Повести и рассказы

Порядочный человек

Рассказ, вошедший впоследствии в первую книгу «Петербургских вершин» (СПб. 1845), впервые был напечатан в «Северной пчеле» (1845, 14–19 июня, № 132–136) с примечанием: «Отрывок из романа. Это один из первых опытов молодого человека, который еще ничего не печатал. Он сам образовался чтением и трудом и приобрел много опытности в жизни. Принадлежит он к купеческому званию. Читатели сами решат, есть ли в нем талант». Это примечание, не во всем точное, любопытно, однако, известием о том, что Бутков писатель-самоучка. Булгарин, печатая Буткова, предполагал, что ему удастся использовать и подчинить его талант своему влиянию, и впоследствии хвалился тем, что он впервые поместил в газете его рассказы «Порядочный человек» и «Ленточка». Однако вскоре полная противоположность взглядов Буткова и Булгарина отчетливо проявилась, о чем сам Булгарин впоследствии заявил в доносе, представленном в III Отделение. Указывая, что Бутков явился к нему в свое время «в самом несчастном виде», Булгарин продолжал: «Я его призрел, дал денег, напечатал несколько его статей, но, заметив в нем беспокойный дух и революционные правила, за которые он в нашей редакции прозван ожесточенным, я посоветовал ему оставить „Северную пчелу“ и перейти к Краевскому и Никитенке, по сходству образа мыслей — что он и сделал, и принят в обе редакции. Иногда Бутков заходит в редакцию „Северной пчелы“, к нашему корректору, кажется подсылаемый либеральною партией: однажды я застал его в редакции — и он до моего прихода объявил, что жизнь моя находится в опасности и что при первом возмущении меня убьют как приверженца правительства» (см. М. Лемке, Николаевские жандармы и литература 1826–1855 гг., изд. 2-е, СПб. 1909, стр. 186). В отзыве о «Петербургских вершинах» Булгарин политикански пытался извратить содержание этой книги (см. об этом во вступительной статье). В дальнейшем же, когда Булгарин убедился в провале своего плана, он напечатал в «Северной пчеле» рецензию Л. Бранта, где, в частности, критиковался рассказ «Порядочный человек» (при этом рецензент сделал вид, что не понимает сатирического смысла заглавия рассказа).

По сравнению с текстом в «Петербургских вершинах» рассказ «Порядочный человек» содержит в «Северной пчеле» некоторые отличия. Наиболее интересное из них — сентенция, которая есть в газетном тексте и связана с иным концом первой главы рассказа: Чубукевич сатирически характеризуется здесь как человек, который может «высказать и доказать ум обширный, опытность изумительную <на поприще наук, литературы, службы и шарлатанства>». Слова, заключенные в скобки, исключены из текста сборника, видимо, по цензурным соображениям, как слишком широкое сатирическое обобщение сферы деятельности «Порядочного человека».

…получал двадцать пять рублей ассигнациями в месяц… — Для более полного представления о соотношении заработков мелких чиновников с нуждами, о которых так часто говорят и размышляют герои Буткова, приводим некоторые справки на эту тему. Ассигнации — бумажные деньги — стоили в то время приблизительно в четыре раза меньше серебряных. Герои Буткова получали в месяц среднее жалованье коллежского регистратора, чиновника 14 класса, — 25 рублей ассигнациями; другие чиновники, о которых рассказывает Бутков, получали 10 рублей серебром в месяц (Евтей в рассказе «Первое число»), 12 рублей серебром (Евсей в том же рассказе), 27 рублей ассигнациями (Петр Иванович в рассказе «Партикулярная пара»). Заметим, что сам Бутков получал от Краевского за свою повседневную работу в «Отечественных записках» 10 рублей серебром. Для сравнения с упомянутыми окладами, которые получали герои Буткова, характерно упоминание о тех высокопоставленных служащих, «которые получают по пятнадцати тысяч…». Представление о полунищем состоянии, на которое были обречены мелкие чиновники, дают и такие детали: Чубукевич мог позволить себе обедать в кухмистерской за полтину меди только в дни получки, а остальное время «питался печенкой», которую забирал в долг; Евсей в рассказе «Первое число», не устояв перед соблазном поесть в кондитерской, оставил там половину месячного жалованья: Петр Иванович в рассказе «Партикулярная пара» заплатил за подержанный мундир 40 рублей ассигнациями (т. е. не многим меньше двух месячных окладов); для Авдея из рассказа «Сто рублей» покупка матери очков за 2 рубля была несбыточной мечтой.

