Кольцо и монетка

— Могу представить, сэр.

В этот момент, случайно или нарочно, одна из лент, висевших под потолком класса, соскользнула вниз и повисла у Северуса на плече. Гермиона осеклась, глядя на изумрудную полоску ткани расширившимися от удивления глазами.

— Не может быть, — пробормотала она растерянно. — Я ведь закрепила всё, точно.

Гермиона взмахнула палочкой, чтобы приманить ленту, но Северус успел первым и ухватил её за свободный конец.

— Вот поэтому я и не одобряю украшение кабинетов учениками: никогда не знаешь, когда чары выдохнутся. Это всё-таки старинный замок, — пояснил он, переведя взгляд с добычи в своей руке на расстроившуюся девушку, — здесь много веков колдовали сотни волшебников, плюс защита Основателей. Без опаски творить что-то с Хогвартсом может только директор.

— Или деканы?

— Да, но полномочий у нас меньше.

— Значит, все старания учеников — зря? — ещё больше огорчилась та.

— Почему же? — Северус достал свою волшебную палочку и наколдовал закрепляющие чары на остававшиеся гирлянды. Не чары вечного приклеивания, но для того, чтобы продержаться несколько недель до Рождества, сойдёт. — Нужно немного доработать и только.

Следующими закреплению подверглись ёлочки и украшения над доской. Помедлив немного, Северус хулигански ухмыльнулся и добавил на саму доску изморозь, заставив её в по контуру изгибаться в форме крошечных змеек. Мелочь, а приятно. Судя по улыбке, скользнувшей по губам девушки, наблюдавшей за его действиями, она это ребячество заметила, но раз ничего не сказала, значит, значит… одобряла. Почему-то ей доверить такой секрет было легко, гораздо легче, чем той же Минерве, как бы Северус ни уважал свою коллегу-соперницу.

— Ну... тогда я пойду, сэр? — неловко, как ему показалось, произнесла девушка, словно хотела сказать что-то ещё или что-то другое, но передумала в последний момент. Северус всё-таки столько лет преподавал, и столько же лет его жизнь зависела от того, правильно ли он распознавал мысли и настроения повелителя и «коллег» по метке, так что в оценке невербальных символов редко ошибался. Хотелось бы узнать, о чём именно она умолчала, однако Северус отдавал себе отчёт, что он не тот человек, чтобы с ним откровенничать, особенно молодой девушке.

— Если вы закончили, то да, конечно. Сегодня помощь в лаборатории не нужна, отдыхайте. Хотя, наверное, я буду прав, если скажу, что у вас в планах дальнейшие дизайнерские работы, верно?

— Это же для нас всех.

— Не забудьте только передать Минерве или профессору Флитвику, чтобы закрепили ваши чары, — серьёзно кивнул Северус. — Не хотелось бы, чтобы ваш труд пропал напрасно, мисс Грейнджер.

— Обязательно, — Гермиона наградила его неожиданно широкой улыбкой, от которой уже Северусу стало неловко. В арсенале тех улыбок, какие он получал все последние годы, были, как правило, полные издевки, презрения, превосходства и насмешки, но никак не искренние. Северус понял, что, наверное, пора уже заканчивать эту встречу, и дело было не в зелье, которое ожидало его в лаборатории, — непонятно, до чего ещё они с Гермионой могли договориться и додуматься дальше. Девчонка же просто пыталась быть милой, чтобы не вызвать гнев склочного профессора зелий, только и всего.

Когда девушка, пожелав хорошего вечера, направилась к выходу из класса, он всё же испытал смутное разочарование. За то время, что они вместе занимались зельями, Гермиона показала себя интересным собеседником, тактичным, понимающим, который ещё вдобавок, в отличие от многих людей, которых Северус знал, не лез к нему в душу. А ведь именно она, пожалуй, и имела полное право на это, точнее, её бы Северус вряд ли заткнул, не посмел бы. Гермиона была той, кто вспомнил про него. Да, Кричера в Визжащую хижину отправил Поттер, но лишь после того, как она его дёрнула и заставила. С Гермионой было... спокойно, приятно находиться рядом, говорить. Северус никогда не ценил гриффиндорско-активный образ жизни, а после пережитого спокойствие особенно полюбил, так что, за исключением Минервы, Помоны, Филиуса и Поппи, которые знали его ещё ребёнком, Гермиона была единственной, с которой Северус себя чувствовал вполне комфортно. Не в этот раз, правда.

На самом пороге кабинета она вдруг обернулась и, ожесточённо покусывая нижнюю губу, сказала:

— Знаете, сэр, я думаю, вам бы пошло.

— Что пошло? — опешил Северус, как-то не ожидавший ещё чего-то, тем более, таких непонятных слов.

— Лента, — и девушка указала на ленточку, которую Северус до сих пор держал в руке. — Очень символично получилось бы, почти по-слизерински: чёрный, как ваш цвет, изумрудный и... — Гермиона запнулась и заметно покраснела. — Простите, не стоит внимания.

Она выскользнула в коридор, прежде чем Северус потребовал нормальных объяснений. С минуту, наверное, если не больше, смотрел на дурацкое украшение, пока не осознал, на что именно намекала девушка. Подумал ещё и, стянув волосы этой самой лентой в низкий хвост на затылке, наколдовал зеркало с помощью Имаго. Вопреки распространённому среди студентов мнению, Северус всегда убирал волосы, когда варил зелья, но на людях с подобной причёской не показывался и даже не думал, что кто-то будет фантазировать на этот счёт.

О, зато сейчас он понимал Гермиону. Чёрный — его цвет, появившаяся после пережитого седина — серебро, в самом деле, только изумрудного и не хватало. Выглядело впечатляюще. Раньше Северусу казалось, что любой другой оттенок, кроме чёрного, сделает его похожим на свежеподнятого инфери, но оказалось, что нет. Или дело было в том, что идея принадлежала Гермионе?

