У рифа Армагеддон

Кэйлеб открыл рот, затем сделал паузу. Через мгновение он снова закрыл ее. Его темные глаза были, если уж на то пошло, еще более пламенными, чем раньше, но его отец кивнул.

- Вот именно, - мрачно сказал он. - Ничего больше я не хотел бы так, как увидеть голову Тадейо на пике над моими воротами. Конечно, я уверен, что он и его коллеги чувствуют то же самое по отношению ко мне. К сожалению, как бы мне ни хотелось увидеть его там, у меня мало шансов устранить его в ближайшее время. И так как я не могу...

Он пожал плечами, и Кэйлеб нахмурился. Не из-за несогласия, а из-за разочарования.

- Я знаю, что вы правы, отец, - сказал он наконец. - Но нам придется найти какой-то ответ. Если бы это был только Тадейо или даже только он и Нарман, мы могли бы справиться с этим достаточно легко. Но с Гектором за ними, и с Эрейком и Жирэлдом, сидящими со своими кошельками...

Его голос затих, и Хааралд снова кивнул. Он знал, хотел ли его сын признать это или нет, что по крайней мере половина разочарования Кэйлеба была вызвана страхом. Однако король Хааралд не собирался обвинять в этом своего наследника. На самом деле, страх мог быть хорошей чертой для монарха или будущего монарха, до тех пор, пока ему не позволялось довлеть над ним. И до тех пор, пока это проистекало из правильных причин. Трусость была ниже презрения; страх перед последствиями для тех, кем управлял монарх, был его долгом.

- Если бы у меня был ответ, который ты хочешь, Кэйлеб, - сказал он, - я бы не был королем; я был бы одним из архангелов, вернувшихся на землю.

Он коснулся своего сердца, а затем губ пальцами правой руки, и Кэйлеб повторил этот жест.

- Однако, поскольку я всего лишь смертный, - продолжил Хааралд, - я все еще пытаюсь придумать что-то отдаленно похожее на ответ.

Король поднялся со стула и подошел к окну. Как и большинство чарисийцев, Хааралд был немного выше среднего роста для Сэйфхолда в целом, с более широкими плечами и в целом более коренастым телосложением. Его сын был, возможно, на дюйм или два выше его, и фигура Кэйлеба все еще находилась в процессе возмужания. Он должен стать мускулистым, сильным мужчиной, - подумал Хааралд, - и он двигался с быстрой, нетерпеливой грацией.

Раньше и я так двигался, - размышлял Хааралд. - До того, как кракен попытался оторвать мне ногу. Неужели это было действительно двадцать лет назад?

Он остановился у окна, подтянув под себя правую ногу с негнущимся коленом и незаметно прислонившись правым плечом к оконной раме. Его сын стоял рядом с ним, и они смотрели на широкие, сверкающие голубые воды залива Саут-Хауэлл.

За городскими укреплениями и пристанями залив был усеян парусами. В доках стояло не менее шестидесяти кораблей, пришвартованных или ожидающих места у причала. Большинство из них были относительно небольшими одно- и двухмачтовыми каботажными судами и перевозчиками грузов, через которых шла внутренняя торговля королевства по всему огромному заливу, но более трети составляли большие, тяжелые (и неуклюжие на вид) галеоны, обслуживавшие океанскую торговлю Сэйфхолда. У большинства галеонов было по три мачты, и они возвышались над своими меньшими, более скромными собратьями, показывая флаги по меньшей мере дюжины торговых домов, в то время как далеко за волнорезами три изящные галеры королевского чарисийского флота шагали на север на длинных паучьих лапах своих весел.

- Вот почему мы не найдем много друзей, - сказал Хааралд своему сыну, указывая бородатым подбородком на торговые суда, заполонившие набережную Теллесберга. - Слишком многие хотят того, что у нас есть, и они достаточно глупы, чтобы думать, что если они объединятся, чтобы отнять это у нас, их "друзья" на самом деле позволят им удержать это за собой. И на данный момент нет никого, кто чувствовал бы какую-то особую потребность помочь нам сохранить наше положение.

