Нарушая правила (Break the Rules)

— Спокойной ночи, — сказала она.

— Спокойной ночи.

В темноте, так близко, что она могла чувствовать тепло его тела, его голос прогрохотал в ней. Гермиона закрыла глаза.

Однажды, после того как они превратились из бывших учителя и ученицы в коллег и вроде как друзей, она задремала, когда они вместе читали в его гостиной поздно вечером. Когда он коснулся ее плеча, чтобы разбудить, между ними был момент. Их лица были близко, а огонь и тусклое освещение придавали всему интимности. Она посмотрела на его губы, её взгляд задержался на них на несколько секунд дольше, чем следовало.

Может быть, ей это только показалось моментом. Для него это была обычная среда, и он хотел, чтобы она ушла, чтобы он мог поспать. Он никогда не посмотрит на неё в этом ключе.

Просить его жениться на ней было самым идиотским решением из всех, что она принимала.

* * *

Северус проснулся от нападения.

Волосы Гермионы были повсюду, они были на лице, лезли в рот и в нос, мешая дышать. Она лежала у него на груди и даже не пошевелилась, когда он попытался освободиться от её кудрей.

Сумев дышать, не вдыхая её волосы, Северус осознал, что это был… не самый неприятный способ начать утро. Она занимала немало места, раскинувшись на кровати, но она была нежной и теплой, и выглядела счастливой. Он скучал по ней счастливой — по тому свету, который практически исходил от неё, когда она стала преподавать заклинания. Он скучал по тому, как она смеялась над его язвительными шутками в большом зале. Они были лучшими друзьями, пока не поженились.

Не то, чтобы это было похоже на настоящий брак. Они спали в разных комнатах, и оба имели полное право встречаться с кем им заблагорассудится. Ни один из них пока не воспользовался вторым пунктом. Пока. Северус не особо ждал того дня, когда Гермиона решит завести любовника. Её вкус в отношении партнеров всегда был крайне сомнительным. Вряд ли у него получится отвечать за свои действия, если она опять сойдется с Рональдом Уизли.

Северус не мог представить себе парня ведьмы, за которой и сам хотел бы ухаживать. Не сейчас.

Гермиона пошевелилась во сне и что-то пробормотала, словно пытаясь ответить на его мысли. Если бы она и правда услышала, как он произнес слово «ухаживать», она бы рассмеялась, сморщив нос, как делала всегда, когда он говорил что-то слишком чопорное или правильное.

— Мм, — промурлыкала она.

Открыв глаза, Гермиона замерла.

Хорошо. Они не стали притворяться, что Северус не обнимал её во сне. Когда она подняла голову, они встретились взглядом. Несколько напряженных мгновений они молча смотрели друг на друга. Её рука лежала у него на груди и она, наверное, чувствовала, как учащенно бьётся его сердце. Он затаил дыхание и на долю секунды в голове разыгралась прекрасная фантазия: Гермиона наклонилась, поцеловала его, позволила ему провести руками по её телу.

Он не впервые позволил себе думать об этом. Далеко не впервые.

Произошедшее на самом деле было очень далеко от его фантазии. Охнув, Гермиона прикрыла рот рукой и вскочила с кровати. Она поспешила в ванную, бормоча что-то об утреннем дыхании.

Согласиться жениться на ней было самым идиотским решением из всех, что он принимал.

Включив телевизор, Северус проверил погоду. Дороги всё ещё были в ужасном состоянии, но больше снега не предвиделось, а большая часть выпавшего должна была растаять за ночь.

— Почему бы нам не остаться ещё на ночь? — спросила Гермиона, вернувшись из ванной. От неё веяло свежестью. — Мы немало проехали, у меня других планов нет. А у тебя? В центре города есть рождественский рынок. Можем извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации.

— Почему нет, — сказал он. — Я посмотрю, не освободился ли у них ещё номер.

Она пожала плечами.

— Зачем тратить деньги? Ты не храпишь, я не против поделиться с тобой кроватью.

