Внутренний Замок или Обители

8. Отвечая на первый вопрос, скажу: если бы эта душа была всегда согласна с Волей Божией, она бы, конечно, не погибла; но дьявол приходит с большою тонкостью и под видом добра проникает в душу, убеждая ее, что то или иное не так уж дурно, и мало-помалу затемняет ее разум и охлаждает волю, и умножает в ней самолюбие, пока вот так, постепенно, не отдалит ее от воли Божьей, чтобы она исполняла его волю. Вот и ответ на второй вопрос: нет такого крепкого затвора, куда бы он не мог войти, ни столь дикой пустыни, куда бы он ни проник. И еще прибавлю, что, быть может, Господь попускает это, чтобы посмотреть, какова душа, которую он хочет поставить светильником для других, ибо если уж ей пасть, лучше, чтобы это было в начале, а не потом, когда она навредила бы многим.

9. По-моему, самое важное для нас (кроме постоянной молитвы, чтобы Бог держал нас за руку и постоянной мысли о том, что если Он нас оставит, мы тут же и погибнем, ведь так оно и есть, и нет доверия себе, ведь себе доверять глупо); так вот, самое важное — смотреть за собой и смотреть, преуспеваем ли мы в добродетели или идем назад, особенно — в любви друг к другу и в стремлении слыть ничем, и быть в самых простых делах; ведь если мы испытаем нашу совесть, прося Господа просветить нас, мы тут же и увидим, приобретаем мы, или теряем. Не думайте, что душу, которая приблизилась к Богу, Он легко оставит и дьяволу нечего будет делать, — Господь очень скорбит, чтобы она не погибла, и не преминет тысячу раз многими способами предупредить ее об опасности, так что она увидит, что ей грозит.

10. Вот и выведем отсюда, что надо изо всех сил идти вперед, а если этого нет, дело плохо — дьявол, уже конечно, собрался напасть на нас. Просто быть не может, чтобы, достигнув такого, душа перестала идти вперед, ведь любовь не ленится, так что это дурной знак. Душа возжелала стать невестой Самому Богу, и сообщалась с Ним, и достигла всего, что мы говорили, — значит, она не должна уснуть.

А чтобы вы видели, доченьки, как одаряет Господь тех, с кем обручился, поговорим о шестой обители, и вы увидите, как мало можем мы сделать, пострадать и послужить, чтобы приуготовиться к таким великим милостям. Наверное, Господь пожелал, чтобы мне велели написать все это: мы узрим будущую награду и Его безмерное милосердие — ведь Он хочет знаться с такими червями и являет им Себя —, и, взирая на Его величие, презрим земные удовольствия, и устремимся вперед, пламенея Его любовью.

11. Да будет Ему угодно, чтобы я получше объяснила хоть что-нибудь из таких трудных вещей; ведь если и Он, и Дух Святой не будут водить моим пером, я сама знаю, что это невозможно. А не принесет вам все это пользы, молю Его, чтобы Он не дал мне ничего сказать; Он ведь знает, я только того и хочу (насколько мне дано понять), чтобы славилось Его имя и мы могли служить Господу, Который так воздает уже и здесь, на земле, что мы хоть немного видим, как воздаст Он на небе, да еще без заторов, тревог и треволнений, которых так много в этом бурном море. Ведь если бы мы не могли, согрешив, Его утерять, хорошо было бы жить до конца света, чтобы только служить такому Великому Богу и Господу, и Жениху.

Да удостоит Он нас сделать что-нибудь для Него, и не оступаться все время, как оступаемся мы даже в добрых делах. Аминь.

ОБИТЕЛЬ ШЕСТАЯ

(в ней одиннадцать глав)

ГЛАВА I

в ней говорится о том, что когда Господь начинает оказывать большие милости, приходят и большие испытания. Каковы некоторые из них и как вести себя тем, кто в этой обители. Полезно всем, страдающим духовно.

1. Теперь, по милости Святого Духа, поговорим о шестой обители, в которой душу уже поразила любовь к Жениху, и душа эта хочет остаться одна, устраняя, по своему состоянию, все, что ей бы мешало.

