Что за чертовщина?!

Глава 4

Слышу приглушённый крик петуха и первая мысль, что я дома, но кровать непривычно жёсткая и… Рядом кто-то ещё дышит. Разлепляю с трудом один глаз и вижу седые локоны, разбросанные в беспорядке на подушке. Сразу облегчённо выдыхаю.

Приподнимаюсь и оглядываю комнатушку, большую часть которой занимает печь, на которой мы и лежим в ворохе одеял и подушек. На маленьких окошках расшитые светлые занавески, а под стеной покосившаяся лавка.

Поворачиваю голову к беспробудной и накинув на ее плечи одеяло, подбираюсь к краю. Со сна тело, как вата и мне нужно минуты две, чтобы тихо и без последствий спуститься на пол.

Хотелось бы, конечно, еще поспать, но я так боюсь найти труп вампирского принца, что этот страх сам гонит меня к двери. Интересно, а где спали… остальные… Ага, понятно.

Закрываю тихо дверь, надеясь, что Лия не проснётся. Я-то на ручках вырубилась, а она верхом по-любому до последнего бодрствовала.

Стоя на крыльце, оглядываю двор. Это даже не двор, ограды нет. Просто дом посреди лужайки. И товарищи, сопровождающие все здесь. Вон один в сене спит, другой на траве, прикрыв лицо рукой от раннего солнца. Чьи-то ноги торчат из-под дуба… Цепляюсь взглядом за беседку с длинным столом и скамейками. Там на одной стороне очень несчастный вампир, а на другой два брата — оборотня. Допрос, значит, ну-ну.

О, представляю какой у меня устрашающий вид: лохматая, помятая… агрессивно настроенная.

— Вы опять за свое? — спросила я, нарочно сев на сторону вампира.

— Не понимаю, о чем ты, — отозвался Данияр, сузив свои угрожающе-золотые глазёнки.

— Чего с тебя уже вытрясли? — хмыкнула я, посмотрев на грустное лицо принца.

— Ничего нового, — отозвался тот, — Все, что было, еще вчера выдал.

— Как далеко земли дроу отсюда? — вернулась я к насущным, проигнорировав все недовольные взгляды.

— День пути, — отозвался Бранияр, изучая меня странным взглядом, — Хороша, — кивнул он брату и схватил локтем по ребрам.

— Ой, — ничуть не раскаиваясь, — Соскочил.

— Я так и понял, — усмехнулся Дранияр и перевел хмурый взгляд на принца, — Но нам — оборотням, сопровождать кровососа?

— Вас никто не заставляет, — так же хмуро заметила, приближающаяся к беседке Лия, тоже помятая и лохматая, мне прям так неодиноко стало, — Он спас нашу баронессу, и мы обязаны отплатить тем же, а вы… — она неопределенно указала рукой, — Можете возвращаться. Через дня два мы вернёмся, и я осмотрю всех ваших хворных. Гадира цветет, я уверена у вас их много.

По тому, как на лице Данияра залегли тени, я поняла, что Лия права. Взаимная помощь значит… За все надо платить, да.

— Лия, — укоризненно протянул Данияр, — Как-будто не знаешь, что мы вас не бросим одних…

— Тогда прекратите вести себя как дети, — и тут я поняла, что она тот еще манипулятор, — Времена, когда вампиры и оборотни враждовали, давно прошли.

— А ты изменилась, — с улыбкой заметил Бранияр.

— Зато ты нет, — фыркнула девушка, — В какой стороне река?

— Там, — оборотень ткнул рукой в сторону зарослей, — Проводить, милая?

— Нет, спасибо, — если бы могла, она бы, наверное, зарычала.

— Я с тобой, — бросила я и поднявшись со скамейки, направилась за ней, но кое-что вспомнив, обернулась, — Принца не трогать.

Нагнала я Лию, уже скрывшись от оборотней за деревьями. Я чувствовала, окружающее травницу напряжение и не знала, как подступить, чтобы тоже не отхватить.

— А гадира это что, что-то ядовитое, да? — задала я самый нейтральный из всех вопросов.

— Обычно нет, — отозвалась она, переступая поваленное дерево, — В последний месяц лета начинает цвести и вот цветки ядовитые.