Хмм.

Когда Гермиона только начала преподавать в Хогвартсе, книга, которую он хотел, но не смог найти, рождественским утром появилась у изножья его кровати. Подарок был без подписи, но выражение лица Гермионы за завтраком моментально выдало её. Она выглядела точно так же, как сейчас: избегала его взгляда и притворялась, что изучает испачканную чернилами кутикулу.

Интересно.

* * *

Идти на рождественский рынок с Северусом казалось нарушением правил. Это было так… «женато». Защищенная от зимней погоды согревающим заклинанием, Гермиона придвинулась ближе к мужу, когда они пробирались сквозь толпу. Они купили горячие напитки (ему — глинтвейн, ей — горячий шоколад) и осмотрели прилавки, полные рождественских украшений для ёлки, которой у них не было.

— О, смотри, — сказала Гермиона. — Пойдем на хельтер-скельтер?

— Однозначно нет.

— Хм, ладно. А как насчет коньков?

Он сердито посмотрел на неё, выглядывая из-за чашки.

— Что с ними?

— Ты когда-нибудь катался?

— Нет.

— Ой. Что ж, тогда лучше не надо. Если ты упадешь, это будет не очень весело.

Северус громко рассмеялся.

— Ты же не ждешь, что твои слова заставят меня настоять на том, чтобы мы всё же попробовали? За кого ты меня принимаешь? За гриффиндорца?

— Однозначно нет.

Ухмыляясь, она схватила его за руку и подвела ближе к катку. Когда они приблизились к краю рынка, женщина в длинной красной мантии нырнула в ближайший переулок и постучала тростью по двери. Та распахнулась, открывая вид на ещё один рынок.

— Ох, — сказала Гермиона. — На этом рынке есть волшебная часть. Кажется, я когда-то читала об этом. Пойдем посмотрим.

На это, по крайней мере, Северус согласился. Затаив дыхание в ожидании, Гермиона постучала палочкой по двери.

На этом рынке не было ни электрических аттракционов, ни поп-каверов рождественских гимнов. Высоко над лавками волшебные сани, похожие на бобы для бобслея, описывали головокружительные петли.

— Ты когда-нибудь каталась на волшебных американских горках? — спросил он.

— Нет. Это лучше или хуже полетов на метле?

— Зависит от того, какой метрической системой пользоваться.

— Шкалой Ужасов Гермионы.

— А, — он ухмыльнулся. — Полагаю, не узнаешь наверняка, пока не попробуешь.

— Подожди, объясни мне кое-что, — сказала она. — Ты против хельтер-скельтера и катка — вполне безопасных и обоснованных занятий, но ты с радостью готов пролететь по воздуху на дикой скорости в этой штуке?

— Мне нравится летать.

Гермионе летать всё ещё не нравилось, несмотря на усилия друзей. Стоя в стороне от очереди, они увидели, как компания друзей забилась в один из бобов. Сиденья были расположены так, что им пришлось сесть между ног друг у друга.

Гермиона прикусила нижнюю губу. Сани-бобы были более закрытыми, чем метла или фестрал. Может быть, будет не так уж плохо.

— Хорошо, — сказала она. — Давай расположим их на моей шкале.

Очередь была достаточно длинной, и пока они ждали, у Гермионы было достаточно времени предусмотреть все наихудшие сценарии. Когда она, наконец, села в боб, бедра Северуса обхватили её, она почувствовала себя неуверенно и неуравновешенно.

Когда они поднимались в воздух, не было никакого механического шума, как на тех магловских аттракционах, на которых она каталась, было слышно лишь возбужденное бормотание других посетителей. Гермиона довольно хорошо держалась до первого поворота, когда они поднялись на невидимый холм. Когда боб повернулся на бок, чтобы завернуть за угол, она закричала и схватила Северуса за голени.

— Если мы вывалимся из этой чертовой штуки, — сказала она, когда боб снова выпрямился. — Ты же воспользуешься своим умением летать без метлы и поймаешь меня, да?