Встреча с Женихом так запечатлелась в ней, что ей только и нужно снова ею насладиться. Я уже говорила, что при такой молитве ничего не видишь ни глазами, ни воображением. Я говорю «видишь» из-за сравнения, которое привела[58]. Душа уже совсем решилась не иметь другого Жениха, но Он не внимает великому стремленью как можно скорей обручиться с Ним, желая, чтобы она еще сильней того хотела и величайшая милость ей больше стоила. Все мало, когда так много получишь, но, поверьте, доченьки, нужен хоть какой-то знак, какой-то признак, дабы справиться с тем, что будет. О, Господи, какие труды, и внешние, и внутренние, придется перенести, прежде чем вступишь в седьмую обитель!

2. И впрямь, иногда я про это думаю и боюсь, что если бы мы это представляли заранее, при нашей немощи едва ли решились бы все перенести, сколько бы благ нас ни ожидало, разве что мы уже достигли седьмой обители, в ней ничего не боишься, ибо душа готова все перетерпеть ради Бога; причина же та, что душа близко от Господа и получает от Него необходимую крепость. Я думаю, надо рассказать вам о некоторых испытаниях, о которых я точно знаю, что они есть. Может, и не все души ведет Господь этим путем, но я сильно сомневаюсь, что те, кто воистину услаждаются небесными дарами, обойдутся без земных испытаний в том ли, в другом ли роде.

3. Хотя я не намеревалась толковать про это, я подумала, что вот такой душе будет немалым утешением, если она узнает, что так бывает с теми, кому Бог посылает подобные милости — ведь тогда и впрямь кажется, что все пропало. Скажу не по порядку, одно за другим, а так, как мне приходит на мысль. Начну с самого малого, а это — пересуды знакомых и даже незнакомых, о которых никогда и не думала, что они о тебе вспомнят: «Святой притворяется», «Чего только ни делает, чтобы всех провести, других унизить, а они — лучше нее христиане безо всего этого». Заметьте, ничего такого и нет, просто старается жить как положено. Те, кого она считала друзьями, ее покидают и хуже всех говорят, да так, чтоб больнее всего ранить: «Она погибает, она в прелести»; «Это все — от дьявола»; «Она вроде той-то или такой-то, которая сбилась с пути, и других ввела в соблазн»; «обманывает духовников», и сами к ним идут, говорят, как разные души вот так и погибли. Словом, глумятся и бранятся на тысячу ладов.

4. Я знаю одну особу, которая боялась, что не найдет, кому исповедаться, вот до чего дошло, но тут очень много всего, говорить не стоит. А самое худшее — что все это не скоро проходит, длится всю жизнь, все предостерегают друг друга, чтобы с такими не знались.

Вы скажете, кто-нибудь и доброе скажет. Ох, доченьки, мало таких, кто верит хорошему, а кто ругает — много! Да к тому же, тут бывает еще труднее. Душа-то знает, что все доброе у нее — от Бога, а никак не свое, она ведь только что видела себя в убожестве и в больших грехах, и вот, ей очень тяжело, особенно поначалу, потом — полегче, и по разным причинам: во-первых, ей по опыту ясно, что люди очень легко говорят и плохое, и хорошее, так что она больше и не слушает ни одно, ни другое. А во-вторых, Господь помог ей лучше уразуметь, что хорошее в ней — не от нее, а от Него, свыше; и она восхваляет Бога, словно речь идет о ком-то другом. В-третьих, она видит, что кому-нибудь на пользу видеть милости, данные ей Богом, и думает, что Он направит к их благу и хорошее мнение о ней, хотя она его и не заслужила. В-четвертых, она прежде всего ищет славы Божьей, а не своей, и не впадает в искушение, обычное для начинающих, а именно — ей нет вреда от похвал, как бывает с некоторыми. Равно и бесчестие ее не смущает ее, лишь бы Господь хоть однажды был прославлен ради нее, а там — будь что будет.