— А на оборотней это как влияет? — не поняла я, ступая по ее шагам.

— Дети, — вздохнула она, — С росянкой путают — сладость у них такая дикая.

— А этот оборотень…, — тихо проговорила я и закусила губу, интересно же.

— Невыносим этот оборотень, — тут же отозвалась она раздраженно, отпихивая от лица настырную ветку.

Шум воды усиливался и в самом деле, раздвинув кусты, мы вышли на узкий песчаный бережок, омываемый быстрой, но не широкой речушкой.

— Поняла, не дура, — запоздало ответила я, с восхищением разглядывая живописный пейзаж, — Спрошу потом.

Травница не ответила, но я интуитивно ощутила, как она нахмурилась.

Я так долго жила в городе, что забыла, какая красивая природа. В детстве меня часто брали с собой и в горы, и в лес, где дядя учил разжигать костёр, ставить палатку, даже ловить рыбу… Дяди давно нет в живых, а с ним и моя тяга к прекрасному куда-то подевалась. Будь он рядом, не допустил бы этого…

— Ты чего? — удивилась травница, обернувшись ко мне, — Никак реветь надумала?

— Соринка в глаз попала, — улыбнулась я и спустилась к воде.

— Соринка, — задумчиво повторила она, — У соринки имя есть?

— Все хорошо, — повернув голову, заверила я ее, — Жалею просто, что раньше так слепа была.

Зачерпнув в ладони воду, я плеснула её себе на лицо, закрыв глаза и едва не взвизгнула. Водичка не просто холодная, она ледяная. Я бы не отважилась её пить, там даже здоровые зубы сведёт. Я старалась греть воду с колодца, да, вот такая я… не закаленная. Ну или оставлять на ночь в кухне, чтобы поутру меня ждала вода комнатной температуры. А Лие все нипочём. Она спокойно умылась и даже попила. Пригладила влажной рукой волосы и поднялась, обмакнув мокрые щеки светлым рукавом.

— Чем раньше выдвинемся, тем лучше, — проговорила она, привлекая внимание, причем не только мое, — Говорят контрастные водные процедуры продлевают жизнь, не хочешь искупаться?

— Нет, спасибо, — усмехнулся Данияр, он стоял недалеко, привалившись плечом к дереву и продлевать жизнь был категорически против, уловив угрожающий подтекст.

— Ты что, все время здесь был? — удивилась я, недовольно посмотрев на оборотня.

— Не бросать же вас в лесу одних, — отозвался он, ничуть не смущенный.

— А если бы я захотела искупаться?

— Я бы обрадовался, — честно ответил он, тихо засмеявшись.

— Не пытайся найти у оборотня совесть, — посоветовала Лия, поднимаясь на пригорок, — Бесполезно.

— Она права, — вынуждено согласился с травницей мужчина и протянул руку, помогая подняться сначала ей, а затем и мне.

По возвращению к домику мы нашли всех бодрствующими и на одного больше. Я-то наивно полагала, что это какой-то заброшенный домик в лесу, а оказывается у этих владений и хозяин имеется. Сухенький старик с добрыми глазами и седой куцей шевелюрой, встретил нас добродушно:

— Утра доброго, девицы-красавицы, — весело протараторил он немного шепелявым голосом.

— Доброго, — отозвалась Лия, позволив себе редкую гостью — улыбку, — Отпустило, дять?

— Ой, — счастливо протянут старик, — Травки твои золото, отпустило ни то слово.

— Вы что, здесь совсем один живете? — удивилась я, узрев из-за дома торчащую козью голову.

— А чего не жить-то, — улыбнулся он, — Тихо, хорошо, природа рядом… Да и Лесовичи рукой подать, покоя от них нет.

— Разбойничают? — предложил кто-то из оборотней.

— Чегось? Разбойничають? — не понял старичок, — Разбойничають ни то слово! — кивнул он, нахмурившись, — Детвора всю марину оборвала, — и заливисто захохотал.

Сборы много времени не заняли, особенно у меня… оборотни перекидывались. Принц грустил.

— Выше нос, клыкастик, — попыталась я приободрить его, — Скоро встретишься со своей принцесской и "жили они долго и счастливо".

