За кровь и деньги

Постичь эту математику было практически невозможно, поскольку в действительности AbbVie приобрела лишь половину препарата. J&J по-прежнему владела правами на около 50% прибыли от Imbruvica. Компания Royalty Pharma Пабло Легорреты также держалась за крошечный кусочек дохода от Imbruvica, полученный от Celera Genomics, которую он приобрел по бросовой цене в 485 млн. долларов.

Некоторые на Уолл-стрит посчитали, что отчаявшаяся компания Gonzalez поддалась панике. Просто в продаже было не так много препаратов, способных заменить Humira и с полным основанием рассчитывать на то, что они станут одними из самых продаваемых в мире. Алекс Арфай (Alex Arfaei) из Bank of Montreal написал отчет, в котором предположил, что AbbVie "возможно, переплачивает". Другие аналитики назвали цену "ошеломляющей" и "астрономической". Газета New York Times поместила заголовок с рассуждениями о том, "почему AbbVie могла переплатить", и заключила, что "трудно представить, что AbbVie окажется в выигрыше".

После учета раздела прибыли с J&J стоимость одного препарата "Имбрувика" превысила 42 млрд. долл. Это означает, что Imbruvica стоила больше, чем валовая внутренняя прибыль таких стран , как Гана, Иордания и Боливия. На бумаге препарат стоил почти столько же, сколько вся Genentech, основополагающая биотехнологическая компания из Южного Сан-Франциско, купленная Roche несколькими годами ранее за 47 млрд. долл.

Тем не менее, для генерального директора крупной фармацевтической компании, каким является Гонсалес, было важно, чтобы Imbruvica существенно увеличила прибыль AbbVie в течение многих лет - главный показатель, по которому инвесторы оценивают компанию на фондовом рынке. Для успеха сделки ему не требовалось получить значительную прибыль от инвестиций в размере 21 млрд. долл., например, 30 млрд. долл. от будущих продаж Imbruvica. До тех пор, пока препарат будет иметь достаточно хорошие финансовые показатели и AbbVie не придется списывать часть инвестиций, покупка 50% акций Imbruvica за 21 млрд. долл. может быть оправдана. Такая крупная фармацевтическая компания, как AbbVie, скорее переплатит за полностью одобренное и гарантированное лекарство ("без риска", говоря отраслевым языком), чем вложит средства в экспериментальный препарат, который может оказаться неудачным.

Тем не менее, в своем онлайновом интервью Адам Фойерштейн, популярный обозреватель сайта , посвященного биотехнологиям, отметил, что сделка свидетельствует о том, что биотехнологическая вечеринка, возможно, продолжается уже слишком долго. "Вы, наверное, бывали в баре, очень хорошо проводили время, выпивали, становилось поздно, и вам, наверное, пора было бы идти домой, но ваш друг говорит вам: "Эй, давай выпьем еще, давай продолжим вечеринку"", - привел аналогии Фойерштейн. "Для биотехнологий сегодняшняя сделка - это как дополнительная рюмка".

В организации были и крупные финансовые победители. Стоимость акций Pharmacyclics, принадлежащих Маки Занганеху , которые в основном состояли из предоставленных опционов и поощрительных акций, составила 200 млн. долл. Феликс и Джулиан Бейкер, которые приобрели значительную долю акций компании через свой хедж-фонд Baker Brothers , теперь владели акциями на сумму 2,4 млрд. долл. За эту позицию Baker Brothers заплатила около 100 млн. долларов, и эта сделка способствовала росту их хедж-фонда и превращению его в гиганта Уолл-стрит. Феликс и Джулиан Бейкер уже были на пути к тому, чтобы лично стать миллиардерами. Питер Лебовиц и Пол Стоф фелс, руководители J&J, которые помогли конгломерату стать партнером по Imbruvica, выглядели гениями. Это решение способствовало развитию их карьеры и карьеры других участников процесса. Подразделение J&J - Janssen - приобрело половину Imbruvica за 1 млрд. долларов, и теперь приобретение Pharmacyclics увеличило стоимость их доли в препарате примерно до 21 млрд. долларов.