5. Вот из-за этого и из-за многого другого умаляется скорбь, наносимая похвалами, хотя почти что всегда какая-то скорбь да есть, если душа совсем не перестала обращать внимания на такие вещи. Но, что ни говори, недостойные восхваления несравненно труднее вынести, чем все те порицания; и когда душа научится ни о чем таком не думать, ей легче и другое, она скорее радуется, хула ей вроде музыки. Это — сама что ни на есть правда и скорее укрепляет, чем устрашает душу, ибо душа по опыту знает, какую прибыль это приносит, и ей уже кажется, что ее хулители даже и не грешат, а Господь попускает все это ей на пользу. Она это ясно чувствует, и особенно их любит, ибо считает, что они — друзья, и полезней ей, чем хвалители.

6. Дает Господь и большие болезни. Это куда тяжелее, особенно когда очень больно, тяжелей почти ничего и нет на земле, то есть из внешних испытаний. Конечно, я говорю об очень сильных болях, они так расстроят тебя и изнутри, и снаружи, что душа сжимается и не знает, что же ей с собой делать; она бы любое мученичество приняла, лишь бы не эту боль. Правда, самые сильные боли не длятся долго, Бог ведь не посылает страданий свыше сил и прежде всего дает терпение. Но обычно для испытания Он посылает телесные муки и разные немощи.

7. Я знаю одну особу[59], и вот, с тех пор, как Бог стал оказывать ей все эти милости, то есть сорок лет, просто нельзя сказать что она провела хоть день без болей и мук, не считая других больших испытаний. Конечно, она была очень дурной и все это мало перед адом, который она заслужила. Других, кто не так гневил Бога, может, Он поведет другим путем, но я бы всегда выбрала путь скорбный, хотя бы только для того, чтобы уподобиться Иисусу Христу, даже если бы не было от этого иной пользы, а уж тем паче, когда ее столько!

Но если заговорим о внутренних муках, все покажется легким; их и описать — не опишешь.

8. Начнем с того, как трудно говорить с таким благоразумным и осторожным духовником, который, видя что-то необычное, ни в чем не уверен, всего боится, во всем сомневается. Если же в душе, одаренной милостями, он заметит какое несовершенство (ему ведь кажется, что Бог дает их одним ангелам, а тут, в тленном теле, этого быть не может), он сразу припишет все бесу или же меланхолии. А ее теперь так много на свете, что я и не удивляюсь; ее столько и бес столько зла творит вот этим путем, что вполне разумно духовникам бояться и остерегаться. Но бедная душа тоже боится, она идет к духовнику как к судье, а он ее осуждает, как же ей не страдать и не мучаться? Это поймет только тот, с кем так было. Ведь это — еще одна великая мука, которую терпят такие души, особенно если они грешили: им кажется, что Бог, по их грехам, попустил, чтобы они заблуждались. Когда Он дарует им милость, они не сомневаются, и верят, что она — ни от кого иного, как от Бога, но это ведь минует быстро, о грехах же помнишь непрестанно, да и видишь в себе недостатки — их всегда хватает, — вот и приходит эта мука. Успокоит духовник, и станет легче, хоть печаль и вернется; а вот если он прибавит страху, это и вынести невозможно, особенно если за этим следует сухость, и кажется, что ты не помнил, и не вспомнишь Бога, а когда о Нем говорят, Он словно бы кто-то незнакомый.

9. Это бы ничего, если б душе еще не казалось, что она не умеет все растолковать духовникам, и вводит их в заблуждение. Она думает, и видит, что нет и помысла, который бы она скрыла, но все тщетно, ибо разум так помрачен, что не может видеть истины, и верит всему, что представит воображение (теперь правит оно), да глупостям, которые вздумает представить дьявол, а уж ему, наверное, Сам Господь попустил это, чтобы ее испытать и чтобы она поняла, что Бог ее наказует. Очень многое мучит ее и терзает, и страдает она просто как в аду, ибо ей нет никакого утешенья. Если она говорит с духовником, так и кажется, что все бесы слетаются к нему, чтобы он еще ее помучал. Один духовник, общаясь с душой, которая вот так мучалась, думал, что она в опасности, ибо муки ее сопровождались и другими явлениями; и сказал ей, чтобы она предупреждала его всякий раз, как это будет, но становилось все хуже и хуже, и он решил, что больше над ней не властен[60]. Ум у нее до того помутился, что она ничего не понимала, если брала книгу по-испански, хотя хорошо умела читать.