— А вдруг она обижена и не захочет меня видеть? — вздохнул он, да так душераздирающе, в театре бы с руками оторвали.

— Ну, — пожала я плечами, — Нарвешь по пути цветочки, скажешь пару ласковых слов…

— Тёмные эльфы, как и светлые не приемлют мёртвые цветы, — мрачно оповестил он, будто сам об этом думал все это время.

— А что им дарят? — не поняла я.

— Ну…, — задумался он, — Детенышей диких животных, сладкие плоды… Золото.

— Ну золота у меня нет, — хмыкнула я, — Воробушка из гнезда тоже не сопру — жалко, — развела руками и, — Остаются только плоды.

— А чего, — отозвался старик с любопытством, — Малинка-то подойдет? Малина — мёд!

Не трудно догадаться чем мы в восемь рук занимались следующие полчаса. Больше всех филонил принц: то пальчик уколол, то солнце в глаза светит, то не дотягивается… Чувствую себя феей крестной с не очень умелой и красивой крестницей…

Кое-как малину мы набрали. С хозяином дома распрощались, звал навещать. И наконец отправились в путь-дорогу.

Я отказалась кататься на ручках, все равно двигались пешим шагом. Не сказать, что предложение было неприятным… Может быть я даже и согласилась… Но во мне взыграло воспитание. Откуда только взялось.

Меня даже не смущало то, что я босая. Лия вскоре тоже сняла обувь, напомнившую мне балетки и с удовольствием зашагала по зелёной траве, выглядывая какие травки.

— Пустышка, — вздохнула она, в очередной раз сорвав необычное растение.

— Один в один, — проговорила я, — Как по мне, — глядя на два одинаковых цветка в её руках.

— Видишь вот здесь под цветком на стебле полосу? — она отогнула лепестки, демонстрируя мне эту самую полосу, а потом показала на втором цветке, — А здесь нет — это и есть подражатель.

— Все больше сорняков и все меньше полезных трав, — вздохнул Бранияр, — Еще три года назад зорцесвет везде рос, а сейчас? Хорошо если один за сезон найдешь, и то еще думаешь, он или подражатель.

— Это правда, — кивнул Данияр, — В холода совсем туго стало, целителя у нас отродясь в стае не было.

— И как тогда? — я вдруг прочувствовалась этой проблемой, если вспомнить родной мир, где каждый хоть раз в год попадает к врачу на приём, иначе никак.

— Лия выручает, — ответил он, — Помощника бы ей толкового, но где же его найти.

— Если бы я что-то смыслила в травах, — улыбнулась я, — Непременно пошла бы к тебе в подмастерье.

— Ну, — улыбнулась она в ответ, — С лапиусами у тебя же все получилось.

— Там сложно было накосячить.

Через несколько часов зелень вокруг реально осточертела. Тропинка казалась бесконечной и очень хотелось есть.

Я провела по горячему влажному лбу тыльной стороной руки, откидывая непослушные волосюшки назад.

— Устала? — раздалось рядом очень участливое.

— Нет, — гордо ответила, опустив руку.

— Ну, тогда ты не будешь против, если мы пройдем еще пару километров? — спросил Данияр и я едва не взвыла, — Я пошутил, — засмеялся он, — Сделаем остановку, поедим и пойдем дальше.

— Акор, займитесь костром, — кивнул он двум молодым волкам, — Бёрд, присмотришь за госпожой баронессой и за госпожой травницей, ну и за их клыкастым другом, так уж и быть тоже.

— Вспомним старые добрые, — хохотнул Бранияр, — Спорим, я больше тебя поймаю?

— Спорим, — усмехнулся тот и оба скрылись за кустами и высокими деревьями.

— Есть что-то прекрасное в том, чтобы родиться женщиной, — хмыкнула травница и направилась к середине небольшой, но удобной ровной полянки.

— Что ты делаешь? — спросила я, опускаясь рядом с ней и тоже принимаясь рвать траву.

— Под костер надо место сделать, — аккуратно складывая траву в кучку, ответила она, — Видишь настил какой плотный, ни проплешинки, а трава эта не очень хороший дымок дает.