— Я не думаю, что тебя нужно будет ловить, учитывая какой мертвой хваткой ты в меня вцепилась.

Еще один поворот. Гермиона переместила свою предполагаемую мертвую хватку выше, на колени, где лежали его руки. Большой палец Северуса потер её ладонь. Скорость, с которой они со свистом неслись вниз по склону, прижала её спиной к нему.

— Но да, — сказал он, приблизив губы к её уху, — я поймаю тебя. Искать новую жену будет утомительно.

Гермиона попыталась рассмеяться, но еще один острый поворот превратил смешок в крик. Наконец-то наконец-то они остановились у выхода. Она хотела остаться там, прижавшись к Северусу, но очередь была переполнена, и дежурный выглядел нетерпеливым. На дрожащих ногах она отошла от аттракциона по благословенной, чудесной, твердой земле.

— Итак? — спросил Северус. — Где это на твоей шкале?

— Не так страшно, как метла, но это было страшнее, чем просить тебя жениться на мне. — Взглянув на него, она рассмеялась, увидев насмешку на его лице. — Ты и правда оскорблен тем фактом, что ты был не так страшен?

Он фыркнул.

— Однозначно нет.

После близости на аттракционе даже небольшое расстояние между ними казалось слишком большим. Гермиона всё ещё чувствовала призрачное прикосновение его большого пальца, потирающего её ладонь, отчего в груди образовывалось что-то яркое и опасное. Поскольку это было не так страшно, как лететь по воздуху в волшебной консервной банке, она вложила свою руку в его.

Северус не отстранился.

* * *

Гермиона проснулась так же уютно, как и утром. Телевизор всё ещё работал, его мерцающий экран был единственным источником света в комнате. Последнее, что она помнила, это как устроилась на кровати в одолженной пижамной рубашке, чтобы посмотреть фильм с Северусом — тот боевик, где действие происходило двадцать четвертого декабря, и поэтому Гарри и Рон настаивали, что это рождественский фильм. И снова она использовала Северуса в качестве подушки. Его рука обвилась вокруг её плеч, обнимая её.

— Ты вообще не имеешь никакого понятия о личном пространстве, когда спишь, да? — спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал легко и беззаботно.

Грудь Северуса задвигалась под ней, когда он усмехнулся.

— Кажется это ты ни с того ни с сего наваливаешься на ничего не подозревающих людей.

— Хм. Возможно, надо прописать это в наших правилах.

— Не думаю, что в этом есть необходимость.

— Почему? — Гермиона заставила себя поднять голову и посмотреть ему в глаза, как будто у неё был хоть малейший шанс прочесть что-то на его лице. — Потому что мы вряд ли снова будем делить постель? — прошептала она. — Или потому что ты не против, чтобы я на тебя наваливалась?

Его лицо оставалось пустым и непроницаемым.

— А как ты думаешь?

Что-то в том, как он уклонился от вопроса, отвечая вопросом на вопрос, вызвало в ней что-то вроде надежды.

— Я думаю… Северус?

— Да?

— Я хочу нарушить правила.

Он ничего не ответил. Никаких язвительных комментариев о том, как она всегда нарушала не устраивающие её правила, он не сказал и слова против, и Гермионе показалось, что он перестал дышать. Это обнадеживало. Она медленно наклонилась, давая ему время отстраниться. Ее губы коснулись его губ — едва дотронулись, будто пробуя. Когда его губы прижались к её губам, жадно отвечая на поцелуй, это было так, как будто что-то, что было болезненно сжато внутри неё, наконец вырвалось наружу.

У него был сладкий вкус — глинтвейна, выпитого им ранее. В животе потеплело, когда он углубил поцелуй, его руки прижались к пояснице, притягивая её ближе. Она так долго хотела этого, так долго хотела его, что ей не верилось, что это не прекрасный сон. Конечно, Северус Снейп, её муж, не просовывал руку ей под топ. Он не позволял ей оседлать его колени. Он не шептал её имя и в его голосе не было желания.