Те, кто был отброшен в сторону и забыт, сравнительно мало что смогли показать в финансовом плане за время своей работы в Pharmacyclics. Такие люди, как Ричард Миллер и Ахмед Хамди, теперь были не более чем именами, которыми пестрит история компании.

После окончательной продажи компании истинная стоимость дохода, который Хамди упустил, потеряв нераспроданные акции и продав акции, на которые он имел право, получила конкретную цифру: 86 млн. долл.

Продав большую часть своих акций Pharmacyclics, Уэйн Ротбаум потерял 700 млн. долл.

Состояния, созданные и упущенные препаратом Imbruvica, стали больным местом для тех, кто сыграл свою роль в его успехе, но не получил от него финансовой выгоды - ни большой, ни вообще никакой. Первые химики Celera Genomics, создавшие препарат, удивляются системе, в которой они остались за бортом больших денег. Чжэньин Пань, уволенный из Celera после открытия препарата, вернулся в Китай, где стал научным сотрудником Пекинского университета. Он не заработал на сделке. Врачи, работавшие над испытаниями Imbruvica даже в Италии, мрачно шутили о богатстве, которое их труд создал для других. Они не ожидали, что будут участвовать в финансовом успехе Imbruvica, и занимались ею ради пациентов и своей страсти к медицине. Но, честно говоря, они и не предполагали, что препарат, в создании которого они принимали участие, может стоить 42 млрд. долл. Похоже, что стимулы оказались неуместными для тех, о ком забыли.

В день объявления о сделке Гонсалес в ходе телефонной конференции с инвесторами защищал высокую цену покупки. По его оценкам, годовой доход AbbVie от Imbruvica в конечном итоге составит 7,5 млрд. долл. и что Pharmacyclics провела конкурентный процесс продажи, в ходе которого были сделаны предложения чуть ниже цены AbbVie.

"Я участвовал во многих подобных мероприятиях и могу сказать, что это было, пожалуй, одно из самых конкурентных, которые я видел", - сказал Гонсалес. "В конкурсе участвовало несколько компаний. На этот актив было несколько раундов. Три компании оставались в конкурсе до самого конца, участвуя друг с другом в этом процессе, и мы победили".

Утром в день объявления о сделке в Саннивейле Дагган собрал сотрудников Pharmacyclics в бальном зале одного из местных отелей. Был подан завтрак и кофе. Дагган поблагодарил всех за все, что они сделали для того, чтобы этот день состоялся. Волнение было велико. Акции Pharmacyclics стоили 261,25 доллара, и многие подсчитывали свои опционы.

Оказалось, что у них есть еще одна причина остаться в компании. В рамках согласованной сделки с AbbVie Дагган взял на себя обязательство сохранить как можно больше сотрудников Pharmacyclics на время переходного периода. Стоя перед своими сотрудниками, Дагган пообещал лично купить новый автомобиль Tesla Model S, похожий на тот, на котором он ездил, для нескольких сотрудников, которые останутся в компании. Имена победителей будут выбраны случайным образом, и счастливчики получат новый роскошный автомобиль.

Боб Дагган мог позволить себе такую льготу. Среди моря новых миллионеров он оказался самым крупным победителем. При этом он даже никогда не работал в биофармацевтической отрасли. За девять лет Дагган поставил состояние в 50 млн. долл. на компанию, которая изначально пыталась создать лекарство от рака, унесшего жизнь его сына.

К моменту завершения сделки Дагган заработал в семьдесят раз больше своих первоначальных инвестиций.

Ставка на Pharmacyclics принесла ему 3,5 млрд. долл. и стала одной из крупнейших сделок на Уолл-стрит в любой отрасли.