…переехать на постоянное жительство за девятую версту — в дом умалишенных («Больница всех скорбящих»).

…кто с Литейной, кто из Коломни, кто с Выборгской стороны… из Новой деревни. — При характеристике героев своих произведений Бутков с особым смыслом прибегает к упоминанию о тех или иных частях Петербурга. Литейная часть — по левому берегу Невы, удаленная от центра, населенная преимущественно чиновниками среднего достатка и отставными. Коломня — часть между Мойкой, Фонтанкой и Крюковым каналом, в прошлом болотистое место, было заселено малоимущими и беднотой (так же как и Охтенская). Выборгская сторона по правому берегу Невы и Большой Невки, также заселенная беднотой и застроенная главным образом деревянными домами. Новая деревня по правому берегу Большой Невки не входила в состав города, многие крестьянские избы перестраивались и сдавались городским жителям в виде загородных домиков-дач.

Высокая самость …особам выше осьмого класса… — «Самость» — производное от почтительного «сам», как именовали мелкие чиновники начальников. По табели о рангах (неоднократно упоминаемой Бутковым) чиновники восьмого класса именовались коллежскими ассесорами. Выше следовали: 7-й класс — надворный советник, 6-й — коллежский советник, 5-й — статский советник, 4-й — действительный статский советник, 3-й тайный советник, 2-й — действительный тайный советник, и высший чин — государственный канцлер. В рассказах Буткова чаще всего упоминаются чиновники самого низшего — 14-го класса, коллежские регистраторы, выше которых следовали чины: 13-го класса — провинциальный секретарь сенатский, синодский регистратор; 12-го — губернский секретарь; 11-го — корабельный секретарь, 10-го — коллежский секретарь и 9-го — титулярный советник.

Здесь и далее употребляются термины азартной игры в банк, основанной на том, что один из участников ее, банкомет, ставит какую-либо сумму (держит банк, мечет банк), другие идут против него, понтируют: понтёр объявляет сумму денег, которой он отвечает (или меньше поставленной в банк, или равной ей — ва-банк). У карты, которая идет против банкомета, понтирующий загибает угол (отсюда выражение: гнуть, гнуть на карту, загнуть угол), атанде — от франц. attendez — подождите (предложение не делать ставки). «На пе» — поставить удвоенную ставку. Талия — один промет всей колоды до конца или до момента срыва банка.

Танцевальное общество — вернее, «танцевальное собрание», — их было два: «благородное» — на Литейной, и так называемый «кофточный клуб» на Невском, угол Морской, членами которого были лица мещанского и других сословий.

Третьи и четвертые этажи адмиралтейских частей. — В Петербурге этого времени были четыре адмиралтейские части. Первая — лежащая между Невой, частью Фонтанки у Летнего сада и Мойкой, составляла центральную парадную часть города. В ней была большая часть императорских дворцов и правительственных учреждений. Вторая — между Мойкой, Екатерининским и Крюковым каналами, была как бы продолжением первой по роскоши, но в ней были также торговые и ремесленные заведения. Третья, по преимуществу торговая, заключала в себе Гостиный двор, рынки, лавки, трактиры, харчевни и питейные дома. Четвертая лежала между Мойкой, Невой, Фонтанкой и Крюковым каналом, заключала в себе так называемую Коломню (см. выше). Необходимо, однако, учитывать, что само указание Бутковым на ту или иную адмиралтейскую часть еще не свидетельствует о социальном положении героя, так как углы, подвалы и даже погреба нередко сдавались владельцами больших домов в лучших частях города.

«Круг Соломонов» — лубочная гадательная книга или гадательный лист. Гравированный круг с головой Соломона. Гадающий, бросив зерно в круг, между радиусами которого были размещены цифры, искал затем ответ-прорицание в тексте книги или листа.