появившуюся «Деву Жанну» подлинной Жанной д’Арк. Надо лишь добавить, что разыскана другая рукопись его хроники, в которой декан признает свою ошибку: «В этот год прибыла молодая девица, именовавшая себя Девой Франции и так игравшая ее роль, что многие были обмануты, и особенно среди них наиболее знатные». Очевидно, это безоговорочное опровержение первого свидетельства, но где гарантия того, что именно оно было результатом ошибки, а не последующее разъяснение «самозванства» являлось тенденциозной вставкой?

Цитированные тексты были приведены еще в 1683 г. в журнале «Меркюр талант» и вызвали сенсацию. Тогда же был опубликован брачный контракт Жанны д’Армуаз (оригинал его так и не был найден). Считают, что контракт является фальшивкой, сфабрикованной священником Винье в XVII в. Почему, однако, надо считать брачный договор подделкой? У отца Винье вряд ли могли быть на это причины. Да и поведал он о находке только своему брату, который много позднее рассказал о ней на страницах «Меркюр талант». Правда, эта бумага с тех пор так и не разыскана, но в XVII в. еще не интересовались подлинными историческими документами. Это в равной мере относится и к дарственному акту, согласно которому Робер д’Арму аз передавал какие-то владения своей жене «Жанне, Деве Франции». Приведенный в старинной «Истории Лотарингии» документ о дарении сопровождается разъяснением: «Это Орлеанская дева или, скорее, авантюристка, принявшая ее имя и вышедшая замуж за сеньора Робера д’Армуаза». И опять вопрос: чему доверять — документу или последующему дополнению к нему? Следует отметить, что друзья Робера д’Армуаза — Жан де Тонельтиль и Собле де Дэн, поставившие свои печати на документе о передаче Жанне части владений ее мужа, знали подлинную Орлеанскую деву. Зачем им надо было участвовать в обмане? Между прочим, Робер д’Армуаз приходился кузеном Роберу де Бодрикуру — тому самому, к которому в городке Вокулере прежде всего обратилась пастушка из расположенного неподалеку Домреми и который по ее просьбе дал ей для сопровождения шестерых слуг, доставивших Жанну в Шинон к королю Карлу[25].

Вообще действия самой дамы д’Армуаз малопонятны, если считать ее самозванкой. Помимо одной явной неосторожности — вступления в переписку, а потом и свидания с братьями дю Ли — она совершила и вторую — согласилась выйти замуж за небогатого сеньора д’Армуаза, отлично зная, что при заключении брака потребуются документы, касающиеся ее происхождения. Существует легенда, что Робер д’Армуаз в наказание за обман посадил свою жену в сумасшедший дом, расположенный неподалеку от Брие. Однако в роду д’Армуаз до сих пор сохранилась традиция чтить Жанну как самую славную из предков. Семья потомков Жанны д’Армуаз, опрошенная историком К. Пастер, выразила твердую уверенность, что их предок сеньор Робер не мог жениться на женщине без роду и племени. Он должен был предварительно убедиться, что его невеста действительно та, за кого она себя выдает[26].

Нам известна жизнь Жанны д’Армуаз в последующие три года, т. е. с 1436 по 1439 г. Следует лишь добавить, что все эти три года горожане были в нерешительности, верить ли слухам о спасении Жанны. Они платили не только братьям дю Ли за письма от «спасшейся» Жанны в 1436 г., но и за мессу, отслуженную за упокой ее души в мае 1439 г., как раз накануне прибытия дамы д’Армуаз в Орлеан.