Глава 17. Вихрь

Вернувшись в Acerta, Дэйв Джонсон учился управлять компанией на ходу. До этого он никогда не был руководителем, тем более генеральным директором. Он вырос в штатах Индиана и Висконсин, изучал экономику и химию в Университете Индианы, а затем устроился на работу в отдел продаж в биофармацевтической отрасли. У него не было ни докторской, ни кандидатской степени, но Джонсон пробился в клинические разработки благодаря упорному труду и своему приземленному характеру, характерному для Среднего Запада. Сейчас он временно исполнял обязанности генерального директора компании Acerta, сменив на этом посту Ахмеда Хамди. Он был благодарен Уэйну Ротбауму за его большой успех, но Джонсон знал, что ему нужна помощь.

Беспорядки в компании Acerta только усиливались, причем иногда они выходили за рамки типичного для биотехнологических стартапов хаоса. Временному генеральному директору не давало спать по ночам то, что компания по-прежнему не могла производить достаточное количество собственного препарата. По словам Джонсона, компания пыталась продеть нитку в иголку во время урагана. До сих пор ситуацию удавалось регулировать, но любая непредвиденная заминка могла обрушить проблему поставок препарата.

Для размещения растущего штата, который приближается к 150 сотрудникам, компании также потребовалось найти новое здание в Силиконовой долине. В Сан-Карлосе офисы и кабинки были забиты до четырех человек в каждой. Acerta перенесла свой главный офис на 4 мили выше по шоссе 101 в более просторное помещение в Редвуд-Сити, рядом с цилиндрическими зданиями, в которых располагалась штаб-квартира софтверного гиганта Oracle. В связи со всеми испытаниями, проводимыми в рамках агрессивного плана Ротбаума, Ракель Изуми беспокоилась о том, сможет ли компания Acerta адекватно контролировать все эти испытания, как того требуют регулирующие органы.

Безоговорочный успех Pharmacyclics был неоспорим, а Ротбаум продолжал усиливать давление на свою команду. Непреодолимые требования Ротбаума были непомерны. Окружающие его люди ежедневно подвергались шквалу электронных писем и телефонных звонков. Как и всем остальным, Джонсону было трудно прекратить телефонный разговор с Ротбаумом. Иногда он отключал звук на телефоне, чтобы успеть сделать работу, пока на другом конце провода босс выплескивал свое недовольство.

Самым разумным шагом Джонсона, возможно, было принятие на работу Марии Фардис. Первоначально нанятая Бобом Дагганом, Фардис руководила клиническими операциями Pharmacyclics на протяжении последнего периода ее существования, но покинула компанию непосредственно перед продажей AbbVie. Фардис, как никто другой, знала, что необходим ингибитор BTK с меньшим количеством побочных эффектов. Она хорошо помнила пациентов, которые приходили в штаб-квартиру Pharmacyclics на саммит пациентов, многие из которых имели синяки на тыльной стороне ладоней - свидетельство того, какие проблемы может вызвать Imbruvica.

В компании Pharmacyclics Фардис приобрела репутацию невероятно жесткого и трудолюбивого сотрудника, добивающегося выполнения поставленных задач. По словам Фардис, она работала еще больше, потому что пациенты были у нее на первом плане. Другие объясняли это личными амбициями. Как бы то ни было, Джонсон нанял Фардис на должность главного операционного директора Acerta, потому что она давала результаты. Еще одна беженка из Pharmacyclics вполне могла вписаться в компанию. Однако поначалу Ротбаум опасался, что Фардис может оказаться тайным агентом, присланным из Pharmacyclics, чтобы подорвать прогресс в Acerta. Однако способности Фардис и ее бескомпромиссный подход быстро покорили Ротбаума.

Некоторые сотрудники Acerta были недовольны этим приемом. Несколько человек, работавших с Фардис в Pharmacyclics, не хотели снова иметь дело с ее требовательным стилем. Однако Фардис сразу же добилась успеха. Она усовершенствовала процесс прогнозирования в Acerta, что позволило компании лучше предвидеть количество пациентов, которые примут участие в различных исследованиях, и тем самым укрепило всю клиническую программу. Вместе с Макгрейви Фардис также залила ракетное топливо в исследование мантийноклеточной лимфомы, способствуя набору большого количества пациентов.