- Тогда мы должны убедить кого-то чувствовать себя по-другому, - сказал Кэйлеб.

- Истинные слова, сын мой. - Хааралд сардонически улыбнулся. - А теперь, для твоего следующего заклинания, кого ты предполагаешь убедить?

- Шарлиэн уже наполовину на нашей стороне, - отметил Кэйлеб.

- Но только наполовину, - возразил Хааралд. - Она достаточно ясно дала это понять прошлой весной.

Кэйлеб поморщился, но не мог не согласиться. У королевы Шарлиэн Чисхолмской было столько же причин выступать против Лиги Корисанды, сколько и у Чариса, и ее ненависть к князю Гектору Корисандскому вошла в поговорку. Была некоторая надежда, что эти факторы могут привести ее к открытому союзу с Чарисом, и Хааралд отправил своего кузена Калвина, герцога Тириэна, в Чисхолм в качестве своего личного посланника, чтобы изучить такую возможность.

Безуспешно.

- Ты знаешь, насколько убедительным может быть Калвин, и его положение в престолонаследии должно было придать любому его предложению гораздо больший вес, чем предложению любого другого посла, - продолжил король. - Если бы кто-то мог убедить ее вступить с нами в союз, это был бы он, но даже если бы она была уверена, что хочет полностью поддержать нас, ей все равно пришлось бы подумать о собственном троне. Корисанда так же близка к ней, как и к нам, и у нее есть история неприязни между ней и Гектором, о которой нужно подумать. Не говоря уже о том факте, что Храм сейчас далеко не один из наших самых больших сторонников.

Кэйлеб мрачно кивнул. Как бы сильно Шарлиэн ни презирала Гектора, у нее было столько же причин избегать открытой вражды с ним. И, как только что намекнул его отец, у нее было еще больше причин не враждовать с людьми, правившими Храмом, и мало веских причин прийти на помощь тому, кто, в конце концов, был самым успешным конкурентом ее королевства.

- А как насчет Сиддармарка? - спросил кронпринц через несколько секунд. - У нас действительно есть эти договоры.

- Да, из основных государств республика, вероятно, наиболее благосклонно настроена к нам, - согласился Хааралд. - Я не уверен, что лорд-протектор был бы особенно рад вмешиваться в наши маленькие неприятности, но Стонар признает, насколько ценной была наша дружба на протяжении многих лет. К сожалению, у него даже больше причин, чем у Шарлиэн, опасаться раздражать чувства Церкви, и все наши договоры - торговые, а не военные. Даже если бы это было не так, что бы Сиддармарк использовал в качестве флота?

- Знаю. - Кэйлеб легонько постучал по оконной раме, прикусив нижнюю губу.

- Не то чтобы это действительно стало неожиданностью, - заметил его отец. - Тадейо настаивает на своем так называемом требовании уже много лет. По общему признанию, он в основном пытался создать мне достаточно неприятностей, чтобы я откупился от него и покончил с этим, но действительно ли удивительно, что он вдруг начал относиться к себе всерьез, когда наконец нашел кого-то, кто поддерживает его?

- Так и должно быть, - проворчал Кэйлеб. - Тадейо не имеет законных прав на Хэнт! Даже если бы в этой нелепой лжи о том, что его бабушка была внебрачной дочерью графа Фрейдарека, была хоть капля правды, Хоуэрд все равно был бы законным наследником!

- За исключением того, что Мать-Церковь собирается сказать по-другому. - Тон Хааралда был легким, почти капризным, но в выражении его лица не было ничего веселого или беззаботного.

- Почему бы и нет, если Нарман и Гектор так охотно сыплют золото в кошелек Динниса? - зарычал Кэйлеб. - Кроме того, совет всегда...!

Он резко замолчал, когда отец положил руку ему на плечо.