Ленту он оставил в своём новом образе и на следующий день любовался искренним изумлением и смущением на её лице. Поймав его взгляд, Гермиона быстро потупилась, а Северус убрал с губ непривычную для себя улыбку, не обращая внимания на удивлённые шепотки коллег. В другое время болезненное самолюбие просто выжгло бы его подобно едкому соку магической разновидности борщевика, сейчас же вопросы, слухи и перетолки не ранили совсем. В конце концов, Хогвартс переживал настоящую вакханалию с предстоящими праздниками, и кто такой Северус Снейп, чтобы выбиваться из основной массы? На крайний случай, всегда можно было сказать, что клиническая смерть ослабила его разум, но что-то Северусу подсказывало, что с вопросами к нему не полезут.

Видно, когда студенты очень сильно чего-то хотели, они умели превращаться из неорганизованной и бестолковой биомассы в разумных и рационально мыслящих существ. Считать их за людей Северус пока был не готов. То, что в декабре, по сравнению со всеми предыдущими месяцами в разы повысилась успеваемость, а количество отработок устремилось к нулю, он считал лишь разовой акцией. Но всё равно Северус, как и другие его коллеги, поддался праздничному настроению. Сложно сопротивляться, особенно, когда знаешь, как сильно все соскучились по ощущению искренней радости и счастья, насколько отвыкли просто и беззаботно веселиться. А Северус, пожалуй, вообще первый раз в жизни мог позволить себе отдохнуть в эти дни, не лавируя вечно между приключениями Поттера, планами Альбуса и интригами Малфоя. Оставалось только пережить ужин в Блэк-хаусе, и ещё ужин преподавателей перед каникулами, который Минерва решила устроить взамен традиционного праздничного пира на Рождество. Мерлин, помоги.

С Гермионой они не то чтобы не пересекались... пересекались и очень даже: на уроках, в Большом зале, она по-прежнему приходила в лабораторию, интересуясь, не нужна ли помощь с зельями, хотя все необходимые лекарства для её родителей и её самой Северус сварил, наверное, первыми, как только вернулся в Хогвартс и Поппи разрешила ему встать к котлу.

Причин ненавидеть Беллатрикс, бессердечную и безумную суку, и так было достаточно, а когда ему сказали, что эта тварь ещё оставила молодой девушке шрам с самым ненавистным для него словом... Северус готов был растоптать свою гордость и первым принести ей мазь, которая бы за пару месяцев свела на нет мерзкую надпись, и плевать, что бы потом говорили про его «благородство», но так получилось, что Гермиона пришла и попросила о помощи сама. Он смолчал, не сказал, что мазь была уже давно готова к моменту, как только девушка нерешительно произнесла свою просьбу, и потом чуть самого себя не съел за трусость. Это привело к тому, что Северус не стал дожидаться, когда же Гермиона заговорит о своих родителях. То, что ей не удалось вернуть им память, секретом не было ни для кого, даже вездесущая Рита Скиттер упоминала об этом со страниц «Ежедневного пророка» В преподавательской тоже обсуждалось её несчастье, так что Северус волей-неволей был в курсе. Что показательно, сама Гермиона напоказ не страдала и помощи в этот раз просить не торопилась. Понятно почему: хотела справиться собственными силами, сама же ведь и натворила дел. Северус не сомневался, что при любых других условиях у неё однозначно получилось бы, если бы не одно «но». Грейнджеры были стопроцентными маглами, а на них Обливиейт действовал специфически. Что-то экстраординарное, на самом деле, не требовалось, всего лишь одно зелье, которое смог бы сварить каждый квалифицированный зельевар, обладавший достаточным терпением и сноровкой. Проблемой были некоторые ингредиенты, относившиеся либо к условно-разрешённым, либо и вовсе подпадавшие под недавний запрет Министерством кровной магии. Скорее всего, Гермиона прекрасно понимала, что ей, героине войны, не сделают скидку, а по полной программе осудят за кровную магию, даже знакомство с Кингсли не поможет, поэтому и не пробовала обращаться в Мунго. Северус знал, Минерва как-то делилась в учительской, что девушка исправно и искренне благодарила за сочувствие и расспросы, но предложения помощи отвергала категорически. Никого не хотела подставлять.

Северус предлагать не стал. Он просто велел ей задержаться после очередного сдвоенного зельеварения, завёл в свою личную лабораторию, примыкавшую к кабинету и показал разложенные на столе ингредиенты. Он угадал, Гермиона перерыла всю возможную литературу и докопалась до существования этого зелья, потому что мигом узнала и набор ингредиентов, и инструменты, и сразу же предложила помощь. Северус прекрасно себя чувствовал и мог стоять у котла целые сутки, как в старые-добрые времена, не то что каких-то пять-шесть часов, но всё же принял её в качестве ассистентки, понимая, как важно Гермионе приложить руку к излечению своих родителей. После так сложилось, что девушка приходила и дальше по доброй воле, помогая с зельями для Больничного крыла. Ей это ничего не стоило, кроме потерянного времени, а ему... Мордреда за ногу, ему это льстило. Северус даже иногда ловил себя на мысли, что жалел, что два остолопа, Поттер и Уизли, не стали возвращаться в Хогвартс, а потому понятия не имели, что их подруга плотно и часто общается с самым ненавистным их преподавателем и некогда врагом. Впрочем, ему хватило сиявшей от радости девушки, когда зелье помогло вернуть память её родителям, и донельзя удивлённой Минервы, когда та намекнула, что неплохо бы помочь мисс Грейнджер, а Северус её огорошил, что всё уже давно решено.