- Осторожно, Кэйлеб, - сказал Хааралд мягким голосом. - Осторожно. То, что ты мне говоришь, - это одно, но ты мой наследник. То, что ты говоришь там, где другие уши могут услышать и использовать это против тебя - против нас - это нечто совершенно другое.

- Я знаю это, отец. - Кэйлеб отвернулся от окна и посмотрел отцу в глаза. - Но вы знаете, и я знаю, что это именно то, что произошло. И вы тоже знаете, почему совет викариев оставляет его в правах.

- Да, - признал Хааралд, и теперь в его глазах было столько же печали, сколько и гнева. - Если бы все священники Матери-Церкви были такими, как Мейкел, или даже отец Пейтир, этого бы никогда не случилось. Или, по крайней мере, я бы не беспокоился, что моего сына казнят за ересь просто потому, что он сказал правду не в то ухо. Но они не такие, и я беспокоюсь. Так что придержи свой язык, сын мой!

- Я так и сделаю, - пообещал Кэйлеб, затем повернулся, чтобы еще раз взглянуть на оживленный залив. - Но вы также знаете, что это только начало, отец. Заставить вас признать Тадейо графом Хэнта - это только первый шаг.

- Конечно, это так, - фыркнул Хааралд. - Это дело рук Гектора. Он песчаная личинка, а не ящер-резак. Нарман слишком нетерпелив, чтобы смотреть дальше, чем это абсолютно необходимо, но Гектор всегда предпочитал позволить кому-то другому рискнуть и совершить убийство. Он довольствуется тем, что жиреет на остатках, пока однажды ящер-резак не оглядывается через плечо и не обнаруживает, что заблудился в прибое, а личинка превратилась в кракена.

- Без сомнения. Но это не меняет того факта, что Тадейо - это только первый клин.

- Как и тот факт, что он собирается начать грабить Хэнт, как только его утвердят в качестве графа, - согласился Хааралд с суровым выражением лица. - И я тоже не смогу защитить "его" людей от него. Не тогда, когда весь мир знает, что я был вынужден принять его по церковному указу. Любая моя попытка обуздать его будет равносильна открытому неповиновению Церкви, как только его агенты в Храме закончат рассказывать эту историю викариям, и многие в совете будут готовы автоматически поверить им.

- Но он и его хозяева не собираются прекращать попытки подорвать вас или наш Дом только потому, что вы не можешь раздавить его, как того, кто кормится на дне.

- Конечно, нет.

Хааралд отвернулся от окна и, прихрамывая, направился к своему креслу. Он тяжело уселся в него и посмотрел на своего сына.

- Полагаю, у нас еще есть немного времени, - сказал он затем с мрачным выражением лица. - Надолго ли, я не могу сказать. Хотя, думаю, по крайней мере, несколько месяцев. Мы не совсем лишены защитников в Храме даже сегодня, даже если в этом вопросе наш собственный архиепископ вынес решение против нас. И даже наши враги в Зионе стремятся облечь свои действия в мантию справедливости. Так что, по крайней мере, некоторое время Тадейо и его покровители будут с подозрением решаться на все, что может быть истолковано как открытый шаг против нас. И хотя я редко рад видеть Динниса, если он будет придерживаться своего обычного графика, он будет здесь к февралю или марту, что должно положить конец делам в Храме, пока он не вернется в Зион следующей осенью. Но как только ситуация немного уляжется, они снова начнут давить, даже без Динниса, выступающего в их поддержку.

- Я тоже так думаю, - сказал Кэйлеб. - Я хотел бы чувствовать себя более уверенно, зная, как они начнут давить.

- Думаю, не открыто, - медленно произнес его отец, поджав губы и барабаня пальцами по подлокотникам кресла. - Я почти хочу, чтобы они это сделали. Если бы дело было только в нашем флоте против флота Лиги, даже с привлечением Нармана, думаю, мы могли бы более чем выстоять. Но Гектор будет знать это так же хорошо, как и я. Прежде чем он вступит в какую-либо открытую войну, он найдет способ усилить их объединенную военно-морскую мощь.